Глава 38. Песок и Шепот

Вернувшись в Город-Ковчег, Серафина не нашла покоя. Стены ее обители, обычно дававшие чувство защиты, сейчас казались тесными. Воздух был наполнен гулом стройки, спорами торговцев и запахом горячего хлеба из пекарни гномов – жизнью, которую они отстроили заново. Но после тишины Бухты Серебряных Чешуек этот гомон давил на уши, напоминая, сколько всего можно потерять.

Она стояла в своем кабинете, разглядывая огромную карту Аэтернии, разложенную на дубовом столе. Карта пестрела новыми значками: знамена Альянса Памяти, тревожные метки на побережье, растущие, как плесень, знаки Имперского Сокола Валерона на востоке. И огромное, почти пустое пространство на юге – Песчаные Моря.

Дверь отворилась без стука. Вошел Фенрир, уже облаченный в походный доспех из закаленной кожи и легких металлических пластин. За ним, словно тень, скользнул Зориан.

– Экспедиция готова, – отрывисто бросил Фенрир. – Десять моих лучших воинов-оборотней, пятеро гномов-геологов из клана Торгрим и два твоих «птенца», Зориан, для связи и переговоров. Идем налегке. Воды берем в обрез – джинны не любят расточительных.

– Ты уверен, что они вообще существуют? Люди-ястребы? Джинны? – Серафина не отрывала взгляда от карты. – Ведьмы Опустошенного Леса оказались всего лишь сектой безумных друидов, а Мудрецы Хрустальных Пиков сгинули еще во времена Второй Эпохи.

– Мои предки кочевали по этим землям, – Фенрир положил массивный палец на карту. – Мы помним. В песках есть оазисы, не отмеченные ни на одной карте. Там поют ветры, способные снести кожу с костей, и там водятся скорпионы, чей яд сводит с ума. Но мы помним и тропы. А еще мы помним запах джиннов – пахнет жареным песком, молнией и старой магией. Они есть.

– Что касается людей-ястребов, – подключился Зориан, – то мои источники в гильдии торговцев «Серебряный Караван» утверждают, что видели огромных птиц, парящих над самыми недоступными местами Песчаного хребта. Слишком больших для обычных ястребов. И они не охотились на скот. Они... наблюдали.

– Хорошо, – Серафина наконец подняла на него взгляд. – Иди. Но помни, Фенрир, твоя задача – не завоевание, а союз. Мы не можем сражаться на два фронта.

Фенрир усмехнулся, и в его глазах мелькнул оскал древнего зверя. – Иногда самый прочный союз скрепляется не словами, а показанной силой. Они уважают сильных. Я покажу им, что Альянс – не стадо дрожащих овец. – он развернулся и вышел, его шаги отдавались гулко по каменному полу.

Зориан остался. Он изучал Серафину с тем же отстраненным любопытством, с каким изучал аномальные манна-кристаллы.

– Твое «эхо» стало громче, – констатировал он. – Я чувствую колебания в манна-фоне вокруг тебя. Оно стабилизируется?

Серафина вздрогнула. Она не думала, что это так заметно. – Оно... реагирует на угрозу. Как система раннего предупреждения.

– Или как приманка, – холодно заметил Зориан. – Мы имеем дело с сущностью, привлеченной «Тишиной», которую создал Каэлин. А он – источник этой Тишины. Связь очевидна и опасна. – он сделал паузу, выбирая слова. – Серафина, я усилил наблюдение за тобой. Ради безопасности Альянса.

Гнев, горячий и яростный, вспыхнул в ней. – Ты приставил ко мне шпионов?

– Наблюдателей, – поправил он, не моргнув глазом. – Из лучших. Если эта сущность попытается использовать твою связь с Каэлином как канал, мы должны быть готовы.

– Чтобы сделать что? Убить меня? – ее голос дрожал.

– Чтобы изолировать угрозу. Любыми средствами, – его взгляд был безжалостно честен. – Ты – Хранительница Ковчега. Ты – символ. Но символ не должен стоить жизни всему миру.

Предательство жгло горьким комом в горле. Но она понимала его логику. Это была та самая холодная расчетливость, что когда-то заставила его работать на Империю, а затем против нее. Он всегда ставил выживание выше личных привязанностей.

– Выйди, – тихо сказала она.

Зориан кивнул и удалился так же бесшумно, как и появился.

