Стоя перед зеркалом в полный рост, он видел свое холодное, бесстрастное лицо. Но даже такое, безэмоциональное и отчужденное, оно было чертовски привлекательным.
Глядя на свое отражение, он вспомнил сияющие любовью глаза Се Даньтун, вспомнил взгляды, которыми его провожали в торговом центре и ресторане — полные любопытства, зависти, желания…
И тут в его памяти всплыл другой взгляд — дерзкий, холодный, насмешливый, полный презрения, взгляд, который мог зажечь в его душе самые разные чувства, от восхищения до страсти…
— Ду Сяонянь, ты просто собака! Кусачая собака!
Ее слова все еще звучали в его ушах, хотя она уже давно ушла, словно это ее совсем не касалось.
Неужели она думает, что все так просто?
Спровоцировать его и сбежать?
Ду Сяонянь слегка запрокинул голову, его кадык соблазнительно дернулся. Он смотрел на потолок, вспоминая, как она вела себя сегодня в его кабинете, как забрала его платок.
В тот момент он испытал небывалое спокойствие и умиротворение.
Глядя на тысячи огней за окном, он тихо произнес про себя: — Цяоцяо, я буду ждать тебя. Сколько бы времени ни прошло, я буду ждать.
Да, она вернется. Обязательно вернется.
Он все еще здесь, а она так хочет его уничтожить. Она не сможет просто так уйти.
Сегодня она сама сказала, что вернется.
Кроме того, Ян Гуань все еще был у него в руках. Рано или поздно ей придется вернуться.
Подумав об этом, Ду Сяонянь наконец улыбнулся.
Поговорив с Гун Юанем, Се Жоцяо села в машину, выехала на шоссе и отправилась в свой родной город, Масянь.
Вечером того же дня она получила сообщение от Ду Сяоняня. Короткое и прямолинейное, как и он сам: «Пей молоко».
Се Жоцяо, ругнувшись про себя, удалила сообщение.
Конечно же, она не стала пить это чертово молоко. Умывшись, она легла спать.
Ду Сяонянь больше не беспокоил ее. Он отправил только одно сообщение и больше ничего не делал.
Она не ответила, и он не стал писать снова.
На следующий вечер она получила такое же сообщение. Она снова его удалила.
И на третий день тоже.
И на четвертый.
На пятый и шестой день все повторилось.
На седьмой день после смерти матери, несчастной Ма Ижуй, Се Жоцяо посетила ее могилу, принесла цветы и сожгла ритуальные деньги, чтобы та ни в чем не нуждалась в загробном мире. Успокоившись, она решила вернуться в Наньцзян и продолжить борьбу.
Вечером, перед отъездом, она снова получила сообщение от Ду Сяоняня: «Пей молоко».
Это уже было невыносимо!
Не сдержавшись, она перезвонила ему.
Он ответил мгновенно.
Не говоря ни слова, он рассмеялся.
— Чего смеешься, придурок?! — взорвалась Се Жоцяо.
Смех продолжался. Он был таким чарующим и соблазнительным, что в тишине холодной осенней ночи проникал прямо в душу. Хотя Се Жоцяо и хотела его уничтожить, она не могла не признать, что у него был невероятно красивый голос. Если бы не ее твердый характер, она бы точно пала к его ногам, особенно сейчас, когда его смех звучал так волнующе и завораживающе.
— Хватит ржать! — рявкнула она.
Ду Сяонянь перестал смеяться и строго сказал: — Не ругайся.
— Не твое дело, — еще грубее ответила она.
Ду Сяонянь сделал глубокий вдох. Лежа на большой серой кровати, он сжимал телефон в руке. Его длинные ноги были вытянуты, мягкая шелковая ткань брюк плотно прилегала к дорогой простыне.
Слегка повернув голову, он смотрел сквозь полуприкрытые шторы на тихий лунный свет. Его профиль был безупречен, линия подбородка — изящна. Уголки губ слегка приподнялись, выражая его хорошее настроение. Но красивое лицо оставалось бесстрастным, словно высеченным из камня, а глаза, как ледяное озеро у подножия снежной горы, были темными, глубокими и холодными.
— Леди не ругаются, — спокойно произнес он.
— Чушь собачья, — фыркнула она.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|