Пролог

        Она проснулась от кошмарной головной боли. С трудом получилось осознать обстановку. Подушкой служил длинный деревянный столик. Кофейный?

Запах скисшей капусты ударил в нос. Потёртые обои, тусклое освещение, приглушённые звуки чьего-то разговора за стенкой.

Где она? Явно не дома.

Оглядевшись, замерла. Шея и спина ныли и скрипели. Узкая каморка без окон была чужой и странной. И… руки? Её руки…  Жёлтая пергаментная кожа с синими жилами вен. Пошевелила тощими узловатыми пальцами — это точно происходит с ней? Что здесь вообще творится?!

— Мама?

Близкую истерику прервал детский голос.

— Мамочка?

Э?..

Заполошные метания прекратились. Какая ещё «мама»? Она обернулась. Тонкий, неуверенный голосок затмил собой весь остальной мир. Что-то внутри откликнулось на зов.

В клетушку заглянул мальчик. Крохотный. Лицо бледное, худенькое. Плоский нос, восточный разрез серых глаз, чёрные волосы. Одет в аккуратную, но выцветшую синюю курточку. Ему не холодно? Вроде тут достаточно тепло.

Мальчишке года четыре, не больше.

Вопрос остаётся. Она-то что здесь делает?

А мальчик между тем высунулся из-за двери, как котёнок, и тихонько обратился к ней.

— Мама, ты не проснулась?

Какой он тощий! 

Шикарно. Она умерла и попала в китайский телесериал про Гарри Поттера. Чулан под лестницей, азиатские актёры — было бы смешно, если так.

Пустота в груди затягивала. Хотелось схватить мальчика в охапку и обогреть, накормить, утешить…

…мама? Какая к лешему мама! Она слишком молода для такого шага!

Какой маленький…

И тут головная боль достигла пика. Не выдержав, она схватилась за волосы и захрипела от натуги. Наружу полезли чужие воспоминания. Чёрт!

Япония. Токио. Выросла в пригороде, пошла в старшую школу. Вышла замуж в восемнадцать, дальше учиться не стала. Родила. Сейчас её сыну четыре.

Чёрт! Чёрт! Как больно!

— Мама, мамочка!

Ребёнок кинулся к ней обниматься. Она поймала малыша. Тонкие детские ручки елозили по локтям, насколько могли дотянуться. Сердце девушки оборвалось от нежности.

— Тише, дорогой. Всё хорошо, тише, — зашептала она.

Получилось что-то вроде [shizuka ni, … ] — на языке, который ещё вчера не знала. Больно это — учить чужой язык за секунды.

Сын тут же успокоился.

— Сын, — словно пробуя на вкус, повторила она. — Сын!

Звучало чуждо. И дело не в языке. Ещё сегодня утром ей было семнадцать лет! А тут — двадцать три плюс ребёнок.

— Да? — доверчиво спросил мальчик.

Девушка нервно рассмеялась. Головная боль прошла. Два набора воспоминаний плавно оседали и приходили в порядок. Разница была шокирующей.

С одной стороны хорошенькая девчонка, только-только собирающаяся поступать в институт. 

С другой стороны двадцатитрёхлетняя старушка с малышом, неухоженная и полуголодная. Другой дом, другая страна, другой язык. Старая растянутая кофта, пустая квартирка — и она.

И ребёнок. Её малыш. Он очарователен!

Но.

Зовут мальчика Канеки Кен. На японский манер: сначала фамилия, затем имя.

А она? Её зовут Канеки Хо. Молодая вдова, бедная, но работящая женщина. Со всех сторон положительный персонаж!

Ох.

…всё случилось каких-то полчаса назад. Эта женщина, прежняя Канеки, заснула, плетя бумажные цветы. И исчезла навсегда.

А проснулась уже другая. Она. Только что закончившая школу анимешница, забывшая о правилах электрической безопасности. 

Она умерла. Так иногда бывает, когда роняешь подключенный к сети ноутбук в воду. Решила вот мультик пересмотреть со всеми удобствами. 

И не какой-нибудь, а Токийский Гуль. Как иначе её могло угораздить оказаться в роли мамы Канеки Кена? Не комедия, не приключения, нет! Жанр: ужасы, психология, драма. Нашла что смотреть!..

…тихая истерика набирала обороты. Нервно посмеиваясь, «мама» уткнулась носом в пушистую макушку.

М-м-м, пахнет молоком и цветами. Запах подействовал отрезвляюще.

— Хочешь, фокус тебе покажу? — спросила у ребёнка.

— Да! — с готовностью отозвался мальчик. И в ожидании уставился на неё.

Ужасы. Психология. Драма. Мир, в который она попала, пугал. Память прежней хозяйки тела мало чем могла помочь. Та была простым человеком, без супер-сил, без денег, даже без надежды на лучшую жизнь. Кажется, персонаж «мать главного героя» вообще умер примерно… сейчас.

Новоявленная Канеки Хо указала пальцем на рассыпавшиеся по столу бумажные огрызки. Полуготовых оригами в этом чулане было столько, что они припорошили углы и противоположную сторону кофейного стола, словно сугробы. Прежняя мамочка-сан извела себя работой по складыванию бумажных цветов. Мало спала, ела через раз лапшу и получила закономерный итог.

И теперь цветочки лежат, словно мусор. Какая прелесть!

Под взглядом (оказывается!) матери и (вот теперь!) сына бумажные обрывки поднялись в воздух и закружились в волшебном танце. Сила осталась при ней. Живём!

Хотите оригами? Будут! Полупрозрачная бумага с лёгкостью сгибалась, шуршала. Полоски и обрывки вылетали маленькими стайками, соединялись в готовые лепестки цветов и ничем не отличались от сделанных вручную.

Ура!

Девушка успокоилась и довольно улыбнулась. Даже если всё наперекосяк, нашёлся и жирный плюс. После смерти и возрождения её силы заметно возросли. Ведьмы тем сильнее, чем старше. Так в сказках говорят.

— Краси-и-иво! — восхищённо протянул её сын. — Здорово, мама!

Новоявленная Канеки Хо с воодушевлением оглядела ребёнка.

— Хочешь, научу? — заговорщицки спросила она.

— Хочу! — с готовностью ответил мальчик.

Фыркнув, девушка взъерошила малышу волосы. Мелкий, тёплый сынишка весело щебетал. На душе полегчало. Молодая мама, посмеиваясь, уставилась в потолок. Вся клетушка расцвела конфетти из оригами, в воздухе их стало так много, что они напоминали косяк рыб.

Бодрая решимость отразилась на лице девушки злой улыбкой. Ну, неизвестно, готовы ли все эти гули-голуби к появлению ведьмы, но что-то менять поздно.

Она уже тут.