Эти женщины

Глава 4

Хунли отослал слуг и с интересом посмотрел на Цзинсянь, которая сидела на краю кровати, якобы так смущенная, что не смела поднять головы.

На самом деле Цзинсянь опустила голову, потому что выражение ее лица было слишком свирепым. Она размышляла: «Позволить ли ему прикоснуться? Как-то мерзко… Не стошнит ли меня потом за едой? Но если не позволить ему прикоснуться, то как же Юн Ци и остальные?..»

— Цзинсянь…

Услышав этот полный чувства зов, Цзинсянь покрылась мурашками и содрогнулась. Ей ужасно хотелось его избить, мысленно она уже представляла, как Хунли будет собирать выбитые зубы. Но реальность не позволяла этого. Пришлось поднять голову с выражением девичьей стыдливости, а затем снова смущенно опустить ее, едва сдерживая внутреннее бешенство.

Хунли не позволил Цзинсянь опустить голову. Он взял ее за подбородок, заставляя смотреть на него.

— Цзинсянь, ты помнишь меня? Четыре года назад ты сказала мне, что мы встретимся снова, если будет на то судьба. Похоже, наша судьба неразрывна. Теперь ты моя цэфэйцзинь.

Видя, что Цзинсянь снова покраснела и хочет опустить голову, он не удержался от вздоха:

— Какая стеснительная девушка.

Услышав это, Цзинсянь покраснела еще сильнее, но не от смущения, а от гнева. «Это ты стеснительный! Вся твоя семья стеснительная!» — мысленно выругалась она. «Сама виновата, нечего было его тогда соблазнять. Теперь расхлебывай».

— Госпожа, проснитесь, пора идти на утреннее приветствие.

Цзинсянь слышала зов Жун Момо, но не хотела вставать. Проклятый Хунли вчера так ее измучил, что теперь все тело болело, не было ни одного здорового места. Но все же пришлось подняться, иначе она дала бы другим прекрасный повод для нападок.

Цзинсянь со служанками прибыла во двор главной жены, Фуча Яцянь. Они подождали снаружи, пока о них доложат, и вскоре их пригласили войти.

Войдя в зал, Цзинсянь уловила легкий кисловатый запах (зависти?). Под градом острых взглядов собравшихся красавиц она, не глядя по сторонам, подошла к Фуча Яцянь, чтобы выразить почтение. Слуга уже приготовил чай для церемонии.

Цзинсянь взяла чашку и преклонила колени на подушке-путуань.

— Приветствую фуцзинь. Фуцзинь, прошу отведать чаю.

Фуча Яцянь не стала ее затруднять. Она взяла чашку, сделала глоток, поставила ее и сказала:

— Встаньте. Теперь мы все одна семья. Сестра, ты только прибыла, если что-то будет непонятно, можешь спросить у меня.

Она указала Цзинсянь сесть справа от себя. Слева от Фуча Яцянь сидела Гао Ши.

— Сестра, позволь представить тебе остальных сестер, — сказала Фуча Яцянь, указывая на Гао Ши. — Это гэгэ Гао Ши. Она — фаворитка господина. Если сестра в чем-то не угодит господину, можешь у нее поучиться, хе-хе, — ее голос, как всегда, звучал доступно и просто.

Гао Ши встала, слегка поклонилась Цзинсянь и села обратно.

— Сестра шутит. Сестра служит господину восемь лет. Хотя в последние годы господин часто бывает у меня, но в понимании его нужд я, конечно, уступаю сестре, — ответила она.

Цзинсянь слушала их обмен любезностями, сохраняя на лице вежливую улыбку и изображая из себя деревянного истукана. «Похоже, их отношения так же враждебны, как и в прошлой жизни», — подумала она.

Почувствовав жажду, Цзинсянь взяла со стола чашку и поднесла к губам, но тут же уловила едва заметный запах лекарства.

Обычный человек не почувствовал бы его, но Цзинсянь была совершенствующейся, и ее пять чувств были чрезвычайно обострены. Она также ощутила приятный, легкий аромат, витавший в воздухе.

Пришлось мысленно подивиться «заботливости» того, кто это подстроил. Кто бы мог подумать, что аромат в воздухе вызывает жажду, а лекарство в чае способно на время лишить женщину возможности забеременеть?

