Глава 6. Роза Циси (Часть 1)

— …

— …

Цинь Бугуй спокойно, как озерная гладь, смотрел на Овна, пока тот не почувствовал неладное и неуверенно не отстранился. Овен пару секунд всматривался в невозмутимое выражение лица Цинь Бугуя, и вдруг у него возникло странное ощущение, будто это он сам остался в дураках.

Ни испуга, ни гнева, ни смущения — ничего, только спокойствие. Словно его недавний поступок был лишь забавной выходкой клоуна, не способной вызвать и малейшей ряби.

Овен почувствовал растерянность, как после неудачной шалости, на которую лишь холодно взглянули.

Цинь Бугуй невозмутимо взял салфетку, промокнул губы, взял миску и продолжил есть с прежним достоинством.

У окружающих отвисли челюсти. Они ошеломленно смотрели на Цинь Бугуя и Овна. Овен, видя безразличную реакцию Цинь Бугуя, обиженно надул губы. Вскоре он снова начал играть свою роль, хихикая и говоря: «Дорогой, ешь побольше~». Он взял свою миску и принялся за еду, что-то бормоча себе под нос.

Весы с замиранием сердца взглянул на Цинь Бугуя и вздохнул с облегчением. Он подумал, что этот суровый мужчина на удивление покладист и не так страшен, как кажется на первый взгляд.

Но, как говорится, лев может лениво лежать на траве, греясь на солнце, и если смельчак подойдет и погладит его, то уже счастье, если он уйдет живым. Ужасающая опасность никуда не делась. Кто осмелится ослабить бдительность и попробовать снова лишь потому, что кто-то до него уже прикоснулся ко льву?

Поскольку ночью предстояло рискованное предприятие, Весы предложил всем после еды вернуться и немного отдохнуть, лучше всего вздремнуть. Ведь проснувшись, им придется столкнуться с чем-то ужасным.

Это неосторожно вырвавшееся описание чуть не свело с ума нескольких новичков. Весь сон как рукой сняло. С вытаращенными глазами они вернулись в свои комнаты, сели на двуспальные кровати, обняв подушки и одеяла, и боялись пошевелиться.

У юноши-Стрельца ситуация была довольно неловкой. Будучи в паре с девушкой, он явно не был так спокоен, как Дева и Лев.

В той паре обаятельный Лев уступил кровать красавице, а сам, взяв тонкое одеяло, устроился на диване, скрестив руки и закрыв глаза, чтобы немного вздремнуть. Юноша же растерянно смотрел на девушку, сидевшую у изголовья кровати. Он не успел сказать ни слова, как его лицо залилось краской, такой густой, что казалось, вот-вот потечет кровь.

Девушка с усталым лицом холодно взглянула на стоявшего в дверях юношу и сказала:

— Подойди.

Юноша: «?»

Нервничая и смущаясь, юноша подошел. Девушка указала на раны на его теле и сказала:

— Бинт.

Юноша поспешно достал новый рулон бинта, полученный от Весов, и инстинктивно протянул его девушке, раскрывшей ладонь.

Девушка взяла бинт, привычно сняла с юноши пропитанные кровью повязки и ловко наложила новые.

Юноша, проведший много лет в больницах, был знаком с этой процедурой. Он не удержался и спросил:

— Откуда ты это умеешь?

Судя по возрасту девушки, лет четырнадцати-пятнадцати, она не должна была владеть такой техникой перевязки.

Девушка ничего не ответила. Использовав оставшийся бинт на юноше, она сняла куртку, под которой оказалась футболка с короткими рукавами.

Заметные раны и кровь мгновенно предстали перед глазами юноши. Он резко вдохнул и, глядя на невозмутимое лицо девушки, не удержался от вопроса:

— Тебе разве не больно?!

Девушка холодно усмехнулась и умело перевязала свои раны.

Юноша же поспешно выбежал и постучал в дверь Весов, прося его прийти на помощь.

Того небольшого остатка бинта явно не хватало для девушки.

Весы вскоре вошел вместе с юношей. Увидев на теле девушки и свежие, и старые раны, он помрачнел.

Свежие раны — это одно, но старые…

Весы встретился взглядом с холодной девушкой. На ее лице явно читалось нежелание разговаривать. Весы мог лишь молча перевязать ее раны. Помолчав немного, он сказал девушке:

— …Если ты готова мне довериться, я помогу тебе. Я буду на твоей стороне.

Девушка, опустив голову, ничего не ответила и молча надела куртку. Весы взглядом показал юноше следовать за ним. Через несколько минут юноша с покрасневшими глазами, вытирая слезы, вошел обратно. Он посмотрел на девушку, ничего не говоря, но выражение его лица говорило само за себя.

— У тебя, должно быть, была хорошая жизнь, — сказала ему девушка.

Если бы кто-то другой сказал это юноше, он, возможно, был бы ошеломлен.

Он с рождения был слаб здоровьем, в четыре года ему диагностировали рак, после чего последовали десять долгих лет лечения. Почти всю свою жизнь он провел в больницах.

Химиотерапия была мучительной, процесс был настолько тяжелым, что хотелось умереть. А видеть, как с трудом отросшие волосы выпадают целыми прядями, было особенно подавляюще. Он был несчастным, нуждающимся в сострадании окружающих.

Поэтому у него были любящие родители, медсестры и врачи, которые всегда улыбались и разговаривали с ним. Все, кто его видел, говорили с ним ласково. Он был очень послушным и поэтому очень любил жизнь, страстно желая жить дальше.

Узнав о положении девушки и услышав ее вопрос, он инстинктивно кивнул и почему-то сказал:

— Прости.

Девушка усмехнулась, натянула капюшон куртки, скрестила руки на груди и легла на кровать спиной к юноше, больше не говоря ни слова.

Юноша шмыгнул носом, осторожно подошел к кровати и тихо сел.

Он не знал, как заговорить с девушкой, и боялся потревожить ее отдых.

Вскоре стемнело. Тишина в комнате незаметно убаюкала юношу, и он погрузился в глубокий сон.

Во сне он вернулся в знакомую палату. В комнате постепенно появлялось много людей: родители, друзья, его милый младший брат, врачи и медсестры.

Он улыбался во сне, дружелюбно и тепло разговаривая со всеми. Но вдруг в ушах раздался пронзительный крик. Сильный удар ногой сбоку сбросил юношу с кровати. Ошеломленный и испуганный, он быстро поднялся с пола и с ужасом обнаружил, что постель под ним давно стала коричневой от крови.

Девушка, вся в страшных ранах, лежала на кровати. Ее тело неестественно изгибалось, словно в безумии. Она яростно терзала себя, безжалостно отрывая куски плоти.