Жадина

Жадина.

Ся Тянь словно вернулась на два года назад.

Тогда она просто случайно прикусила язык за обедом и начала немного шепелявить.

— Малышка, ты что, так разволновалась при виде меня? — поддразнила ее Цинь Лай, еще не зная, в чем дело.

Щеки Ся Тянь залились краской. Ей было неловко перед такой красивой девушкой, как Цинь Лай. Она попыталась объяснить, но из-за прикушенного языка получилось только хуже:

— Я… я пьошто пьикушила язык.

Цинь Лай залилась смехом, положив руку Ся Тянь на плечо. Она так смеялась, что согнулась пополам, почти упав на Ся Тянь.

Она совсем забыла о своей пышной груди, и при наклоне ее мягкая грудь коснулась Ся Тянь. Это прикосновение заставило Ся Тянь застыть, а румянец с ее щек перекинулся на шею.

— Ха-ха-ха, малышка, ты так мило говоришь! Давай, назови меня «учитель Цинь», — сказала Цинь Лай.

В голове у Ся Тянь звенело. Она послушно и тихо произнесла:

— Учишель Цинь.

Произнеся это, она покраснела до кончиков ушей.

— Малышка, ты хочешь меня поцеловать? — протянула Цинь Лай, словно играя на струнах души Ся Тянь. — Ну что ж, это можно устроить. Только скажи мне, куда ты хочешь меня поцеловать?

Более опытный человек счел бы эти слова непристойными, но Ся Тянь в то время была настолько невинна и чиста, что даже не смотрела фильмы для взрослых, поэтому не поняла намека. Она решила, что Цинь Лай просто спрашивает, в какую часть лица ее поцеловать.

Ся Тянь от волнения начала заикаться еще сильнее:

— Не… не знаю…

Цинь Лай подняла голову. Их лица были так близко, что Ся Тянь невольно откинулась назад. У многих людей при близком рассмотрении становятся заметны недостатки кожи, но с Цинь Лай все было иначе. Вблизи ее персиковые глаза казались еще более чарующими.

— Что? Неужели ты хочешь поцеловать меня везде? — Цинь Лай многозначительно цокнула языком. — Не ожидала, что ты такая жадина.

Ся Тянь не могла ничего объяснить и только покачала головой, крепко схватив Цинь Лай за руку.

Цинь Лай, боясь довести малышку до слез, наконец сжалилась над ней:

— Как ты прикусила язык? Была у врача? Что он сказал? Выписал лекарства?

Ся Тянь, шепелявя, долго объясняла, что прикусила язык за обедом и еще не была у врача, но вечером к ней придет личный доктор.

Цинь Лай большим пальцем слегка надавила на ее губы, заставляя открыть рот, чтобы посмотреть на рану.

Ся Тянь почувствовала покалывание и легкий зуд в месте прикосновения, но не стала сопротивляться, а послушно открыла рот, показывая Цинь Лай свой розовый язычок.

Цинь Лай, которая до этого улыбалась, увидев на языке отчетливый след от зубов, стала серьезной:

— Малышка, не тяни до вечера. Если испортишь язык, как же ты потом будешь целоваться…

Ся Тянь почувствовала, как к щекам приливает жар. Она хотела сказать, что не собирается ни с кем целоваться и делиться слюной — фу, какая гадость! — но ее губы были прижаты пальцем Цинь Лай, которая была так близко, что их дыхание смешивалось. То ли из-за смущения от такой близости, то ли по какой-то другой причине, она так и не произнесла этих слов.

Цинь Лай, осознав, что сказала, цокнула языком и поправилась:

— Я имею в виду, как ты будешь петь с поврежденным языком?

— Так, я сейчас отведу тебя к врачу, — сказала Цинь Лай, убрав руку и выпрямившись. Она написала сообщение доктору Лю, сообщив, что будет у него через пятнадцать минут.

С детства, когда Ся Тянь болела, к ней всегда приходил личный врач. К счастью, у нее никогда не было серьезных заболеваний, только простуда и другие мелкие недомогания.

Поэтому Ся Тянь не была знакома с больницами и не знала, что там нужно делать. Цинь Лай водила ее за руку, оформляя все необходимые документы. Ся Тянь не нужно было ни о чем думать, Цинь Лай обо всем позаботилась.

