Закованная Розен проснулась в роскошной комнате. Было уже далеко за полдень. Она не могла сопротивляться непрекращающейся тяге ко сну. Как раз в тот момент, когда она собиралась снова зарыться под мягкие одеяла, несколько человек вытолкнули ее из постели, сняли с нее одежду и погрузили в ванну с теплой водой.
Только тогда она вспомнила, что произошло прошлым вечером. Розен спасла Лейле жизнь, и благодаря этому ее отправили в каюту, а не в камеру. И она спала на невероятно мягкой и теплой кровати. Конечно, девушка все еще была под строгим наблюдением.
Она также попросила Яна разрешить ей принять ванну.
— Мисс Розен, вы действительно ведьма?
— Нет.
— Извините, что спрашиваю. Однажды леди Лейла вернулась и похвасталась этим...
— Детей легко ввести в заблуждение, — послышался шепот.
Одна из служанок осторожно окунула в воду мыло. Твердый розовый квадратик волшебным образом превратился в пушистые пузырьки.
Розен уставилась на это широко открытыми от удивления глазами, а горничные расхохотались, посчитав ее милой. Безусловно, они являлись людьми Алекса Ревилла. Обычной служанке нелегко бы далось купание опасного заключенного.
«Неужели дворяне заставляют других омывать их тела?»
Сначала Розен смутилась, потому что ощущала себя ребенком, но когда губка с ароматными мыльными пузырями начала массировать ее тело, она не смогла устоять.
Она вспомнила свое детство в приюте. Женщины с раздраженным выражением на лицах терли тела детей, пока их кожа не краснела. Если они хоть немного шевелились, их тут же били по щекам.
Возможно, именно потому, что воспоминания о детстве были настолько сильны, она удивлялась, когда люди говорили, что им нравится принимать ванну. Для нее мытье было тем, что заставляла себя делать, чтобы не заболеть.
Однако, если бы это была настоящая «ванна», было бы понятно, как дамы могли проводить в ней весь день.
Уютно и тепло. Казалось, что кто-то нянчился с ней, и она снова стала ребенком.
— Вода уже остыла, и слегка тепловата, верно? Вы хотите долить горячей воды?
— Нет, не надо, — Розен покачала головой.
Служанки еще несколько раз переспрашивали, но она отказывалась.
Чем дольше она оставалась в тепле, тем сильнее ощущался холод. Она не хотела привыкать. Это была навязчивая привычка.
С того момента, как признала тепло роскошью, она так же опасалась счастья, как и отчаяния.
Несколько лет назад она этого не знала. Была глупой. Но не сейчас. Дважды ее не обмануть. Никогда не будет цепляться за каплю тепла, как тупая дура.
«Никогда...»
Однако вода в ванне была слишком теплой, и ее страдающее тело расслабилось в ней. Она подумала «никогда», но в итоге задремала, как маленький зверек, пригревшийся на солнышке.
Сколько времени прошло? Небольшая суматоха пробудила ее оцепенелое сознание. Когда она открыла глаза, в ванной все еще витали клубы пара.
— Ха? Вам нельзя входить! — вскричала служанка, пытаясь преградить кому-то путь.
Приятную атмосферу нарушил человек, который не соответствовал окружающей обстановке. Он протолкнулся в ванную и нарушил ее покой. Она была обнаженной, поэтому милые служанки подняли шум.
— Черт возьми, я тоже не хочу этого делать. Но это в целях наблюдения!
— Сэр Ревилл! Наблюдения за дверью ванной достаточно.
— Это приказ сэра Кернера. Я ничего не могу с этим поделать.
Услышав голос, Розен поняла, что незваным гостем был Генри Ревилл. Она протянула руку и небрежно отдернула занавеску, чтобы увидеть его.
— Что? Тебе что-то нужно?
Он был смущен. Когда увидел ее, мужчина был так потрясен, что даже не смог покраснеть. Он уставился на нее, потеряв дар речи, и с трудом выдавил:
— Ты же знаешь, что я мужчина, верно?
Розен только пожала плечами. Ее жизнь была слишком бурной, чтобы флиртовать с таким ребенком, как Генри Ревилл.
