Смысл его слов был очень глубок, с явным намёком: «Узнаешь — и можешь лишиться жизни».
Су Моюнь очень дорожила своей жизнью, поэтому предпочла проигнорировать этот намёк.
— Достаточно того, что я знаю — вы светило, — сказала она с мудростью человека, желающего выжить. — Для таких простых людей, как я, разница между одним светилом и другим невелика. Это всё люди, с которыми у меня нет шанса познакомиться.
— И на которых нужно смотреть снизу вверх.
Она, словно сама собой, включила режим лести:
— Ваши усердные исследования подарили нам, простым людям, надежду на выживание, дали нам будущее!
— Замолчи, — Тун Мэн отвернулся и лениво прикрыл глаза. — Даже слушать эту фальшь невыносимо.
Он не выглядел агрессивным, к тому же был важной шишкой из Института. Су Моюнь немного расслабилась и не удержалась, чтобы не оправдаться.
— Ну почему же фальшь? Может, я и не прочувствовала это глубоко, но я знаю об этом. Знаю, что наша хорошая жизнь — это заслуга Научно-исследовательского Института.
Тун Мэн лежал с закрытыми глазами, словно ничего не слышал, и снова впал в прежнее состояние —
неподвижный, как труп.
Разговариваешь с человеком, а он вдруг «отключается» — ощущение не из приятных.
Учитывая, что он был технарём, да ещё и светилом, Су Моюнь с пониманием замолчала.
Слишком высокий IQ часто означает дефицит эмоционального интеллекта — она это понимала.
Никто не говорил. В каюте воцарилась мёртвая тишина, такая глубокая, что она слышала собственное дыхание.
Потерпев немного, Су Моюнь не выдержала.
Здесь было слишком тихо, к тому же это было совершенно незнакомое место. Она не чувствовала прелести тишины, только страх, порождённый этой пугающей неподвижностью.
Слишком тихо, до паники.
Наслаждаться таким высоким чувством, как безмятежность, она сейчас была не в состоянии, поэтому начала говорить просто чтобы говорить, развивая предыдущую тему.
— Другого я, может, и не очень чувствую, но мой брат — военный, так что от родителей я кое-что понимаю о ценности мира.
Она осторожно присела на кровать. Увидев, что «светило» никак не реагирует, она восприняла это как молчаливое согласие и начала увлечённо излагать свои мысли.
— В детстве мои родители считали, что мой брат уже погиб. Даже место на кладбище выбрали. Каждые несколько дней они ссорились, причём тема спора была очень странной.
— Знаете, какая? — Су Моюнь широко раскрыла глаза и с энтузиазмом выпалила ответ: — Стоит ли нам троим ждать до последней секунды перед тем, как вселенная окончательно схлопнется!
— Мама считала, что нужно ждать — вдруг в последний момент что-то изменится к лучшему. А папа говорил, что это бессмысленно: если в конце начнутся беспорядки, лучше умереть раньше и спокойно. Они так сильно ругались! Несколько раз они, обняв меня с двух сторон, плакали и просили меня выбрать.
Су Моюнь искренне покачала головой:
— Да сколько мне тогда было лет? Я только пошла в начальную школу, целыми днями хотела только возиться в грязи на улице. Как я могла что-то понять?
Редко удавалось найти такого собеседника, да ещё и такого хорошего слушателя — ведь он лежал неподвижно, идеально подходя для этой роли. Су Моюнь была очень довольна.
— А потом, когда я подросла, поучилась в школе, узнала побольше… вселенная оказалась в безопасности, и родители перестали ссориться, — сказала она с притворной серьёзностью, а затем хихикнула. — Вместо этого они начали уговаривать брата жениться!
При воспоминании об этом ей действительно хотелось смеяться, и она не могла сдержаться.
Поначалу её брат — такой строгий, собранный, похожий на оружие — стоило ему вернуться домой, как родители начинали его атаковать.
— Вселенная спасена, тебе больше не нужно жертвовать собой ради человечества, когда ты уже найдёшь себе пару? — Или: — Если бы я не знала, что это мой сын вернулся, я бы подумала, что ты прислал робота вместо себя! Чтобы доказать, что ты человек, быстро женись!
Такие разговоры часто звучали дома, трудно было не рассмеяться.
— Но сейчас всё хорошо! — Су Моюнь с удовольствием похвасталась. — Брату больше не нужно рисковать жизнью. Он чувствовал себя виноватым перед семьёй за долгие годы отсутствия, а тут ещё родители с этими уговорами жениться… так что он проводит время со мной. Так здорово иметь взрослого и богатого старшего брата!
Тун Мэн, всё это время притворявшийся трупом с закрытыми глазами, внезапно открыл их и уставился на неё, не мигая.
Что с ним? Только что всё было нормально, почему он вдруг открыл глаза? Хотя нет, кажется, для бодрствующего человека это как раз нормально — быть с открытыми глазами?
Су Моюнь немного растерялась и запинаясь спросила:
— Ч-что-то не так? Я просто… просто делилась своими мыслями… Н-ничего страшного?
Полежав и посмотрев на неё некоторое время, Тун Мэн снова сел, положив руку на согнутое колено. Вся его поза излучала властность.
— Продолжай. Что было потом?
Су Моюнь на мгновение замерла, мысленно усмехнувшись. Неужели он хочет с ней поговорить? Только вот с эмоциональным интеллектом у него проблемы, или он раньше просто ни с кем не общался? Даже поддерживающие фразы у него получаются такими скованными.
Из доброты душевной она не стала озвучивать свои мысли и попыталась снова настроиться на откровенный разговор.
— А потом… ну… Раньше учёба была как будто не всерьёз. Никто ведь не знал, когда вселенная схлопнется, и выживет ли хоть кто-то, поэтому никто особо не старался. А потом внезапно угроза коллапса миновала, и нашему образованию наконец-то уделили внимание.
Су Моюнь вздохнула:
— Учебная нагрузка тогда была огромной! Но хуже всего пришлось студентам с боевого факультета. Раньше они могли выпуститься после пары лет кое-какой учёбы, а тут им прямо перед выпуском продлили срок обучения в несколько раз! А требования к экзаменам с каждым годом становились всё выше. Вот кому действительно не повезло, ха-ха-ха!
Она весело рассмеялась, но её собеседник оставался бесстрастным — совершенно неподходящий слушатель.
Возможно, уловив её настроение, Тун Мэн немного подумал и снова спросил:
— А потом?
Ну ладно, нельзя же требовать слишком многого.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|