Сечжи (Часть 1)

Сечжи

Телесные раны заживают легко. Обычное человеческое оружие не могло причинить Се Чжи серьезного вреда — одно заклинание исцеления, и все как рукой снимало.

Но как быть с душевными ранами?

Цанцан уже долго сидела, съежившись, в углу дивана в гостиной. Она закрыла глаза и не произносила ни слова.

Ночь — время, когда она обычно была наиболее активна. Когда она только обратилась, Се Чжи каждый вечер уговаривал ее лечь спать.

А сейчас она была слишком тихой.

Но Се Чжи знал, что она не спит.

Вернувшись домой, он исцелил ее раны и, несмотря на ее протесты, передал ей часть своей силы, чтобы она могла защитить себя в случае опасности.

И все равно она выгнала его из комнаты.

Через некоторое время она вышла, надев ту самую черную толстовку, которую он дал ей сразу после обращения — свою старую одежду.

Для Цанцан этот дом был самым безопасным местом. Здесь был знакомый диван, знакомая музыкальная шкатулка, знакомая клетка, в которой она когда-то жила…

На ней был запах Се Чжи, дарящий ей чувство безопасности.

«Может, ей стоит снова спрятаться в клетке? Сделать вид, что ничего не случилось?» — думал Се Чжи.

Он молча стоял позади Цанцан. Они находились в одном помещении, но между ними словно лежала огромная пропасть…

«Если бы можно было повернуть время вспять…»

Се Чжи сжал кулаки так, что вздулись вены. В его взгляде читались боль и вина. Он молча смотрел на хрупкую фигурку в углу комнаты.

Он чувствовал, что если сегодня вечером он будет молчать, то жизнерадостная и бесстрашная Цанцан навсегда замкнется в себе, спрячется в своей клетке и больше никогда не выйдет.

«Что же делать? Цанцан, как мне прогнать твою тьму?»

— Се Чжи… — тихо позвала она.

Се Чжи не поверил своим ушам.

Он подошел к ней, присел на корточки и, не скрывая радости, хотел, как обычно, погладить ее по голове, но не решился.

Он старался держаться на расстоянии и говорить как можно мягче.

— Цанцан?

Цанцан не открывала глаз. На ее лице читались усталость и печаль.

— Почему? — тихо спросила она. — Что я сделала не так?

Сердце Се Чжи сжалось от боли. Он не выдержал и, обняв Цанцан, стал гладить ее по дрожащей спине.

— Ты ни в чем не виновата, Цанцан, — успокаивал он. — Это не твоя вина.

Цанцан уткнулась лицом в грудь Се Чжи и, закусив кулак, прошептала:

— Это моя вина! Наверняка моя… Когда я жила в зоомагазине, однажды пришел мальчик. Он сказал продавцу, что хочет купить хомячка, и продавец предложил ему выбрать из меня и моих сестер. Он был такой красивый, с мягкими волосами и глазами, похожими на самую красивую хрустальную люстру в магазине. Но… я ему не понравилась…

Цанцан никогда не рассказывала Се Чжи об этом. Он внимательно слушал и тихо сказал:

— Не может быть. Ты наверняка ему понравилась.

— Нет! Он взял меня в руки и начал сильно щипать меня за уши! Мне было так больно, что я не выдержала и укусила его… И он не стал меня покупать, он выбрал другую… Продавец очень рассердился, ему пришлось вернуть мальчику деньги… Но мне было так больно…

Се Чжи не знал, что сказать, чтобы утешить Цанцан.

Он мог лишь повторять:

— Цанцан, это не твоя вина.

Он повторял эти слова снова и снова, с неизменной нежностью и заботой.

Через какое-то время Цанцан начала дрожать, и наконец раздались сдерживаемые рыдания.

Когда Цанцан открыла глаза, небо уже посветлело.

Взглянув на телефон, она увидела, что уже девять часов. Она вскочила с кровати и босиком бросилась к двери.

Она опаздывала! Сегодня утром у нее были съемки!

— Цанцан, — раздался голос Се Чжи.

Она добежала до двери, успев надеть только один ботинок, и услышала голос Се Чжи.

Он был одет в простую белую рубашку и брюки, рукава закатаны до локтей. В лучах утреннего солнца он был похож на мраморную статую.

Цанцан застыла, не отрывая от него глаз…

— Что ты делаешь? — Се Чжи с удивлением посмотрел на нее.

— Я… — Цанцан проследила за его взглядом и увидела, что на ней все еще старая толстовка, левая нога босая, а на правой — левый ботинок.

— Иди завтракать, — Се Чжи покачал головой. — Я отпросил тебя со съемок.

— А… — Цанцан опустила голову и скинула ботинок.

На столе стояло несколько изящных бело-голубых тарелочек. Ароматные паровые булочки источали пар, рядом лежало очищенное яйцо, а разноцветная кимчи так и манила ее.

— Садись, — Се Чжи поставил свою тарелку с кашей. — Чего стоишь?

— Хорошо.

Цанцан села и, нетерпеливо схватив тарелку, отпила немного каши.

— Горячо!

— Пф-ф…

Слишком поздно…

Се Чжи смотрел, как Цанцан высовывает язык, и не мог сдержать улыбки.

Он встал и подал ей стакан холодной воды.

Когда жжение прошло, Цанцан наконец-то смогла приняться за булочки.

— Тао Шу снова работает курьером? — с набитым ртом спросила она.

— …Да.

«Неужели она не могла подумать, что это я купил?» — проворчал про себя Се Чжи, мысленно вычеркивая Тао Шу из списка потенциальных «доставщиков еды».

— А… как ты меня отпросил? — Цанцан все еще немного волновалась.

— Не переживай, твоя ассистентка позвонила Сун Цзявэю и сказала, что ты заболела. Он все уладит, — Се Чжи пододвинул к ней тарелку с яйцом. — Ешь побольше, а потом мы поедем по делам.

— По делам? — Цанцан подняла голову. — Но ты же меня отпросил?

— Именно поэтому мы можем поехать по делам. Давай быстрее.

Затем он посмотрел на Цанцан и добавил:

— Тао Шу еще и одежду тебе привез. Переоденься потом.

— Хорошо.

Цанцан переоделась в джинсы и футболку, собрала длинные волнистые волосы в высокий хвост. Она выглядела свежо и энергично.