Глава 4 (исправленная) (Часть 1)

Глава 4 (исправленная)

После окончания аукциона осталась группа сотрудников, чтобы убрать помещение. Хотя Шу Маннин из-за истории с турмалином не очень-то хотелось оставаться в церкви, видя жалкий вид Чэнь Вэй, она терпеливо осталась помочь ей с уборкой.

В двенадцать часов раздался бой церковных колоколов.

Чэнь Вэй, орудуя метлой, убирала мусор. — Слыша этот звон, я чувствую себя Золушкой.

Шу Маннин полусидела на рабочем столе, листая журнал «Глубина». — Золушка в это время только что закончила танцевать с принцем на балу, а ты? — Шу Маннин оторвала взгляд от журнала и посмотрела на метлу в ее руках.

Чэнь Вэй тоже опустила глаза и надула губы: — Ну что ты, мы же лучшие подруги, да?

Сказав это, она огляделась и увидела, что коллеги куда-то разбежались. Здесь действительно осталась только она одна, «Золушка». Спохватившись, Чэнь Вэй выругалась: — Черт, нет, погодите-ка, почему это я тут убираюсь?

Шу Маннин приподняла бровь. Веки слипались от усталости, эта ночь ее вымотала. — Ты только заметила? Давай быстрее заканчивай, нужно еще домой ехать спать.

После уборки рабочего помещения Чэнь Вэй вышла и о чем-то поговорила с несколькими коллегами. Когда она вернулась к Шу Маннин, ее лицо было искажено от злости, а когда она потянула подругу из церкви, в ее позе появилось необъяснимое высокомерие.

Шу Маннин подумала, что та сходит с ума, и не удержалась, шлепнув ее по затылку. — Ты домой?

— Нет, останусь у тебя. Твоя мама ведь еще не вернулась? Боюсь, тебе будет одиноко и грустно в этой большой вилле.

Ее голос стал на несколько тонов выше, словно она намеренно говорила это для кого-то рядом.

Шу Маннин была в полном недоумении и тихо спросила: — Зачем ты так выпендриваешься? У меня нет денег на телохранителей.

Чэнь Вэй промолчала. Упав на знакомый мягкий диван в доме Шу Маннин, она уткнулась в него лицом. — Они только что там сплетничали, говорили, что я специально устроила так, чтобы ты соблазнила Ли Юэцзе, что ты продаешь подделки, меркантильная женщина и все такое…

Дальше ее голос становился все тише, но Шу Маннин все же расслышала три важных слова.

— Меркантильная женщина…

Чэнь Вэй подумала, что подруга расстроилась, и резко села на диване. — Не волнуйся, я за тебя им ответила, этим гаденышам! Увидишь, однажды я порву им рты!

Чэнь Вэй пылала гневом, всем своим видом показывая, что готова немедленно вернуться и нанести ответный удар, чтобы расправиться со злодеями на месте.

Но Шу Маннин, поставив стакан с водой, махнула рукой и взяла свой телефон.

— Мне кажется, это хорошее описание. Меркантильная. Значит, я человек с твердыми убеждениями. Я поставлю это себе в статус в WeChat.

…

Пламя гнева мгновенно превратилось в незаметную пылинку.

Чэнь Вэй беззвучно скривила губы. Должно быть, она сегодня слишком устала, раз забыла, какова на самом деле Шу Маннин.

У нее действительно были убеждения. Хотя она не верила ни в Будду, ни в Дао, но стоило ей пройти мимо Храма Бога Богатства, как она падала на колени и долго молилась.

Более того, Чэнь Вэй часто казалось, что Шу Маннин готовится провернуть крупное дело, а затем сбежать с огромной суммой денег с этой планеты.

Деньги были ее жизнью.

Шу Маннин допила воду и пошла в свою спальню. Приняв душ, она в свободной ночной рубашке легла на мягкую кровать рядом с Чэнь Вэй.

— Ты знаешь, почему Ли Юэцзе понял, что это подделка?

Шу Маннин лежала на животе, подперев щеку рукой и раскрыв книгу у изголовья. Она с любопытством спросила: — Почему?

На самом деле, сначала она подумала, что он говорит о ее колье, и почувствовала легкую вину.

Увидев интерес Шу Маннин, Чэнь Вэй тут же пододвинулась ближе. Сама она тоже не знала, но перед уходом специально разузнала сплетни у вспыльчивого старика Чжу Лэя.

В мире развлечений свои сплетни, а в финансовом мире — свои.

Сплетни о Ли Юэцзе в основном касались его семьи происхождения. Его отец, Ли Фэн, был фигурой, постоянно мелькавшей в первой пятерке списка богачей Минчэна. По словам одной известной звезды кунг-фу, его единственным темным пятном была та ошибка, которую совершают все мужчины.

Еще до рождения Ли Юэцзе у Ли Фэна уже был внебрачный сын Ли Жуй, которого он открыто привел домой и воспитывал как родного.

Ли Юэцзе же родился на два года позже этого внебрачного старшего брата. Неизвестно почему, но его родная мать, законная жена Ли Фэна, исчезла после его рождения. Поэтому, когда Ли Фэн снова женился, посторонние думали, что именно Ли Юэцзе был внебрачным сыном.

— Эта история звучит как-то знакомо, я будто где-то ее уже слышала, — от этого смутного чувства узнавания у Шу Маннин разболелась голова.

— Не перебивай, слушай дальше.

— Ли Юэцзе и его брат никогда не ладили. Однажды, это по слухам, конечно, — Чэнь Вэй вдруг стала осторожной и огляделась, словно боясь, что у стен есть уши.

— Ли Жуй избил сына одного высокопоставленного чиновника из Минчэна. Они играли в гольф на одном поле. Ли Жуй решил, что тот занял его место. Молодой парень, горячий, в пылу молодости, бац — и разбил ему нос до крови.

— Конечно, это не главное. Главное то, что позже, узнав, кто этот парень, Ли Жуй поспешил извиниться. Но потом через своего друга-писателя в колонке эзоповым языком намекнул, мол, сын чиновника — избалованный мажор и все такое. Это довольно щекотливая тема, не буду вдаваться в подробности. В общем, разбираться с последствиями пришлось долго.

— В конце концов вмешался Ли Юэцзе, потому что он учился с тем молодым господином в одной старшей школе и у них были хорошие отношения.

Услышав это, Шу Маннин нахмурилась и спросила: — Он их примирил?

Чэнь Вэй поспешно замотала головой. — Нет, он сказал своему однокласснику не обращать внимания на Ли Жуя, так что отношения стали еще хуже. Эта «гольф-война» привела к тому, что акции компании Ли Фэна сильно упали, убытки исчислялись десятками миллиардов, и это не считая того, что не попало в официальные отчеты.

Шу Маннин хотела что-то сказать, но Чэнь Вэй снова оживилась: — Слушай, как думаешь, Ли Юэцзе немного бунтарь? Это же деньги его семьи, неужели ему не жаль таких потерь?

Услышав это, Шу Маннин усмехнулась и закрыла книгу.

— Я так не думаю. Он поступил правильно. С какой стати он должен их мирить? Он же не святой.