Когда в дверь постучали в десятый раз, Хуа Вэймянь окончательно потеряла терпение.
Она вскочила с кровати и, даже не переодевшись из пижамы, бросилась открывать дверь, крикнув тому, кто стоял за ней:
— Что вам нужно?!
— Я же сказала, что сама решу, за кого выходить замуж! Пойди скажи госпоже, что я…
Её слова оборвались, когда дверь из персикового дерева полностью распахнулась.
За дверью стояла не Ли Сао, а её собственный отец — командующий военным округом Хуа Цинтянь.
— Папа… — Хуа Вэймянь была немало удивлена.
Хуа Цинтянь быстро окинул её взглядом, и его тон тут же стал резким:
— Хуа Вэймянь, стоило мне уехать, и ты совсем распоясалась, да?!
— Посмотри, на кого ты похожа! Три минуты на то, чтобы переодеться и явиться ко мне в кабинет!
— Это приказ!
— Есть! — Хуа Вэймянь рефлекторно выпрямилась, отдала честь и громко ответила.
В глазах Хуа Цинтяня мелькнула усмешка, но на лице она никак не отразилась. Он развернулся и направился в кабинет.
Как только фигура отца скрылась из виду, Хуа Вэймянь мысленно выругалась.
С самого детства, стоило ей провиниться, Хуа Цинтянь наказывал её, заставляя стоять по стойке смирно. За столько лет она научилась делать это идеально!
И каждый раз, слыша слово «приказ», она рефлекторно вытягивалась в струнку и отвечала «Есть!», ведь главный долг солдата — подчиняться.
Вот только она не была солдатом!
Побушевав мысленно с минуту, она словно очнулась ото сна.
Быстро развернувшись, она за одну минуту натянула одежду, а за оставшуюся — почистила зубы, умылась и причесалась. На последней секунде третьей минуты она ворвалась в кабинет.
— Пунктуально, — Хуа Цинтянь улыбался сейчас особенно добродушно. Но обычно, когда он так улыбался, у Хуа Вэймянь появлялись причины для беспокойства.
Она догадалась, к чему идёт дело, и тоже улыбнулась.
Подойдя к Хуа Цинтяню сзади, она обняла его и заискивающе проговорила:
— Пап, я не нарочно иду против мачехи. Мне просто не нравятся те свидания вслепую, которые она мне устраивает. Посмотри, твоя дочь такая красивая и способная, неужели ты боишься, что я не выйду замуж?
— Правда не нравятся свидания вслепую? — спросил Хуа Цинтянь, обернувшись к ней.
Хуа Вэймянь энергично закивала. Ну разве не очевидно!
Какая двадцатилетняя девушка любит ходить на свидания вслепую? Она же не старая дева!
Так торопятся выдать её замуж, только потому что… Хех!
То, что она притворяется дурочкой, не значит, что она действительно глупа, ясно?
Хуа Цинтянь на несколько секунд задумался, а потом сказал:
— Мяньмянь, тогда давай так. Завтра дядя Лу устраивает банкет. Пойдёшь туда вместо меня. На банкете будет много молодых, перспективных и симпатичных парней. Сама себе выберешь.
«Хе-хе, значит, вместо свиданий один на один теперь будут смотрины один против толпы?» — подумала она.
Мяньмянь, Мяньмянь… Как давно она не слышала этого имени.
Она уже и забыла, когда её так называли в последний раз. Но услышать его снова в такой ситуации…
Хуа Вэймянь вдруг холодно усмехнулась так, чтобы отец не видел.
Помолчав немного, она сказала:
— Хорошо. Завтра я пойду на банкет вместо папы.
— Мяньмянь… — Её столь быстрое согласие показалось Хуа Цинтяню немного странным. Он хотел что-то сказать, но Хуа Вэймянь его перебила:
— Пап, просто жди, когда я приведу тебе в зятья высокого, богатого и красивого парня!
Она говорила это с улыбкой — яркой и ослепительной, так похожей на улыбку её матери в молодости.
Хуа Цинтянь на мгновение засмотрелся, а когда пришёл в себя, Хуа Вэймянь уже вышла из кабинета.
Вернувшись в свою комнату, Хуа Вэймянь рухнула на кровать, раскинув руки и ноги звездой.
Она каталась по кровати и смеялась, словно обезумев.
Она ведь смеялась, точно не плакала.
Но когда она коснулась уголков глаз, пальцы ощутили ледяную влагу — такую же холодную, как её давно остывшее сердце, которое уже ничем не согреть.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|