Оставшись одна, Серафина прижала ладони к вискам. Она чувствовала себя полем битвы. С одной стороны – долг, город, люди, смотрящие на нее с надеждой. С другой – тихий голос в ее разуме, последняя связь с человеком, которого она любила. А теперь еще и подозрения самого проницательного из ее союзников.

«Он... прав».

Голос Каэлина прозвучал совсем рядом, будто он стоял за ее плечом. Он был четче, но от этого лишь более... призрачным.

«Эта связь... это риск. Я чувствую... шевеление в Глубине. Оно смотрит... сквозь меня. Как сквозь окно».

Ужас, ледяной и липкий, сковал ее сердце. «Что мы можем сделать?»

«Или разбить окно... или отойти от него, чтобы не видеть, что за ним».

«Нет!» – мысленный крик вырвался из нее с такой силой, что дрогнуло пламя в камине. «Я не потеряю тебя снова. Мы найдем другой способ».

«Всегда... другой способ...» – его голос снова стал отдаленным, уносящимся. «Ищи... в памяти мира... не только в легендах... Ищи... тех, кто помнит...»

На следующее утро Серафина направилась не в Зал Совета, а в самое неожиданное место – в район, который в народе прозвали «Дном». Это был лабиринт узких улочек и полуразрушенных зданий у подножия городской скалы, куда стекались беженцы всех рас, не нашедшие себе места в новом порядке. Здесь пахло дешевым зельем, жареными насекомыми и отчаянием.

Ее сопровождали лишь два стражника из Ордена Алого Лотоса, но их белые плащи с алым цветком выделялись, как знамена. На нее смотрели сотни глаз – враждебных, подобострастных, пустых.

Ее цель была в крошечной, заваленной свитками и странными механизмами лавчонке. Вывеска гласила: «Артефакты и Аномалии. К. Игнатус».

Владелец, коренастый человек с лицом, испещренным шрамами от магических вспышек и ожогов, смотрел на нее с немым вопросом. Он был известен как собиратель всего странного и бесполезного, бывший имперский инженер-артефактор, сбежавший после того, как его проект по созданию манна-вампира вышел из-под контроля.

– Хранительница, – пробормотал он, не выражая ни радости, ни страха. – Чем обязан?

– Знаниями, мастер Игнатус, – сказала Серафина, окидывая взглядом полки, заставленные сломанными големами, неопознанными костями и кристаллами с пойманными внутри вспышками света. – Ты изучал допотопные технологии. Древние источники энергии.

– И что с того? Империя хотела оружие. Я хотел понять, как работает мир. Наши интересы редко совпадали. – он скрестил руки на груди.

– А теперь интересы могут совпасть, – Серафина вынула из складок платья тот самый спиралевидный обломок. Она не стала его раскрывать, но его присутствие заставило дрогнуть пламя свечи на прилавке.

Игнатус замер. Его глаза расширились. – Откуда?

– Из Глубин. Мне нужно знать о них все. Не легенды. Не мифы. Физику. Механику. Как они мыслят? Как взаимодействуют с реальностью? Есть ли у них уязвимость?

Он медленно потянулся к артефакту, но не взял его, лишь провел рукой над ним, словно ощущая исходящий холод. – Энергетический отпечаток... это не магия в нашем понимании. Это что-то... геологическое. Как тектонический разлом, но проходящий через другие слои реальности. – он посмотрел на Серафину. – Вы хотите не сражаться с ними. Вы хотите... перенаправить их? Или договориться?

– Я хочу выжить. И чтобы выжил мой народ. Все варианты на столе.

Игнатус кивнул, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь безумного ученого. – Хорошо. Но мне нужны ресурсы. Доступ к архивам Солнечных Дворцов. И... к тебе.

Серафина нахмурилась. – Ко мне?

– Энергия этого артефакта... она резонирует с тобой. Слабо, но резонирует. В тебе есть что-то... родственное. Или, наоборот, полярное. Я должен это изучить.

Серафина почувствовала, как по спине пробегает холодок. Зориан следил за ней из-за угла, а этот бывший инженер Империи хотел изучать ее связь с Каэлином. Она была между молотом и наковальней.

Но выбора не было.

– Хорошо, – сказала она. – Но мы делаем это на моих условиях. И под наблюдением Ордена.

Пока Фенрир уходил в зной песков, а Зориан опутывал побережье сетью своих шпионов, Серафина готовилась к своей битве. Битве, которая происходила не на полях сражений, а в ее собственном разуме и в лаборатории безумного инженера. И все это время тихий голос в ее голове, ее самая большая надежда и самая страшная уязвимость, шептал о приближающемся приливе.