Шаг в Пустоту был не шагом, а падением. Падением, которое длилось вечность и мгновение одновременно. Не было ни света, ни тьмы, ни верха, ни низа. Не было даже ощущения собственного тела. Было лишь Ничто, давящее на сознание, пытающееся растворить его, как каплю чернил в океане.
Но они не растворились.
Вокруг Каэлина сформировалось слабое свечение — пузырь реальности, созданный объединённой силой трёх артефактов. Внутри этого пузыря, цепляясь друг за друга, существовали он, Серафина, Фенрир и Зориан. Они были островком в море Небытия.
— Великие Предки... — пробормотал Фенрир, озираясь. Его звериные инстинкты были в панике — не на что было наброситься, не от чего было защищаться.
— Я... ничего не чувствую, — сказал Зориан, и в его голосе впервые зазвучала настоящая, неконтролируемая тревога. — Ни запахов, ни ветра... Ничего.
Серафина сжала руку Каэлина так, что кости хрустнули. Её вера, её свет были единственными ориентирами в этом хаосе не-существования.
— Мы здесь. Мы вместе. Это главное.
Каэлин чувствовал, как артефакты внутри него сражаются. Они пылали, как три звезды, отказываясь угаснуть. Кристалл Воспоминаний был их компасом — он тянулся к чему-то впереди. К источнику этого Ничто.
Они поплыли вперёд, если слово «вперёд» имело здесь какой-то смысл. Пустота сопротивлялась. Она не атаковала — она просто... отрицала их. Воспоминания начинали расплываться. Лицо первого учителя Каэлина. Запах леса из детства Фенрира. Мелодия, которую напевала мать Серафины. Имя первой любви Зориана.
«Забудь... Отпусти... Покой...»
Голос Безмолвного Короля был здесь не шепотом. Он был самой тканью этого места. Он был обещанием конца всей боли, всей борьбы.
— Нет! — крикнула Серафина, и её свет вспыхнул ярче. — Я помню! Я помню свой долг! Я помню их лица!
Её вера стала щитом, отталкивающим разъедающее безразличие.
Наконец, они увидели Это. В центре Пустоты парил Трон. Он не был сделан из камня или металла. Он был сплетён из отсутствия. Из забытых имён, стёртых событий, несказанных слов. Это была не структура, а дыра в форме трона. И на нём сидела фигура.
У неё не было лица, не было формы. Это была просто концепция. Концентрация Забвения. Безмолвный Король.
«Вы принесли их... Мои сокровища... Мои заблудшие овцы... вернулись в стадо...»
Он не говорил. Мысли возникали прямо в их сознании, холодные и безжалостные.
— Мы пришли положить конец тебе, — сказал Каэлин, и его голос прозвучал жалко и громко в этой бесконечной тишине.
«Конец? Я и есть конец. Я — тишина после последнего вздоха. Я — покой после последней битвы. Вы сражаетесь не со мной. Вы сражаетесь с неизбежным».
Фенрир рыкнул и бросился вперёд. Его когти, способные разорвать сталь, прошли сквозь фигуру, не встретив сопротивления. Он не атаковал плоть. Он атаковал идею.
«Ярость... Сколько её я поглотил... Она горит ярко, но быстро гаснет...»
Образ Фенрира начал расплываться. Его ярость, его суть, вытягивалась из него.
— Фенрир! Помни! — крикнул Каэлин. — Помни, кто ты!
Он направил на друга поток воспоминаний через Кристалл — их первую встречу, битву у Врат, обряд Предков. Фенрир вздрогнул, его форма снова стала чёткой. Он отступил, тяжело дыша.
Зориан попытался обойти, найти слабость. Но как найти слабость в ничто? Его хитрость была бесполезна. Его собственные воспоминания о побегах и аферах начали блекнуть, обесцениваться.
«Бегство... Вечное бегство... Зачем бежать, если можно просто... перестать быть?»
Серафина шагнула вперёд, её свет был единственным оружием, которое хоть как-то влияло на Пустоту.
— Ты — ложь! — провозгласила она. — Жизнь — это борьба! Боль — это доказательство того, что мы живы! Надежда — это то, что заставляет нас идти вперёд!
«Надежда... Самый болезненный из ядов... Я предлагаю противоядие».
Тень протянула не-руку. Свет Серафины померк. В её памяти поползли трещины. Обеты, данные Ордену, начали тускнеть.
— Серафина! — Каэлин схватил её за руку. — Держись! Держись за меня!
Он смотрел на неё, и в его глазах она видела не страх, а любовь. И эту любовь Пустота не могла поглотить так легко. Она была слишком яркой, слишком живой.
Битва продолжалась, но это была не битва мечей или заклинаний. Это была битва воли. Каждый из них сражался, цепляясь за свои воспоминания, за свою суть, а Каэлин, как якорь, напоминал им, кто они, используя силу Кристалла.
Но он чувствовал, как его собственные силы иссякают. Пузырь реальности сжимался. Артефакты трещали по швам. Они проигрывали.
Молчаливый Король был слишком силён. Он был самой сутью этого места. Чтобы победить его, нужно было уничтожить саму Пустоту. А это было невозможно.
И тогда Каэлин понял. Он не может уничтожить Ничто. Но он может... заполнить его.
Он посмотрел на Серафину, на Фенрира, на Зориана. Он видел их истощённые, но полные решимости лица. Они были его друзьями. Его семьёй. Они были тем, ради чего стоит жить. И тем, ради чего стоит умереть.
— Я понял, — тихо сказал Каэлин. — Чтобы победить Забвение... его нужно вспомнить. Но не так, как это делаю я... а так, как это сделает мир.
Он отпустил руку Серафины.
— Что ты задумал, Каэлин? — с ужасом спросила она, видя странное спокойствие на его лице.
— Я остаюсь, — сказал он просто. — Я стану памятью об этом месте. Я станю тем, что не даст ему снова поглотить всё. Я буду напоминанием.
— НЕТ! — закричала Серафина, пытаясь схватить его, но её рука прошла сквозь внезапно ставшее прозрачным тело.
Каэлин улыбнулся ей. Это была улыбка прощания и обещания.
— Возвращайтесь. Постройте тот мир. Вспоминайте меня. Пока вы помните... я буду здесь. И он не сможет снова стать абсолютным.
Он обернулся к Трону из Безмолвия и сделал шаг навстречу Безмолвному Королю. Он не атаковал. Он... объял его.
Три артефакта внутри Каэлина вспыхнули в последний раз ослепительным, немыслимо ярким светом. Это был свет не магии, а самой жизни, воли и памяти. Он хлынул в Пустоту, заполняя её.
«ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ОСТАНОВИСЬ! ЭТОГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!»
Впервые в голосе Безмолвного Короля прозвучал не холод, а страх. Паника.
Свет поглотил его. Поглотил Трон. Поглотил саму Пустоту. А затем схлопнулся внутрь, в точку, оставив после себя лишь тишину. Но это была уже не пустота. Это была тишина после бури. Тишина, в которой жило эхо.
Каэлин исчез.
А Серафина, Фенрир и Зориан оказались выброшенными обратно в материальный мир, в разрушенные катакомбы. Они лежали на холодном камне, и над ними сияли три потухших, потрескавшихся осколка — всё, что осталось от артефактов.
Они были живы. Мир был спасён.
Но цена... цена была ужасна.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|