Глава 17: Направление

Позже Чу Цзэ отдельно поговорил с Фан Чжэнъюем. В последующие несколько дней тот вёл себя значительно тише, но исподтишка бросал на Ли Тинся и его людей взгляды, ещё более злобные, чем прежде.

Синь Чжи и Миман стали ещё пристальнее следить за Ли Тинся. Особенно Синь Чжи — она почти всё время, кроме сна, крутилась возле него, не сводя с него глаз.

Она чувствовала ответственность за Ли Тинся. Ей казалось, что в этом отдалённом месте только она знает его истинный вторичный пол, и только она может его защитить.

Вторичный пол был тайной Ли Тинся, тяжёлой ношей, которую он нёс много лет. Он молчал об этом, но Синь Чжи чувствовала его сдержанность и боль.

Она надеялась, что сможет разделить с ним это бремя, чтобы ему было не так тяжело.

Несмотря на всю её осторожность, в этот день всё же случилось несчастье.

У Фан Чжэнъюя и Ли Тинся была сцена спарринга между старшим и младшим учениками, которую нужно было заранее отрепетировать. Днём они несколько раз отработали её под руководством постановщика боевых сцен. На следующий день должны были снимать по-настоящему, но Ли Тинся не появился на площадке.

У него был строгий режим дня, ему не нужен был ассистент, чтобы разбудить его, и он всегда приходил на площадку раньше всех, чтобы размяться.

Ещё до того, как режиссёр начал его искать, Синь Чжи и Миман уже позвонили Ли Тинся, но никто не ответил.

Они почувствовали неладное и тут же бросились обратно в отель.

Этот отель считался довольно приличным для здешних мест. В нём было шесть этажей. Главные актёры жили на пятом и шестом этажах, где условия были получше, остальные — на нижних этажах.

Девушки вызвали лифт. Комната Ли Тинся находилась недалеко от лифта, они увидели его открытую дверь, едва выйдя из кабины.

Они быстро подошли к двери и замерли на пороге, не в силах сделать и шага.

Зрелище, представшее перед их глазами, повергло их в шок.

В комнате Ли Тинся царил полный хаос. Его рюкзак валялся на полу, вещи были разбросаны. Дверцы всех шкафов были распахнуты, одежда частично сползла с вешалок, частично была брошена на кровать и на пол.

Окно напротив них было распахнуто настежь, и в комнату врывался ветер.

Комната выглядела так, будто её ограбили.

Миман прикрыла рот рукой и испуганно прошептала: — Сюда кто-то вломился…

Сердце Синь Чжи бешено колотилось: — Похоже на то…

Миман достала телефон: — Я сначала вызову полицию.

— Подожди!

— ?

— Давай сначала поищем брата Ся… Ещё поищем.

— Хорошо, — согласилась Миман. — Тогда сначала спросим на ресепшене.

— Ладно, ты спроси на ресепшене, а я… я сохраню место происшествия!

— Угу.

Когда Миман ушла, у Синь Чжи подкосились ноги. На ватных ногах она подошла к окну и посмотрела вниз.

Внизу была трава, никого.

Фух…

Синь Чжи вздохнула с облегчением. Она прижала руку к груди — сердце чуть не выпрыгнуло.

Она боялась, что Ли Тинся не выдержал, что мучения довели его до отчаяния, и он… выбросился из окна.

К счастью, нет… Синь Чжи была благодарна судьбе.

Да, она предчувствовала, что у него началась течка.

Со дня прослушивания прошло уже десять дней. Теоретически, его течка давно должна была закончиться. Неужели Фан Чжэнъюй что-то с ним сделал?

Может, это Фан Чжэнъюй устроил здесь погром?

Мысли Синь Чжи путались, душа была в смятении. Она снова позвонила Ли Тинся. Гудки шли, но он по-прежнему не отвечал!

В тот момент, когда Синь Чжи была в полной растерянности, слабый аромат молока донёсся снаружи через окно и проник в её ноздри.

Это был восхитительный аромат мужчины, который она едва успела почувствовать.

Глаза Синь Чжи мгновенно загорелись. Её словно магнитом притянуло к окну. Прижавшись к стеклу, она стала искать источник запаха снаружи.

Уловив его аромат, феромоны Синь Чжи тоже обострились, взбудораженные его призывом.

Она была уверена — он ушёл через окно!

