Глава 5

Глава 5

Сюй Маньмань открыла глаза и, почувствовав першение в горле, поспешно села. Она машинально прикрыла рот рукой и тихонько закашлялась. После долгого сухого кашля ей показалось, что она потеряла половину жизни.

— Система, есть ли вероятность, что после завершения задания мое тело полностью восстановится? — с надеждой спросила Сюй Маньмань.

— Ну, кто знает? — последовал равнодушный ответ.

Сюй Маньмань промолчала. Она знала, что система могущественна, но не ожидала такой надменности.

Решив ради собственного здоровья больше не общаться с системой, чтобы не умереть раньше времени от злости, девушка переоделась, аккуратно сложила одеяло и, зевая, начала расчесывать волосы перед зеркалом. Внезапно ее осенило, и она распахнула глаза.

В зеркале на нее смотрела девушка с миндалевидными глазами и изящным носом, не слишком пухлыми и не слишком тонкими губами с знакомым ей бугорком, овальным лицом, которое из-за худобы казалось заостренным к подбородку, и красивыми, нетронутыми косметикой бровями. Сюй Маньмань успокоилась: ее внешность почти не отличалась от внешности этого тела. Разница была лишь в том, что из-за постоянных болезней кожа оригинала имела нездоровый бледный оттенок.

Сюй Маньмань испытала странное чувство. В этом мире действительно существовал человек, как две капли воды похожий на нее, пусть даже этот мир был книжным.

Когда она была кошкой, то не видела Сюй Маньмань. Может, это судьба?

Она покачала головой. Сейчас об этом думать бесполезно. Важнее всего — выжить.

Пусть это и было немного сентиментально, но Сюй Маньмань закрыла глаза и прошептала про себя, что будет заботиться о родных и друзьях как Сюй Маньмань. Так что Сюй Маньмань из другого мира может быть спокойна.

Это был своего рода ритуал.

Камень упал с души Сюй Маньмань. Она вздохнула и почувствовала, как тело стало легче. На ее лице появилась улыбка.

Выйдя из комнаты, она услышала шум на кухне. Заглянув туда, Сюй Маньмань увидела Сюй Вэньяна, ловко нарезающего овощи и варящего кашу. Утреннее солнце окутывало юношу мягким светом.

Она немного помедлила, а затем сказала: — Доброе утро, брат.

Произнеся эти слова, Сюй Маньмань почувствовала легкое волнение. Она понимала, что это из-за того, что еще не привыкла к местной семье Сюй, все еще чувствовала себя здесь чужой.

Сюй Вэньян замер, обернулся к Сюй Маньмань и улыбнулся: — Маньмань, у тебя сегодня хороший цвет лица. Не хочешь после завтрака прогуляться со мной? — В последней фразе слышалась неуверенность.

У Сюй Маньмань защипало в носу. Она моргнула, чтобы скрыть это, и тихонько кивнула: — Хорошо. Я пойду умоюсь.

Она поспешно ретировалась, понимая, что сейчас нельзя делать резких изменений, иначе это вызовет подозрения, особенно у такого умного брата, как Сюй Вэньян.

На завтрак была легкая рисовая каша с нежирной свининой. Едя, Сюй Маньмань сравнила ее со своей собственной стряпней и пришла к выводу, что дело не в том, что она плохо готовит, а в том, что Сюй Вэньян готовит слишком хорошо!

Она украдкой взглянула на сидящего напротив брата и увидела, как он смотрит на нее с мягкой, снисходительной улыбкой. Сюй Маньмань вздрогнула и, опустив голову, сделала вид, что сосредоточенно ест кашу.

Иметь такого брата — это здорово… Простите ее за детское поведение, но ей всегда восемнадцать!

Хотя… сейчас ей семнадцать, еще меньше. Почувствовав себя в выигрыше, Сюй Маньмань еще больше обрадовалась.

Доев кашу, она машинально хотела помыть посуду, но Сюй Вэньян остановил ее, сказав, что вода холодная, и ей нельзя трогать ее слишком много.

Сюй Маньмань… Сюй Маньмань решила, что иметь старшего брата — это просто кайф!

Она чувствовала себя настоящей принцессой!

Однако, откуда взялось это легкое чувство обиды?