— Выйди на минутку, — приказал мужчина служанке.
— Что?
— Мне нужно передать сообщение Розен Уокер. Лично.
— Но... Мисс Уокер еще не готова...
— Я не сделаю ничего странного. Я должен передать сейчас, это был приказ сэра Кернера.
Служанки все еще волновались, поэтому он, наконец, вытащил козырь.
— Это также приказ капитана.
Очевидно, на этом корабле Алекс Ревилл был в том же положении, что и император. Служанки молча выскочили из ванной.
— Что? Ты собираешься обыскать меня?
— Думаешь, я извращенец? Ты все сняла. Нечего искать. Просто оставайся там. Я скажу то, что должен, и уйду.
Несмотря на то, что собирался уходить после разговора, Генри задернул занавеску и долгое время молчал. Грязь с его ботинках испачкала пол.
— Ты такой послушный.
— Это сэр Кернер...
— Но тебе все равно нужно хотя бы иногда думать о себе. Интересно, действительно ли он хороший командир? Я начинаю сомневаться.
— Что ты несешь? Разве сэр Кернер может быть плохим командиром? — тут же вспылил Генри.
Он казался еще более злым, чем когда проклинал ее. Она погрузила голову под воду, чтобы заглушить его тираду. Розен снова заговорила, когда мужчина слегка успокоился:
— Нет. Но в чем смысл отправлять лейтенанта ко мной в ванную? Естественно, его не беспокоит, что я могу украсть лодку голышом. Да? Тебе не кажется, что это даже слегка забавно?
Она подняла ноги, которые стали невероятно мягкими после отшелушивания ороговевших клеток кожи, и, прищурившись, посмотрела на тень Генри сквозь занавеску душа.
— Генри Ревилл, знаешь? Ты действительно не умеешь лгать.
— Что?
— Ты пришел сюда, потому что хочешь мне что-то сказать. Что-то, что должно сохраниться в тайне. Конечно, Ян Кернер мог приказать охранять дверь ванной, но мне кажется, что он не из тех, кто велел бы тебе идти в ванную с обнаженной женщиной. Поэтому не ищи оправданий. Если тебе есть что сказать, говори.
Он долго колебался, прежде чем заговорить. Генри молчал так долго, что она невольно подула, что он мог потерять сознание.
— Это о Лейле?
— О, Лейла.
У тех, кто вместе преодолел кризис, возникало странное чувство солидарности. Так или иначе, становились эмоционально близки. Розен стала думать о Генри Ревилле как о еще более глупом человеке, а он, в свою очередь, думал о ней... как о менее опасной ведьме.
— Ты такой глупый, Генри Ревилл.
— Да, мне нечего сказать, мисс Уокер.
Генри вздрогнул, когда она упомянула Лейлу. Его гордая и настороженная поза сжалась. Его тень за занавеской почти сложилась пополам. Как только увидел Лейлу прошлой ночью, он побледнел и оцепенел.
Он выглядел настолько беспомощным, что с трудом верилось, что он когда-либо летал на самолете, защищая небо империи.
— Ты настоящий пилот?
— Я сбил более пятидесяти вражеских самолетов.
— Насколько это хорошо?
— Это значит, что я второй лучший пилот в Империи. Если сложить стоимость этих самолетов, то можно купить целый округ.
— Так почему же ты так испугался?
Снова воцарилась тишина.
«Просто скажи спасибо, неужели это так сложно? Ты даже этого не можешь сделать, поэтому стоишь вот так?»
Если он не мог сказать «спасибо», то было бесполезно продолжать этот разговор.
Что ж, в отличие от нее, он был отпрыском влиятельной семьи. Уже в юности он достиг многого, поэтому должен иметь довольно высокий чин в армии. История Военно-воздушных сил была короче, чем у армии или флота, поэтому, вероятно, было меньше «влиятельных» людей выше него по положению. За исключением его непосредственного начальника, Яна Кернера, больше она никого не встречала из Военно-воздушных сил.
Было бы неплохо встретить кого-то вроде него. При обычных обстоятельствах.
«Слова благодарности не умалят его гордость. И почему он продолжает молчать? Почему продолжает тратить время, как зашел в ванную?»
