Следующие несколько дней я провела в постели из-за свалившей меня простуды. Говорят, что даже собаки не простужаются летом, но в этом мире у меня было настолько слабое здоровье, что теперь мое решение выйти под сумасшедший ливень, показалось довольно опрометчивым.
Хаделион волновался за меня, лорд Грей волновался за меня, и даже все слуги нашей семьи тоже встревожились из-за меня.
Хадель, в частности, не отходил от меня ни на шаг, пока я пребывала в болезненном состоянии.
— Как ты себя чувствуешь? – в очередной раз поинтересовался он.
— Тебе больше спросить нечего?
— ...А?
— Ты даже не представляешь, сколько раз я уже это слышала.
Мой ответ сбил его с толку, и он с озадаченным видом принялся чесать в затылке.
По сравнению с первым разом, когда я его увидела, сейчас были видны его покрасневшие уши, обнажившиеся под аккуратно причесанными светлыми волосами.
— ...О, я и правда так много раз спрашивал?
— Ага. Ты спрашивал позавчера, вчера и сегодня утром и все по нескольку раз на день.
— Я не думаю, что это так уж часто...
— За всю неделю ты спрашивал ровно семьдесят пять раз.
— Ну… немножко переборщил.
— Это называется не «немножко». Это «очень».
Однако я не могла не отметить тот факт, что он стал говорить гораздо раскованнее. Он первым начинал разговор, не дожидаясь, пока я открою рот.
Иногда он приносил мне стакан воды или укутывал одеялом, когда я выбиралась из своей постели поглазеть в окно.
Неужели мой увядший вид так сильно повлиял на Хаделиона?
Мне казалось, что великий князь Грей решит, что Хаделион - бельмо на его глазу, и немедленно выгонит его, но его возбуждение от празднования моего выздоровления все еще не утихло.
Конечно, это не означало, что они поладили, но все же это было весьма удивительно.
— Отец и ты тоже. Вы оба ведете себя странно только в моем присутствии?
Хаделион и герцог, подобно шестеренкам, крутились вокруг меня.
Все их действия были направлены на демонстрацию особого отношения ко мне. Они не говорили этого в слух, но их многозначительные взгляды, направленные друг на друга, казалось, кричали: «я единственный, кому позволено к ней прикасаться», «а меня она послушает» или «я тот, с кем она разговаривает».
От них обоих веяло духом конкуренции, но открытой конфронтации не происходило.
«Великий герцог Грей в принципе относился ко всем так, словно те были своего рода вредителями, а что касается Хаделиона, так он не признавал никого, кроме меня, что придавало им обоим некоторое сходство».
Но в любом случае, наша повседневная жизнь была вполне мирной, что не могло не радовать.
Хаделион следовал за мной повсюду, как хвостик, и в какой-то момент меня это перестало напрягать.
Я бы сказала, что уже привыкла к нему, хотя поначалу он меня раздражал своим назойливым присутствием.
— Тогда, может, сегодня вместе примем ванну?
— ...Что?
Похоже, с недавних пор, моей ежедневной рутиной стало – видеть его озабоченное выражение лица.
* * *
Ванная комната была окутана густым туманным паром, а солнечные лучи вяло пробивались свкозь оконную раму на стене.
— Что случилось, Хаделион? Ты разве не собираешься забраться в ванную и хорошенько помыться? – спросила одна из служанок.
— Ну, это...
Мальчик уже полчаса сидел на месте, освещенном солнцем, натянутый как струна.
В конце концов, служанки послали за мной, поскольку их терпение уже было исчерпано, а со мной Хаделион вел себя гораздо сговорчивее.
Увидев, как он нервно перебирает пальцами, я тяжело вздохнула.
Правду говорят, что при желании человек горы свернет. В последние дни я обратила внимание, что он стал более выразительным, а не как раньше, когда он сидел тихонько, как мышка.
— Пойдем. Пора привести себя в порядок.
Я закатала рукава и протянула ему руку, внезапно почувствовав себя в роли настоящей матери, пытающейся искупать своего ребенка.
Обычно, он, не задумываясь, подошел бы ко мне и взял за руку, но сейчас он настойчиво прятался за ванной, отказываясь выходить.
Он напоминал мне маленького бельчонка, дрожащего от страха. Почему-то мне захотелось подразнить его, и я не стала себе в этом отказывать.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|