Сюй Маньмань покопалась в воспоминаниях и, обнаружив, что оригинал никогда не занимался домашними делами, испугалась: неужели она прокололась?

Но, заглянув глубже в память, она успокоилась и поняла, почему это тело чувствует обиду.

Сюй Маньмань и рассмеялась, и почувствовала укол сочувствия к прежней Сюй Маньмань.

Она встала с удобного дивана и пошла на кухню. — Брат, я помогу. Я не буду трогать воду, просто вытру посуду. Мне правда хочется помочь, можно?

Сюй Вэньян опешил. Сюй Маньмань смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда. То, что оригинал хотела сделать, но не могла, теперь будет делать она, потому что теперь она — Сюй Маньмань.

— Маньмань, ты… — Сюй Вэньян колебался.

Сюй Маньмань, не говоря ни слова, взяла у него посуду. — Брат, я тоже хочу делать то, что в моих силах. Ты все за меня решаешь, и из-за этого я чувствую… себя бесполезной. Поэтому…

Каким бы умным и проницательным ни стал Сюй Вэньян в будущем, сейчас он был всего лишь выпускником, готовящимся к поступлению в университет. И каким бы способным он ни был, он еще не повзрослел. Особенно по отношению к Сюй Маньмань, он хотел дать ей все самое лучшее, но упускал из виду некоторые важные вещи.

Сюй Вэньян был достаточно умен, чтобы, услышав эти слова, связать их с тем, что они с сестрой стали отдаляться друг от друга. Он тут же почувствовал досаду. — Маньмань, прости меня, я…

— Брат, не извиняйся. Я знаю, ты хочешь для меня самого лучшего, всегда ставишь меня на первое место. Я очень счастлива и благодарна, что ты мой брат. Но давай в будущем будем больше общаться? Будем обсуждать все вместе.

Сюй Маньмань не смотрела на Сюй Вэньяна, а, опустив голову, вытирала посуду. Она боялась, что ведет себя слишком по-взрослому.

Сюй Вэньян испытал одновременно радость, досаду и, возможно, легкую грусть. Досаду — из-за того, что так многого не замечал, грусть — оттого, что Маньмань взрослеет и, возможно, скоро перестанет нуждаться в нем. Но радость все же преобладала, ведь Маньмань открылась ему, а не замыкалась в себе.

— Хорошо. Маньмань, если у тебя будут какие-то проблемы, обращайся ко мне. Я тоже буду спрашивать твоего мнения и не стану принимать решения за тебя, договорились? — Сюй Вэньян посмотрел на сестру.

— Угу, — Сюй Маньмань послушно улыбнулась. — Спасибо, брат.

Сюй Маньмань почувствовала себя еще легче. Уголки ее губ приподнялись. Сегодня произошло еще одно радостное событие. Как хорошо.

Прежняя Сюй Маньмань просто хотела доказать свою ценность. Она часто думала, не обуза ли она для семьи? Родители из-за нее бросили хорошую работу и теперь с утра до ночи торгуют фруктами. Брат из-за нее вынужден был замедлить темп учебы. А она только и делает, что болеет и тратит деньги.

Лучше бы умереть.

Эта мысль не раз приходила в голову оригиналу.

Она знала, что семья не считает ее обузой, но все равно чувствовала себя неуверенно, особенно когда выходила на улицу и ловила на себе чужие взгляды, слышала шепотки за спиной: «Доходяга», «Скоро помрет», «Обуза»…

Все это накапливалось, оригинал ни с кем не могла поделиться своими переживаниями, и это превратилось в замкнутый круг. Было время, когда она даже не хотела выходить из своей комнаты, отказывалась от еды, и ее болезнь только усугублялась. Тогда она долго лежала в больнице.

Позже, увидев измученные лица родителей и брата, которые, несмотря на усталость, старались улыбаться ей, она очнулась. Наконец-то начала нормально питаться, захотела выздороветь и жить хорошо, чтобы все злопыхатели лопнули от зависти.

Детское желание, но как же оно трогает за душу.

Хотя у Сюй Маньмань были воспоминания оригинала, она впервые захотела по-настоящему узнать ее, понять ее. Только так она сможет жить дальше и за себя, и за нее.