«Должно быть, в прошлой жизни я тоже пила это», — подумала Цзинсянь. Она вспомнила, какой глупой была, когда только вошла во дворец, как ее использовали, и как она опомнилась, лишь потеряв благосклонность господина. «В этот раз все будет иначе».

«Фуча Яцянь, Гао Хуэйфан, посмотрим, кто будет смеяться последним», — решила она про себя.

— Хе-хе, сестра, — продолжила Фуча Яцянь, — это гэгэ Сун Ши, Ши Ши и У Ши.

Упомянутые гэгэ встали и поприветствовали Цзинсянь:

— Приветствуем цэфэйцзинь.

Фуча Яцянь не спала всю ночь, думая о только что вошедшей во дворец цэфэйцзинь — Ула Нала Цзинсянь.

Она была цэфэйцзинь, дарованной самим императором. К тому же, говорили, что Ула Нала Цзинсянь — первая красавица Маньчжурии.

Их клан Ула Нала ничуть не уступал ее клану Фуча. Да и нынешняя императрица была из Ула Нала.

«Нет, нельзя позволить ей завоевать расположение Хунли, иначе мое положение окажется под угрозой! И еще эта стерва Гао Ши…»

Гао Хуэйфан встала сегодня рано утром. Велев служанкам тщательно ее нарядить, она отправилась на утреннее приветствие к этой женщине, Фуча Яцянь.

Обычно она не была такой расторопной и приходила последней.

Но сегодня был первый день утреннего приветствия для той цэфэйцзинь, что даровал император. Нужно было непременно показать ей ее место.

К тому же Хунли обещал ей попросить у императора указ о пожаловании ей титула цэфэйцзинь. А значит, тем более нужно было подавить эту Ула Нала Цзинсянь.

Увидев входящую Ула Нала Цзинсянь и разглядев ее лицо, даже обычно невозмутимая Гао Хуэйфан на мгновение утратила самообладание. Конечно, этого никто не заметил, а те, кто заметил, наверняка подумали, что Гао Ши просто поражена красотой новенькой.

Но дело было не в красоте, хотя Цзинсянь действительно была очень красива.

Дело было в том, что Ула Нала Цзинсянь была поразительно похожа на красавицу с портрета, который Гао Ши однажды случайно увидела в кабинете Хунли. И Хунли очень дорожил этим портретом.

Однажды Гао Ши специально приготовила для Хунли суп и принесла ему.

Она пришла в кабинет, где Хунли обычно работал, но его там не оказалось. Мальчик-слуга у двери сказал, что господин вышел по делам, но скоро вернется.

Гао Ши осталась ждать в кабинете. От скуки она решила взять с полки книгу.

Внезапно из книги выпал лист бумаги. Гао Ши подняла его — это был портрет. Женщина на нем была невероятно красива. Гао Ши, всегда гордившаяся своей внешностью, не ожидала, что кто-то может быть красивее ее.

Было очевидно, что портрет нарисовал сам Хунли. В приступе безумной ревности она разорвала бумагу.

В этот момент вошел Хунли. Увидев, что Гао Ши принесла ему суп, он сначала обрадовался, но, заметив книгу в ее руках, помрачнел. Он выхватил книгу и принялся лихорадочно ее листать:

— Где портрет?

Гао Ши испугалась его гнева, пожалела о содеянном и лихорадочно соображала, как выкрутиться.

Но тут Хунли увидел на полу разорванные клочки бумаги. Он поднял руку и ударил Гао Ши по лицу. Затем приказал увести ее и запереть для размышлений. Хотя позже Хунли и извинился перед ней, но всякий раз, когда она пыталась заговорить о портрете, он уводил разговор в сторону.

С тех пор как Гао Ши стала фавориткой, она не знала такого унижения. Даже главная жена Фуча Яцянь была вынуждена ей уступать. Поэтому она смертельно возненавидела женщину с портрета и поклялась найти ее и жестоко отомстить.

Увидев сегодня женщину, так похожую на ту, что была на портрете, Гао Ши едва сдержалась, чтобы не наброситься на нее — помогли лишь годы тренировки выдержки.

Гао Ши решила вернуться к себе и хорошенько обдумать, как расправиться с этой стервой. И лучше всего будет свалить вину на Фуча Яцянь.

Если Хунли узнает, что его фуцзинь навредила женщине, которая так дорога его сердцу (при этой мысли Гао Ши стиснула зубы), то Фуча Яцянь, скорее всего, лишится своего положения.

«И тогда я…»