В шумной палате Ли Шисинь, глядя на потолочную лампу, никак не мог прийти в себя.
Он все еще не верил в то, что с ним произошло.
Он, молодой айдол-стажер, каким-то образом переместился в тело шестидесятилетнего старика. И, судя по всему, этот старик был на краю гибели, ему оставалось совсем немного.
Вспоминая, как другие герои попадали в тела богатых наследников или, на худой конец, скрытых гениев, притворяющихся неудачниками, Ли Шисинь чувствовал себя обманутым. Он никого не обижал, усердно пел, танцевал, играл в баскетбол, и вдруг его сбила машина, а потом он оказался в таком плачевном состоянии.
Голова сильно болела.
Воспоминания старика постепенно вливались в его сознание.
С самого детства, все драгоценные моменты жизни проносились перед ним, словно ускоренный фильм:
Детская дружба, взрослая любовь, простая, но такая радостная свадьба, аплодисменты в зрительном зале Театра драмы «Красное знамя», поддержка друзей в трудные времена… Рождение двух детей, слезы жены в момент ее ухода, годы, потраченные на воспитание детей, пока они не выросли, создали семьи, сделали карьеру… И вот, пролетело несколько десятилетий…
А после того, как несколько лет назад дочь уехала за границу, отношения с сыном, с которым у него всегда были разногласия, совсем испортились.
Постепенно в его жизни осталась только бесконечная одиночество.
Каллиграфия, рисование, прослушивание оперы, игра в шахматы… Все эти занятия для пожилых людей не могли заполнить пустоту и горечь, которые вызывало все более холодное отношение сына.
— Кто родственники Ли Шисиня?
В этот момент чей-то голос прервал поток воспоминаний.
— Доктор, это мы.
А, это голоса сына и невестки.
— Состояние вашего отца очень тяжелое. Хотя сейчас он вне опасности, КТ показала серьезный тромб в задней шейной артерии, который требует немедленного лечения.
— Доктор, какое лечение?
— В данном случае необходимо стентирование. Отечественные стенты стоят 56 000 юаней за штуку, импортные — 84 000. Вашему отцу нужно как минимум четыре. Учитывая его возраст, 65 лет, и низкую эластичность сосудов, мы не рекомендуем отечественные. Но импортные — это вопрос финансов, медицинская страховка их не покрывает. У вашего отца есть коммерческая страховка?
— Нет…
— Так дорого? А можно не делать? Мы, это, не то чтобы денег жалко. Просто отец в таком возрасте, такая серьезная операция… Вдруг что-то пойдет не так?
— Вы что, так относитесь к своему отцу? Без стентирования он может умереть в любой момент. Решайте сами. Честное слово…
После громкого хлопка двери в палате послышался шепот.
— Четыре стента — это больше трехсот тысяч, не считая операции и пребывания в больнице. В итоге все четыреста-пятьсот тысяч набежит.
— В таком возрасте, с такой болезнью, зачем его мучить стентированием? Пусть получает консервативное лечение, сколько проживет. У отца и сбережений-то немного, если лечить его так, как предлагает больница, все деньги уйдут. А, может, позвонить твоей сестре, пусть пришлет денег из-за границы на лечение отца?
— Ты что, с ума сошла! Старый дом, где живет отец, скоро снесут, он стоит сто семьдесят-восемьдесят тысяч! О болезни отца ей ни слова!
— Точно, как же я сама не догадалась! Сначала переоформим дом, а потом ей расскажем.
Скоты.
Отец растил тебя, негодяя, в одиночку, и за мать, и за отца. Еще не умер, а они уже о доме думают.
Ха.
Нажиться на смерти отца!
Лежа на больничной койке, Ли Шисинь, полностью поглотивший воспоминания старика, кипел от негодования.
Он подумал, что даже если бы старик был еще жив, он бы точно умер от такого удара.
Жена умерла рано, и старик слишком баловал сына. Не зная, что баловать ребенка — все равно что убивать его.
— Поднимите… поднимите меня.
Ли Шисинь медленно открыл глаза.
— Ой, папа, ты очнулся?
— Папа, как ты себя чувствуешь? Вчера вечером тебе вдруг стало плохо, соседи позвонили, мы так испугались!
В ответ на лицемерные вопросы Ли Шисинь махнул рукой: — Позовите врача, который был здесь.
Вскоре врач вернулась.
Молодая женщина-врач присела рядом с кроватью и взяла его за руку: — Дедушка, вы меня звали?
— Я хочу составить завещание, — с трудом произнес Ли Шисинь.
— Папа, зачем тебе посторонние для завещания? У нас тут бумага и ручка есть! — воскликнула невестка.
— Не твое дело, — Ли Шисинь, не глядя на женщину с нечистыми помыслами, пристально посмотрел на врача.
Поймав его многозначительный взгляд, она достала из кармана халата бумагу и ручку.
— Говорите, дедушка, я запишу.
— Я официально заявляю, что все мое имущество после моей смерти… — Ли Шисинь посмотрел на сына и невестку, лица которых светились ожиданием. — …будет передано в фонд защиты диких животных.
— В фонд защиты животных?
— Папа! Что ты делаешь?!
Сын и невестка запаниковали.
— Что делаю? Ха! Я лучше отдам все свое имущество кошкам и собакам, чем вам, двуличным скотам!
Собрав все силы, Ли Шисинь выкрикнул эти слова.
Лица сына и невестки потемнели.
— Папа, в последний раз называю тебя папой. Раз ты ничего мне не оставляешь, то с этого момента между нами все кончено. Жив ты будешь или умрешь — мне все равно!
Глядя на сына, который с мрачным лицом объявлял об окончательном разрыве, Ли Шисинь махнул рукой и закрыл глаза.
— Мне тоже все равно. Убирайтесь.
…
Выпустив пар, Ли Шисинь снова лег на кровать.
Он понимал, что теперь о нем никто не позаботится.
Оставалось только ждать смерти.
Впрочем, это тоже неплохо, ведь это перемещение оказалось провальным. По крайней мере, перед смертью он смог заступиться за старика. Считайте, что… не зря прожил эту жизнь.
Тело словно откликнулось на его нежелание сдаваться, и сильное чувство сожаления нахлынуло на него.
— Я не хочу так жить! — услышал он чей-то старческий голос.
Динь!
В этот момент в голове Ли Шисиня раздался звук, похожий на сигнал валидатора при оплате проезда.
Глядя на появившийся перед глазами интерфейс, напоминающий экран старого кнопочного телефона, Ли Шисинь широко раскрыл глаза.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|