Они назвали это криокамерой. Так называется аппарат, который они будут использовать, чтобы заморозить меня. По-моему, это звучало как название какого-то экзотического фаллоимитатора. Джоан и я шли рука об руку, следуя за профессором Лией и агентом Джи по длинному, белому, без единого пятнышка коридору. Даже полы были выложены белой плиткой. Маленькое черное пятнышко отмечало дальний конец. На пятнадцати этажах под землей температура понизилась, а воздух казался влажным. Джоан задрожала, и я снял свою серую куртку и осторожно укутал ее.
– Ваша дочь и родители ждут в главно зале, - объяснила Лия, пока наши шаги эхом отдавались в коридоре. – Там, где будет находиться криокамера.
Примерно через две минуты ходьбы мы увидели металлическую дверь в конце пути. Хотя, судя по расстоянию, мы прошли только половину. Возможно, это просто я и мои новые ноги замедляли всех. . Я уверен, что пластиковая решетка, прижимающаяся к моей плоти, причинила бы мне боль, но без способности чувствовать боль это стало всего лишь второстепенной мыслью в глубине моего сознания.
– Неплохая прогулка, не правда ли? – спросила Джоан.
– Прошу прощения, – ответила Лия. – Нам нужен был доступ к подземной реке, чтобы получить энергию, необходимую для питания криокамеры. И эта глубина означала более стабильную температуру окружающей среды, позволяя нам лучше контролировать температуру замерзания.
– Хорошо, хорошо, – безучастно ответил я, кивая головой в немом изумлении. Я не до конца понял объяснение, но профессор говорила очень уверенно. Мне нравится это в людях, пытающихся сохранить мою жизнь.
Остаток пути мы прошли в молчании. Я признаю, что к тому времени, когда мы дошли до конца коридора, я немного запыхался. Хотя не могу винить в этом свою выносливость. Я умираю. Такие дела.
Лия приложила ладонь к сканеру слева от металлической двери, а Джи проделал то же самое с другим сканером справа. Тихий звуковой сигнал от обоих аппаратов разрешил нам войти. Дверь издала грубый скрежещущий звук и опустилась в землю, с глухим стуком остановившись, как только поравнялась с полом.
Джи преувеличенно поклонился и с дерзкой ухмылкой пригласил нас войти:
– Сюда.
Переступив порог, я услышал звук шлепающих по полу сандалий, а следом, на меня набросилась маленькая девочка, не выше моей груди. Ее длинные каштановые волосы дико развевались, когда Лейла, моя семилетняя драгоценная приемная дочь, бросилась мне на грудь, чтобы обнять.
Как и следовало ожидать, я начал заваливаться назад, ведь мои ноги были недостаточно сильны, чтобы выдержать ее вес. Джоан, однако, поддержала меня сзади. Я посмотрел на нее, и она ободряюще улыбнулась. Удержавшись с ее помощью, я улыбнулся в ответ, как идиот.
– Папочка! Здесь так холодно! – взволнованно воскликнула Лейла, глядя на меня снизу вверх своими карими глазами и вздернутым подбородком, ее гладкое, белое лицо напоминало мыло. На ее руках были розовые хлопчатобумажные варежки, а на ней самой –безразмерная кожаная куртка, доходившая ей до колен. Рукава были закатаны по локоть, и она выглядела, ну, по-другому и не скажешь, милой маленькой бродяжкой. – Это место похоже на Хиллбери.
Я наклонился и уткнулся носом в ее волосы:
– Твое самое любимое место на свете!
В прошлом году мы ездили в Хиллбери и впервые увидели снег. Лейла была в восторге. Даже в мороз она тащила нас с Джоан на улицу лепить снеговиков и устраивать бои снежками.
Она хихикала, когда я шутливо дул ей на макушку. Она тихо повторила:
– Самое любимое место на свете.
Подняв глаза, я увидел, что ко мне идут мои родители, за которыми следует агент Мэтьюз. Мой отец, Джеймс Джонс, отдавший свою куртку Лейле, был одет в белую майку и джинсы. Его седеющие волосы выпали до такой степени, что была видна половина головы. В отличие от большинства мужчин, он не делал попыток скрыть это, зачемывая волосы на бок. Мышцы, которые когда-то поддерживали его суровое лицо, расслабились, кожа натянулась так, что обрисовала структуру костей. Худощавый, но не хрупкий, он все еще сохранял свое закаленное телосложение строителя.
