Глава 11

Глава 11

Настроение у Хунли сейчас было паршивое. Ему не хотелось ни идти во внутренний двор к своим женщинам, слушать их сплетни, ни видеть скорбное лицо Гао Ши.

Хотя ее было жаль из-за потери ребенка, и он провел с ней почти полмесяца, но постоянно видеть это хмурое лицо… Поначалу он испытывал сострадание, но со временем это стало утомлять. Кому она каждый день строит такую мину?

Подумав, он решил отправиться к цэфэйцзинь. Цзинсянь не станет устраивать сцен ревности (Мо: скоро ты перестанешь этому радоваться, хи-хи), к тому же рядом с ней он чувствовал себя спокойно, и на душе становилось умиротворенно.

Цзинсянь узнала о приходе Хунли, как только он вошел во двор. Но она как раз заканчивала портрет Чжу Цюэ и сделала вид, что не заметила его появления.

Изначально Хунли был полон раздражения, но, войдя во двор Цзинсянь и увидев девушку, сосредоточенно рисующую в беседке, его досада отступила. (Мо: Еще бы! У нашей Цзинсянь такая харизма, что, увидев ее, разве будешь думать о каких-то неприятностях? На самом деле, это связано с духовной силой, окружающей Цзинсянь.) Он даже не стал сердиться на то, что она не заметила его прихода и не поприветствовала.

Увидев, что момо рядом с Цзинсянь заметила его и собирается предупредить госпожу, Хунли жестом велел ей не беспокоить Цзинсянь.

Хунли подошел к Цзинсянь и взглянул на картину, которую она рисовала. Ее мастерство поразило его.

Раньше он полагал, что женщины из знатных маньчжурских родов, даже если и умеют рисовать, то уровень их мастерства невысок. Как, например, его фуцзинь: хотя она и обучалась этому, но не достигла совершенства, уступая даже Гао Ши. Но мастерство Цзинсянь опровергло это его представление. Эта техника превосходила даже современных мастеров! Он и не предполагал, что Цзинсянь так хорошо рисует.

Хунли перевел взгляд с картины на художницу, наблюдая за ее сосредоточенным профилем. В его глазах читались любопытство и легкое недоумение: какие еще таланты скрывает Цзинсянь, о которых он не знает?

Под его пристальным взглядом Цзинсянь уже не могла рисовать. Притворившись, будто только что заметила его, она испуганно поклонилась:

— Прошу прощения, Господин. Цзинсянь так увлеклась, что не заметила Вашего прихода.

Хунли, видя испуганное лицо Цзинсянь, помог ей подняться и успокоил:

— Ничего страшного. Это я увидел, что ты рисуешь, и не велел тебя беспокоить. Я и представить не мог, что Цзинсянь так искусно рисует. Даже многие мастера не сравнятся.

— Благодарю за похвалу, Господин. Вы просто хотите меня порадовать. Разве такое пустяковое умение Цзинсянь может сравниться с настоящими мастерами? — с явным удовольствием ответила Цзинсянь.

— Цзинсянь, не стоит так самоуничижаться. Твоя картина действительно хороша. Хм, на ней еще нет надписи. Может, я помогу Цзинсянь и добавлю каллиграфию?

Хотя это был вопрос, он, не дожидаясь согласия Цзинсянь, уже взял кисть и приготовился писать.

Услышав, что он собирается добавить надпись, Цзинсянь едва сдержалась, чтобы не прибить его на месте. «Ты собираешься испортить картину, над которой я работала все утро, своей надписью? Впустую потратить мое время!»

Видя, что Хунли уже занес кисть и вот-вот испортит ее утренний шедевр, она поспешно остановила его, прежде чем он коснулся бумаги:

— Господин, Вы хоть посмотрите, что я нарисовала, прежде чем делать надпись.

Хунли выслушал Цзинсянь, посмотрел на картину, но не заметил ничего неподобающего и вопросительно взглянул на нее.

Видя, что Хунли все еще не понимает, Цзинсянь слегка опустила голову и смущенно проговорила:

— Здесь нарисована моя служанка. Если Господин сделает надпись, Цзинсянь будет ревновать!

С этими словами она, изображая смущение, выбежала из беседки.

Хунли тут же понял: красавица приревновала! Он оставил затею с надписью и, увидев, что она убежала, поспешил за ней.

Чжу Цюэ, увидев, что они ушли, быстро убрала картину со стола, опасаясь, как бы Хунли снова о ней не вспомнил.

* * * Появление шисюна * * *

— Шифу, что ты сделал с этим отбросом Хунли?

Спрашивающий был прекрасен, как нефрит, глаза его сияли, как звезды, а брови-мечи доходили до висков — поистине выдающаяся внешность.