Пока она была погружена в свои мысли, Генри наконец заговорил:
— У меня была старшая сестра... И шурин. Они были родителями Лейлы.
Это было не то, чего она ожидала.
— Их здесь нет. Они мертвы?
— Война.
— Да, на войне погибло много людей. Когда я сбежала из тюрьмы, все вокруг было в огне. Я раз пять думала о том, чтобы уползти обратно, но потом сдалась. Мне уже осточертело страдать, и тогда я осознала, что мир, который так ошеломил человека, совершившего побег, менее опасен.
«Зачем он поднял эту тему?»
Розен не хотел знать, как Лейла осиротела во время войны. Девочка выросла умной, ни в чем не испытывающей недостатка. Девушка невольно подумала: «Это все равно что разговаривать со стеной».
Генри продолжил:
— Уокер, ты знала, что на Риортон был совершен налет?
— Как мне не знать? Я из этого города.
— Ты была там в тот день?
Нет. В тот день она впервые сбежала. Ее пунктом назначения была Малона, до которой было около половины дня езды на конном экипаже, но она остановилась в городе Сен-Виннес. Естественно, три месяца спустя ее обнаружили на окраине Малоны.
Именно в Аль-Капесе она узнала о судьбе родного города.
Однажды кто-то сказал нечто, что донеслось до ее слуха.
Риортон исчез.
— Нет.
— Там была моя сестра. И Лейла тоже. Тогда она была совсем мала.
Сначала Розен не поняла, что это значит. Она не могла поверить, что город исчез. Возможно ли это? В тюрьме было много необразованных людей, поэтому подумала, что идиот злоупотребил словарным запасом. Но это оказалось правдой.
Риортон был крупным городом. В нем были школы, рынки и большое население. Она не умела читать, но была не настолько глупа, чтобы не помнить знакомые пейзажи родного города.
Знакомые дороги, знакомые здания. Но это был уже не тот мирный город, который она помнила. Осталась только местность. Все остальное исчезло.
— Знаешь, что забавно? Я мог остановить это... Но даже при том, что точно знал, что моя сестра и Лейла были в том городе, не смог предотвратить бомбардировку.
Его история не имела к ней никакого отношения. Розен не хотела знать. Ее собственную жизнь переполняли мрачные истории. У нее ничего не осталось в Риортоне. Если что-то и было, то только кошмары. Поэтому, когда она услышала, что город исчез, она не сильно расстроилась. Скорее, испытала чувство легкости, о котором не могла никому рассказать.
Потому что сотни раз желала уничтожить этот чертов город.
Однако у нее не осталось выбора, кроме как спросить Генри, который сдерживал слезы и едва мог вымолвить хоть слово.
«Почему?»
Потому что это было минимальным проявлением сострадания, которое можно было проявить друг к другу.
— Почему?..
— В тот день, летая с сэром Кернером, я увидел вражеский воздушный флот, готовящийся к бомбардировке. Их было две группы. Было нетрудно вычислить, куда они направлялись. Малона и Риортон.
Хотя Риортон был большим городом, Малона являлась столицей империи. Если Малона падет, страна распадется. Как долго империя, потерявшая столицу, сможет выстоять в войне?
— Мы не могли остановить обе группы.
Жизнь была чередой выборов.
— Нам пришлось сделать выбор. Нам пришлось сделать выбор...
Жестокое слово. Никто не мог защитить всех. Генри Ревилл был сыном, братом и дядей. Но он также был солдатом. В тот момент он был пилотом, который выбирал между многотысячными городами.
— Мы выбрали Малону.
Она подумала о Яне Кернере, который был прирожденным лидером. Он был командиром, который решал все.
Он знал, что семья его лейтенанта была в Риортоне. Он знал Генри Ревилла, знал его сестру, знал о Лейле.
И он знал...
[Вы можете успокоиться. Никто не причинит вам вреда. Когда прозвучит сигнал воздушной тревоги, выключите свет, спуститесь в подвал, включите радио и послушайте трансляцию. Вам нужно ждать. Я всегда буду охранять небо империи. Ради вас. До конца войны, пока мы все не вернемся к мирной жизни и не забудем все это...]