Моя мать, с другой стороны, была довольно пухленькой для своего возраста. Я подозревал, что это из-за привычки пробовать собственные блюда еще с тех времен, когда она была поваром. Ее звали Стелла. Она пошла в мою бабушку своими темно-каштановыми волосами и склонностью носить легкие платья, вроде того ярко-зеленого платья в цветочек, которое было на ней в тот день. На мой взгляд, она выглядела не старше сорока, но обоим моим родителям было далеко за пятьдесят – возраст, которого многие люди того времени никогда не могли достичь.
Мой отец кивнул мне с улыбкой, но я мог видеть в глубине его глаз намек на то, что он хотел поговорить. Я кивнул в ответ и с некоторым усилием высвободил Лейлу из ее объятий. Улыбнувшись, я неохотно сказал ей:
– Почему бы тебе не показать маме это место?
При мысли о том, чтобы поиграть в экскурсовода, она с энтузиазмом ответила: “Хорошо!” - и быстро потянулась, чтобы схватить Джоан за руку, нетерпеливо увлекая ее прочь.
– Давай, мамочка! Пошли!
Джи и Мэтьюз последовали за мной.
Я улыбнулся, помахав им на прощание, и впервые мне удалось хорошенько рассмотреть окружающее. Мы находились в большой квадратной комнате, стены которой были облицованы тем же белым цветом, что и в коридоре перед нами, со стеклянными окнами на стенах слева и справа, вероятно, ведущими в комнаты за ними.
– Извини, папа, – ответил я. – Хотя все не совсем "обычно", так что сделай мне поблажку. Кроме того, я только что узнал, что дедушка был экстрасенсом.
Расстроенный, он потер руками висок, изображая постоянную головную боль.
– Дело не в том, что мы не хотели тебе говорить, просто твой дед сказал нам не делать этого.
– Старый пердун, – прокомментировал я вслух. Я использовал слово "пердун" ласково, как некоторые люди называют своих друзей кусками дерьма. Или, может быть, я единственный, кто так делает? Я снова посмотрел на отца и спросил. – Есть ли что-нибудь, о чем мне следует беспокоиться в связи с этим местом?
Моя мать прошептала Лии достаточно громко, чтобы я мог услышать и смутиться.
– Это так похоже на Милли, всегда обращает внимание на детали.
– Мама... – я вздохнул себе под нос.
Она подошла и обняла меня, на что я, тем не менее, ответил, несмотря на внезапное смущение.
– В этом ты прямо как твой дедушка. Всегда вникаешь в детали.
Она отстранилась, и я обнаружил, что снова поймал на себе стальной взгляд отца. Он продолжил:
– Все, что мы здесь видим, кажется хорошим. Ничего "сомнительного" или чего-то в этом роде. Я знал этих ребят, когда они работали с твоим дедушкой. Они добрые люди. Ты можешь им доверять.
Дело в том, что я не доверял. Но я доверял своим родителям. Они всегда были, по крайней мере, в моих глазах, отличными знатоками человеческих характеров. Не говоря уже о том факте, что мой дед тоже работал с людьми из правительства, так что это, должно быть, что-то значило.
Я уверенно повернулся к Лии, ее лабораторный халат и яркая одежда, казалось, скрывали ее на заднем плане. Когда я попытался посмотреть ей в глаза, мне показалось, что я разговариваю с плывущей головой.
– Хорошо, давайте покончим с этим.
Она немного откинула голову назад в шоке.
– В самом деле? Никаких вопросов или сомнений?
– Много. Но... – я покачал головой. – Мои родители доверяют вам. У моей жены наметанный глаз. Для меня этого достаточно.
– Это важное решение. Вы уверены, что не хотите...
Я вмешиваюсь:
– Мне осталось жить две недели. Давайте больше не будем тратить это время впустую, - я оглянулся через плечо на Лейлу, показывающую Джоан одну из панелей управления. – Я хочу быть там в те дни, которые важны для меня и моей семьи.
Мой отец сказал Лии:
– И если с моим сыном что-нибудь случится, я лично найду всех вас и прослежу, чтобы вы получили по заслугам.
Моя мать выдавила улыбку, прежде чем сделать вид, что делает ему строгий выговор.
– Да ладно, Джеймс, мы должны быть вежливыми, – она повернулась ко мне с еще одной своей фирменной улыбкой.
Я кивнул, прежде чем повернуться к Лии:
– Вы, ребята, можете засыпать меня всякими скучными вещами, когда я проснусь для какого-нибудь обслуживания. А сейчас давайте покончим с этим.
– Хорошо, – ответила Лия. – Давайте подготовим вас к заморозке.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|