Это был шисюн Цзинсянь — Хэн Тао. Беспокоясь о Цзинсянь, он взглянул через Хаотянь Цзин (Небесное Зеркало) и сразу заметил неладное с Айсиньгёро Хунли. Как тот смог пройти сквозь иллюзорную формацию, созданную Цзинсянь? К тому же, магия Цзинсянь действовала на него слабее. Проверив своим духовным сознанием, он убедился: с телом Айсиньгёро Хунли кто-то поработал. А провернуть такое за спиной Цзинсянь мог только Шифу.

Поэтому Хэн Тао пришел к своему мастеру.

— Шифу, что ты сделал с этим отбросом Хунли?

Глядя на мастера, который явно чувствовал себя виноватым после его вопроса, Хэн Тао понял: его подозрения подтвердились, это дело рук Шифу.

Седобородый старик, мастер Хэн Тао, услышав вопрос ученика, понял, что его раскрыли. Глядя на все более ласковую улыбку ученика, он невольно содрогнулся.

«Ух… Совсем не уважает меня, своего мастера! Слишком страшно!»

— Ну… это… на самом деле… ничего особенного я не делал, — пробормотал он.

Хэн Тао явно не поверил.

— Мм?

Хотя этот звук был все таким же мягким, мастер понял, что ученик рассердился. «Эх, лучше сразу во всем признаться. Сейчас Сянь'эр здесь нет, некому сдержать гнев Хэн Тао. В итоге достанется мне, старому хрычу».

— Я всего лишь перед рождением этого Хунли поместил его душу рядом с Сянь'эр на некоторое время, вот и все.

— И это все? — в голосе Хэн Тао звучало явное недоверие, пока он пристально смотрел на мастера.

У мастера от его взгляда выступил холодный пот. Он решил рискнуть, все равно тот рано или поздно узнает.

— Я еще взял кое-что у Юэ Лао и привязал к душе этого человека. Как только он полюбит Сянь'эр, то навеки не сможет вырваться из ее рук. Ха-ха, неплохо, да?..

К концу фразы его голос затих.

— Зачем ты это сделал?

— Эх, на самом деле, ты и сам должен понимать, что в сердце Сянь'эр он все еще есть. Иначе за эти сотни лет ты бы давно завоевал ее. Хотя сейчас эта девочка испытывает к нему ненависть и обиду, но откуда взяться этим ненависти и обиде, если нет любви?

Услышав это, Хэн Тао наконец изменился в лице. Ласковое выражение сменилось полным бесстрастием.

— Но однажды она забудет эту любовь и ненависть.

— Ты и сам в это не веришь, верно? Сянь'эр родилась в ту эпоху, и некоторые вещи той эпохи уже въелись в ее кости. Даже современные, более свободные взгляды вряд ли это изменят. К тому же, если бы у них не было детей, это еще было бы возможно. Но у них есть дети, и один из них стал для Сянь'эр причиной такой вины, что это превратилось в сердечного демона.

Мастер видел страдание на лице ученика. Хотя ему было жаль, он должен был проявить твердость и заставить его очнуться, надеясь, что тот сможет отпустить прошлое.

* * *

— Ого, Господин так силен! Цзинсянь не выиграла ни одной партии.

— Хе-хе, Цзинсянь тоже неплохо играет, просто техника Господина немного выше.

Слушая эти бесстыдные слова Хунли, Цзинсянь потеряла дар речи, не зная, что ответить.

— Давай сыграем еще партию, — воодушевленно предложил Хунли.

— Господин, может, не надо? Цзинсянь ни разу не выиграла, — вяло проговорила она.

— Ничего, Господин будет тебе поддаваться.

Услышав это, Цзинсянь чуть не стошнило кровью. «С твоим-то жалким уровнем еще и учить меня!»

Она начала сочувствовать и одновременно восхищаться Ся Цзывэй. Она сама выдержала с этим господином всего три партии и уже была на пределе. Главная сложность заключалась в том, чтобы проиграть ему так, чтобы он ничего не заподозрил. А та Ся Цзывэй, говорят, играла с ним целую ночь! Каким же мучениям она подверглась?

«Шисюн, я скучаю по тебе». Она вспомнила, как играла в шахматы с шисюном — вот это был достойный соперник! Хотя именно шисюн и научил ее играть.

Тогда шисюн, боясь, что она будет слишком торопиться с совершенствованием, специально выделил время, чтобы обучить ее игре на цине, шахматам, каллиграфии и живописи, дабы она могла совершенствовать свой дух и характер. То время было действительно счастливым. Занятия не оставляли времени на пустые мысли.

«Я тоже скучаю по тебе, Сянь'эр».

Нежный голос раздался у самого уха Цзинсянь, заставив ее вздрогнуть. Она вскочила и начала оглядываться по сторонам, ища обладателя голоса.

Хунли испугался ее резких движений. Увидев, что она словно что-то ищет, он спросил:

— Цзинсянь, ты что-то ищешь? Может, позвать слуг на помощь?

Услышав голос Хунли, Цзинсянь пришла в себя.

— Ничего важного. Давайте продолжим играть в шахматы.