Белая луна Жаждущего Крови Генерала (Часть 1)

Белая луна Жаждущего Крови Генерала

— Последний вопрос, господин Цзин, не могли бы вы рассказать о своей личной жизни в последнее время?

Задав этот вопрос, Цзян Цзян затаила дыхание. Встретившись с глубоким, насмешливым взглядом мужчины напротив, она невольно почувствовала себя неуверенно.

На мгновение в зале воцарилась тишина. Щелчки камер и видеоаппаратуры вокруг замерли в одно мгновение. Все ждали ответа Цзин Чэня.

Будучи киноимператором, Цзин Чэнь никогда не был замешан в скандалах. Все знали только о его первой любви, с которой он расстался.

Раньше ни один репортер светской хроники не осмеливался задавать ему этот вопрос во время интервью. Тех, кто спрашивал, немедленно вносили в черные списки.

И вот теперь нашлась дурочка, решившая сунуться под пули.

Поэтому почти все присутствующие ждали, что киноимператор Цзин разозлится и вышвырнет её вон.

Тогда завтрашние заголовки были бы обеспечены.

Но, вопреки ожиданиям, тот, от кого ждали вспышки гнева, сидел с улыбкой в глазах, и его магнетический голос произнес:

— Ничего нет.

Все присутствующие, включая Цзян Цзян, застыли, не ожидая, что он ответит.

Только Цзян Цзян в душе ликовала. Она была всего лишь репортером самого низкого пошиба, и неизвестно, какая собачья удача ей улыбнулась, что её отправили брать интервью у популярного киноимператора. Поддавшись личным мотивам, она задала тот самый вопрос, и не ожидала…

Не ожидала, что получит желанный ответ, но из-за этого лишится жизни.

Её душа парила в воздухе, наблюдая за царившим внизу хаосом. Охранники окружили двух человек в центре, создав защитный круг. Репортеры вокруг толкались, щелкая фотоаппаратами. Полиция рядом составляла протокол.

Мужчина и женщина, окруженные охраной, были тем самым репортером, задавшим вопрос, и киноимператором Цзин Чэнем.

Тело Цзин Чэня лежало на репортере, их головы были придавлены огромным стальным блоком.

— Зачем ты бросился ко мне, когда эта штука падала?

— Не твое дело.

— … — Почему этот человек и после смерти такой невыносимый?

Цзян Цзян потеряла дар речи, глядя на душу киноимператора, стоявшую рядом с ней.

— Нам пора в Загробный мир. Держи меня за руку, не потеряйся.

— А разве не должны быть Чёрный и Белый Бесы?

— Возможно, они сегодня напились и забыли выйти на работу.

…

Цзян Цзян никогда не была в Загробном мире. Она вспомнила, что, по слухам, если заблудиться на дороге к Жёлтому Источнику, то станешь блуждающим призраком, обреченным вечно скитаться по миру людей, без шанса на перерождение. Поэтому она изо всех сил вцепилась в руку идущего впереди.

Даже если суждено стать блуждающими призраками, то хотя бы вместе.

Но, к несчастью, Цзян Цзян обнаружила, что рука, которую она держала, постепенно исчезла.

Цзян Цзян парила в кромешной тьме. Она не знала, кого винить: бессовестного застройщика, начальство, которого она и в глаза не видела, или «мужа» восьмидесяти миллионов девушек, киноимператора, из-за которого она и после смерти не знала покоя, даже на дороге к Жёлтому Источнику ощущая исходящую со всех сторон злобу.

И именно он не удержал её руку на дороге к Жёлтому Источнику, позволив ей потеряться.

Заблудившись, душа Цзян Цзян снова оказалась в мире людей, паря в воздухе. Она смутно увидела, как её мать, узнав о её смерти, покончила с собой.

В тот же миг Цзян Цзян, словно лишившись всех своих душ, съежилась в углу.

Хотелось плакать, но слез не было. У призраков нет слез.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем её нашел гонец из загробного мира.