Синь Чжи оценила высоту, и её сердце снова сжалось. Она развернулась и бросилась бежать вниз по пожарной лестнице!

Миман увидела её и крикнула: — Синь Чжи, ты куда?

Синь Чжи на мгновение остановилась и властно приказала: — Миман, пойди и возьми для брата Ся отгул на день. Скажи, что ему нездоровится. Он только что звонил мне. Мне нужно съездить домой, не беспокойся обо мне.

Миман была немного ошеломлена, но покрасневшие глаза Синь Чжи и исходящая от неё властная аура произвели впечатление. — О, хорошо, — ответила она.

Сказав это, Синь Чжи побежала в направлении, противоположном съёмочной площадке, всё быстрее и быстрее.

Она даже на школьных соревнованиях так не бегала.

Запах Ли Тинся был всё ещё слабым, он вряд ли мог донестись до съёмочной площадки, но тело Синь Чжи трепетало от этого молочного аромата.

Следуя за запахом, она бежала и бежала, сквозь лес и заросли дикой травы.

Она быстро заблудилась, но при этом чётко знала направление.

Место, где был он, — вот её направление.

Синь Чжи бежала, обливаясь потом, во рту пересохло, но она всё ещё не достигла цели.

Она не думала сдаваться. Она знала, что Ли Тинся сейчас очень нуждается в ней, она должна была его найти.

В этот момент завибрировал телефон в её кармане.

Синь Чжи остановилась. С надеждой она достала телефон. На экране светились три иероглифа — это действительно был Ли Тинся…

Синь Чжи ответила и взволнованно спросила: — Брат Ся, ты… ты где?

Ответа не последовало. Из телефона доносилось лишь тяжёлое, прерывистое дыхание…

Синь Чжи уже слышала такое однажды — подавленное, отчаянное.

Он уже не мог говорить.

Он не отвечал на звонки не потому, что не хотел, а потому, что не мог.

Но в итоге он решил позвонить именно ей.

Глаза девушки необъяснимо увлажнились. Ей тоже стало трудно дышать. Дрожащим голосом она сказала: — Я скоро… буду… ты… ты подожди меня!

Синь Чжи снова побежала, словно упрямый оленёнок, несущийся навстречу ветру.

Когда она нашла Ли Тинся в канаве, мужчина был уже почти без сознания. Он крепко сжимал в руке несколько вырванных стеблей дикой травы. Глаза его были полузакрыты, он лежал на траве, сил бороться больше не было.

Сердце Синь Чжи сжалось в комок.

Она спрыгнула вниз, обняла его и с болью позвала: — Брат Ся…

Когда она попыталась обнять его, он отреагировал — не потянулся к ней, учуяв её запах, а попытался оттолкнуть. Но Синь Чжи была явно сильнее. Его силы были на исходе, и так называемое отталкивание было для неё не более чем лёгким почесыванием.

— Брат Ся, похоже, нам придётся поставить временную метку прямо здесь, в поле, — она успокаивающе погладила его по волосам и сказала мужчине в своих объятиях нежно и как можно беззаботнее.

Голос Синь Чжи эхом отдавался в ушах Ли Тинся. Он слышал и понимал её, но что он мог сделать?

Он усердно тренировался всю жизнь. Южный кулак и северная нога, тайцзи и бацзи, бокс и саньда — он владел всем этим в совершенстве.

Но что толку от всех этих умений сейчас?

Он не мог даже вымолвить слова отказа.

Возможно, единственное, что он мог сделать, — это закрыть глаза и сказать себе:

«Смирись, Омега».

Синь Чжи осторожно приподняла мужчину и, опустившись на колени позади него, обняла его.

Сначала она приоткрыла рот и легонько провела зубами по его железе, давая понять, что собирается сделать.

Мужчина понял её намерение, и его тело сильно задрожало в её объятиях.

— Прости меня, — прошептала девушка.

Синь Чжи прекрасно понимала, что медлить нельзя. Она быстро прикусила его железу, впрыскивая свои феромоны.

...

Феромоны Синь Чжи были для мужчины спасительной соломинкой, но в то же время — неотразимым, смертельным ядом. Приняв её феромоны, он погрузился в кратковременное забытьё и обмяк в её руках.

Когда он начал падать, Синь Чжи крепко удержала его.

Её собственное состояние было ненамного лучше, но при виде его нахмуренных бровей её собственное желание угасло, оставив лишь боль и сострадание.