...что весь Риортон верил в него. Ян Кернер защитит небо над их головами. На протяжении войны он был человеком, который мог успокоить всех всего одним словом. До налета его голос непременно разнесся бы по всему Риортону.
Люди выключили свет, закрыли двери и спустились в подвалы. Они закрыли уши плачущим детям и шептали слова утешения.
— Все в порядке, сэр Кернер защитит нас.
О чем же думал Ян Кернер?
— Защитим Малону.
Как он произнес эти душераздирающие слова?
— Ты же не обижаешься на командира, верно?
Глупый вопрос. Только произнеся его, она поняла это. Генри мгновение смотрел на нее сквозь занавеску.
— Сэр Кернер сделал правильный выбор...
Да, если бы Малона пала, они были бы мертвы.
Но люди не всегда могут мыслить логически. Думают, что логичны, но, в конце концов, они бездумно бросают камни.
— Я не обижаюсь. Это было неизбежно. Неизбежно...
Затем Генри рассказал свою историю. Это было недолго. То, что он увидел, вернувшись в город, было невозможно узнать. Трупы, лежащие у его ног, разрушенные дома, руины всего и вся, что он любил. Он сказал, что никогда не забудет этот вид, запах и звук до самой своей смерти.
Лейлу спасли из-под обломков через пять дней после налета. В колыбели с полуоткрытой крышкой, завернутый в одеяло, тихо плакал ребенок. Ее нашел Генри. Он несколько дней как сумасшедший рылся в обломках.
Неподалеку было найдено тело. Это была мать ребенка. Генри оцепенел, ее ребенок был у него на руках.
Он упал на обломки, крепко обнял девочку и заплакал впервые с самого детства. Он кричал до тех пор, пока спасатели не вырвали ребенка у него из рук и не отвезли в больницу.
У нее было сильное обезвоживание, но вскоре ее здоровье восстановилось. Лейла Ревилл была последней выжившей, которую нашли в городе. Врачи сказали, что это чудо.
— Странно такое говорить, но после этого я продолжал летал на своем самолете на войне. Я думал, что преодолел все... Но как только война закончилась... не смог попасть в кабину пилота. Врач сказал, что с моим телом все в порядке, но в голове что-то сломалось. Рана, оставленная без внимания, обожженная, нарывающая. Я больше не тот, кем был раньше. Что это за пилот, который не может забраться на высокое здание, потому что его сердце слишком сильно заходится от ужаса? Но мне казалось, что все в порядке. У меня была Лейла. Все еще был кто-то, кого я должен был защищать.
Что могла сказать Розен тому, кто изо всех сил пытался летать в небе, но чьи крылья были сломаны?
Что бы ни сказала злая ведьма из Аль-Капеса, случайно выжившая после побега из тюрьмы, это прозвучало бы так, будто она жалеет его.
В конце концов, она задала очевидный и глупый вопрос.
— Потому что я из Риортона... Ты ненавидишь меня? Город, где твоя невинная сестра погибла, но виновные выжили?
— Да, — кротко признался Генри.
Играя пузырьками в остывающей воде, Розен легкомысленно ответила:
— Верно, ненавидь меня. Продолжай. Это нормально.
«Ненавидь меня, пока пепел не рассеется и на его месте не останется только пыль».
Некоторые говорили, что ненависть ничего не меняет. Розен хотела опровергнуть это. Ненависть была краеугольным камнем жизни, таким же важным, как любовь. Люди могли жить только тогда, когда ненавидели кого-то так же сильно, как любили.
Люди нуждались в ведьмах не меньше, чем в героях. Тем более в мире, где не было войны. За каждым человеком, получившим дождь из цветов, всегда стоял тот, кто получил дождь из камней.
«Как две стороны монеты: герой на одной и ведьма на другой. В некотором смысле, я нужна не меньше, чем Ян Кернер».
Жаль, что случайно взяла на себя роль ведьмы, но, честно говоря, она понимала, почему люди ненавидели ее. Она делала так же. Ненавидела кого-то так же сильно, как и любила.
Возможно, ему не понравился ее ответ, поэтому Генри отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Он поморщился.
«Он перестал стесняться?»
Пока она смотрела на него, он заговорил.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|