— Перед смертью тебя задела Звезда Неудачи, потому тебе так не повезло.

…

— В качестве компенсации Загробный мир приготовил для тебя должность.

— Если за время службы ты выполнишь все задания, то получишь великий дар перерождения. Если не справишься, то навсегда останешься гонцом в Загробном мире, без права на реинкарнацию.

— Конечно, ты можешь отказаться и продолжать быть здесь блуждающим призраком.

…

— Какую должность?

— Посредник душ.

——————————————————

Двенадцатый год эры Юнсин, пятнадцатый день восьмого месяца.

Был уже Праздник середины осени. На севере небо начинало холодать. Едва наступила ночь, как резкий ветер засвистел, проникая сквозь приоткрытое резное окно в комнату и обдувая лицо женщины, склонившейся над столом из ароматного дерева.

Её маленькое, с ладонь, личико было бледным, как тесто, без единой кровинки.

Неизвестно, от ветра ли, но длинные ресницы по обе стороны её изящного носика дрогнули дважды.

【Хозяйка, желаете получить воспоминания сейчас?】

【Да.】

Цзян Цзян почувствовала, будто её мозг распирает, словно тесто с содой.

Постоянно наплывающие воспоминания напоминали ей: только успех, никакого провала.

Слегка приоткрыв глаза, Цзян Цзян сначала почувствовала дискомфорт. Моргнув пару раз, она мельком увидела на столе из ароматного дерева два маньтоу, покрытых черными пятнами и издававших кислый запах.

Её живот был пуст. Прежняя владелица тела не ела уже пять дней и ночей.

«Бам!» Дверь комнаты с силой распахнули снаружи. Цзян Цзян увидела, как прокисшие маньтоу на столе подпрыгнули.

Следом в нос ударил нежный аромат зеленого лука, смешанный с запахом жареного мяса.

От этого запаха словно червячок защекотал где-то в глубине души.

Цзян Цзян безвольно сглотнула слюну.

— О, неудивительно, что ты дочь презренной служанки. Ты такая же ничтожная, как и твоя мать. Ты ведь уже пять дней и ночей ничего не ела, да? И до сих пор не сдохла от голода? Воистину никчемная жизнь.

Этот голос был ей слишком знаком. Разве это не «добрая сестрица» прежней хозяйки тела, Цзян Тан?

Даже не глядя, Цзян Цзян знала, какое у той сейчас высокомерное и язвительное выражение лица.

Но, не в силах противостоять аромату, проникавшему в ноздри, Цзян Цзян все же подняла голову.

Одним взглядом она увидела на сияющей белой тарелке две большие куриные ножки, зажаренные до золотистой, нежной корочки и посыпанные зеленым луком.

Вот только неизвестно, было ли это лакомство таким же ядовитым, как и его хозяйка — змея подколодная.

— Мою никчемную жизнь нужно сохранить, чтобы собрать твои останки, — подавив голод, Цзян Цзян холодно усмехнулась «доброй сестрице» в светло-розовом жуцюне с поясом на талии.

— Собрать мои останки? Моя добрая сестрица, не мечтай. Даже если ты сегодня умрешь здесь от голода, мне достаточно шепнуть словечко Вдовствующей Императрице, и получится, что ты умерла от голодовки. Ко мне это не будет иметь никакого отношения, — Цзян Тан подошла к Цзян Цзян и зловеще улыбнулась ей.

Извращенка!

— Моя добрая сестрица, ты так умеешь соблазнять мужчин, прямо как твоя бесстыжая мать. Даже Генерал Цинь задерживается у твоей постели, — говоря это, Цзян Тан как бы невзначай отвернулась, а затем, словно только что заметив маньтоу на столе, с притворным удивлением взяла один изящно сложенными пальцами.

— Ц-ц-ц… Сестрица, на этой булочке моя драгоценная… приправа. Это такая редкость, почему ты не ешь?