Глава 4
Старый город.
Юноша стоял перед серо-белым домом. Под ногами — булыжная мостовая. Он наступал на пробивающуюся сквозь камни траву.
В зеленоватой воде реки отражалось хмурое небо. Еще недавно было ясно, а теперь сгущались сумерки. Пушистые белые облака словно кто-то залил чернилами — они темной массой нависали над горизонтом.
Старый дом выглядел очень ветхим. Пятна плесени на стенах напоминали когтистые лапы призраков, отчего становилось не по себе.
Ли Син достал ключ и открыл железную дверь. Стены подъезда были обклеены рекламными объявлениями.
Лампа в подъезде давно перегорела, и ее никто не чинил. В тусклом свете, проникающем сквозь окно, была видна ржавчина на перилах лестницы.
В доме было шесть этажей, по одной квартире на лестничной клетке, и никакого лифта — типичная старая застройка. Юноша поднимался по лестнице. В темноте было скользко, и вдруг раздался шлепок.
Он опустил глаза и увидел лужу лапши быстрого приготовления. Кто-то ее тут разлил.
Ли Син нахмурился, остановился перед дверью на третьем этаже и медленно толкнул ее.
В тускло освещенной гостиной царил беспорядок. Стол был завален коробками из-под еды на вынос, на полу валялись пустые бутылки, стояла ужасная вонь. Цвет мраморного пола под ногами уже невозможно было различить.
В холодной, мрачной квартире не было ни капли жизни.
Ли Син перешагнул через мусор и направился в свою комнату.
Дверь спальни вдруг распахнулась, ударившись о дверной ограничитель. Из комнаты вышла женщина.
На ней было темно-зеленое платье на бретельках с V-образным вырезом. Вьющиеся волосы обрамляли ее тонкое лицо, придавая ей соблазнительный вид. У нее были красивые черты лица, изысканный макияж, и ей никак нельзя было дать тридцать восемь лет — максимум двадцать пять-двадцать шесть.
Их взгляды встретились. Женщина на мгновение замерла.
Глаза Ли Сина были точь-в-точь как у Цзян Жун.
На ее ногтях был темно-красный лак. Указательным и средним пальцами она держала телефон. На губах Цзян Жун играла легкая улыбка, но, увидев Ли Сина, ее глаза тут же наполнились отвращением, а улыбка исчезла.
Она сбросила вызов и на высоких каблуках подошла к нему. Ее рост — метр шестьдесят восемь, плюс десять сантиметров каблуков — значительно сократили разницу между ними. Ее голос был резким:
— Зачем ты пришел?
— Десять лет назад ты должен был исчезнуть вместе с ним! Лучше бы вы оба сдохли!
Эти слова, казалось, стали для нее привычными, обыденными. А вот запах ее духов был незнакомым.
Ли Син спокойно посмотрел на Цзян Жун, пропустил ее слова мимо ушей и направился в свою комнату.
Он сделал всего один шаг, как вдруг почувствовал резкую боль в правом плече.
Затем комнату наполнили хлесткие удары.
Деревянная вешалка опускалась на его худые плечи, спину и руки.
Голос Цзян Жун стал еще громче, она потеряла контроль над собой:
— Почему ты такой же, как он?!
— Почему ты не сдохнешь?!
Ли Син смотрел на лилии на балконе, не фокусируя взгляд. На лбу у него выступили капельки пота.
Юноша стоял, сгорбившись, опустив голову, стиснув зубы. На руках вздулись вены, губы были плотно сжаты.
Он стоял неподвижно, с бесстрастным лицом, словно потускневшая бронзовая статуя.
Они не виделись полмесяца, и из четырех фраз, которые Цзян Жун сказала ему при встрече, две были о том, что он должен умереть.
На его губах появилась едва заметная усмешка. Целых десять лет его мать желала ему смерти.
Десять лет назад Ли Сину было шесть лет.
На третий день после ухода Ли Дуннаня Цзян Жун вдруг стала вести себя странно, а вечером наглоталась снотворного.
Спящего Ли Сина разбудил удар по лицу. Цзян Жун силой пыталась заставить его проглотить таблетки.
Если бы не соседи, которые вовремя заметили это, он бы, наверное, действительно исполнил желание Цзян Жун и умер.
Говорили, что Цзян Жун выросла в богатой семье. В двадцать лет, не закончив учебу и вопреки воле родителей, она вышла замуж за своего учителя музыки Ли Дуннаня и порвала все связи с семьей.
Женщина, которая проехала тысячи километров, чтобы выйти замуж в чужом городе, руководствовалась лишь любовью. Никто не верил в этот брак.
Ведь все считали, что избалованная и высокомерная Цзян Жун не сможет жить с бедняком.
И действительно, всего через шесть лет этот брак распался.
Ли Дуннань не мог отказаться от своей мечты стать певцом, а Цзян Жун не могла больше терпеть бедность. Они подписали соглашение о разводе, и на следующий день Ли Дуннань исчез из их жизни.
Какая ирония! Цзян Жун полюбила его за талант, но именно талант стал причиной их расставания.
Все эти годы от Ли Дуннаня не было никаких вестей, и они не знали, жив он или мертв.
Солнечный свет не проникал в окна, заклеенные бумагой. В комнате стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь ударами вешалки о тело Ли Сина.
Как и ожидалось, хлынул ливень. Крупные капли дождя барабанили по металлическим навесам магазинов внизу.
— Даже не мечтай!
— Думаешь, если ты поступил в Первую школу, я не разобью эту гитару? Я тебе говорю, ты никогда не станешь певцом!
Ли Дуннань не оставил после себя ничего ценного, кроме гитары.
За прошедшие годы гитара пришла в негодность, но Ли Син все равно хранил ее как зеницу ока.
Ведь эта гитара была его музыкальным наставником.
Цзян Жун поставила ему условие: если он не поступит в Первую школу, она разобьет гитару.
Судьба не оставила Ли Сину выбора. Жизнь поставила его перед фактом.
Какой бы неразумной ни была Цзян Жун, она все равно его мать.
У них одна кровь, и это неоспоримый факт, который невозможно изменить.
Ругань Цзян Жун не прекращалась, смешиваясь с шумом дождя.
Это продолжалось больше десяти минут.
В ее красивых глазах не было ни капли любви или сострадания.
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|