Она была как надежная старшая сестра, которая, хоть и любила поддразнивать, во всем остальном проявляла заботу и терпение, заставляя невольно полагаться на нее.

После этого случая Ся Тянь еще долгое время тянулась к ней.

— Тц, на этот раз ты не прикусила язык, почему молчишь? — голос Цинь Лай вернул ее в реальность. Ся Тянь посмотрела на нее и с обидой в голосе сказала:

— Порезалась стеклом.

— Обработала рану? — спросила Цинь Лай, тут же пожалев об этом. Если бы врач на шоу обработал рану, разве он не наклеил бы пластырь?

— Нет, — покачала головой Ся Тянь.

— Пойдем, я отведу тебя к врачу. Такая красивая рука, жалко, что на ней порез. Пойдем? — спросила Цинь Лай, опустив свои ресницы, словно птичьи перья. Хотя это был вопрос, тон ее голоса не допускал возражений.

Цинь Лай взяла ее за руку и повела в медпункт. Она не знала, где он находится, но была уверена, что в таком закрытом шоу он должен быть. Не желая звонить сотрудникам, она просто повела Ся Тянь в холл на этаже, где находились тренировочные комнаты, и спросила дорогу у одного из сотрудников.

Ся Тянь, чувствуя на себе взгляды персонала, смутилась:

— Может, я сама схожу?

Сейчас гонорары Цинь Лай были высокими, ее время было на вес золота, и сопровождать ее в медпункт было слишком расточительно.

— Я что, такая страшная? — цокнула языком Цинь Лай.

Ся Тянь опешила, не понимая, почему она вдруг спросила об этом. Цинь Лай была очень красивой, настоящей топ-звездой индустрии развлечений. Ее красота была неоспорима.

— Нет.

— Или я слишком старая?

Цинь Лай было всего 26 лет. Хотя она приближалась к тридцати, это был прекрасный возраст для работы и самореализации, как можно было назвать ее старой?

— Нет, — ответила Ся Тянь.

— Тогда что во мне не так, что ты, малышка, не хочешь, чтобы я пошла с тобой в медпункт? — спросила Цинь Лай, глядя на нее своими сияющими персиковыми глазами.

Ся Тянь стало стыдно, она почувствовала себя неблагодарной и поспешила объяснить:

— Нет, просто не хотела тебя отвлекать.

— Два года не виделись, и ты стала такой официальной?

Медпункт находился на первом этаже. Цинь Лай повела Ся Тянь по лестнице. Они встретили нескольких участниц, которые поднимались наверх. Все они были удивлены, увидев, как они держатся за руки. Цинь Лай не стала ничего объяснять, лишь кивнула в ответ на приветствия и продолжила спускаться.

Ся Тянь подумала, что это Цинь Лай ушла из ее жизни, не оставив и следа. И на первом прослушивании, и совсем недавно она вела себя холодно и отстраненно, а теперь обвиняла ее в излишней формальности.

Ся Тянь почувствовала укол обиды и тихо ответила:

— Так положено…

Внезапно Цинь Лай остановилась.

Ся Тянь не заметила этого и врезалась ей в спину. Она потерла ушибленный нос:

— Что случилось?

Цинь Лай обернулась и укоризненно посмотрела на нее, невольно сжав ее руку крепче, словно говоря:

— Я все-таки была твоим учителем целых два месяца, как ты можешь быть со мной такой отстраненной?

«Два месяца»? Она слышала про мимолетные романы, но разве можно так говорить об учителях?

Ся Тянь потерла пальцем штанину и смущенно опустила голову.

— Мои труды были напрасны, эх… — Цинь Лай повела ее дальше, громко вздыхая, словно хотела, чтобы Ся Тянь услышала.

Цинь Лай привела ее в медпункт. Врач, едва сдерживая волнение, все же выполнил свою работу, продезинфицировал и перевязал рану Ся Тянь, а затем попросил у Цинь Лай автограф.

Цинь Лай, всегда доброжелательная, взяла ручку и блокнот и расписалась.

Ся Тянь стояла рядом, наблюдая за ее легкими, плавными движениями, и вспомнила, как та когда-то писала в ее блокноте:

«Никогда не думала, что лето может быть таким сладким».

Тогда Ся Тянь восприняла это как обычную фразу, но позже, когда вышла песня Цинь Лай «Лето», она поняла, что это было не простое предложение, а послание, полное скрытого смысла и отражающее чувства Цинь Лай.