Глава 1 (Часть 2)

— Она фыркнула от смеха и положила голову мне на плечо: — На самом деле, ты не всегда такая злая. Не напрягайся, если будешь немного нежнее, все будут так же тебя уважать.

Уважать?

Пожалуйста, я же не какая-нибудь старушка.

Хуже всего было то, что моё плечо в этот момент словно парализовало током, я даже забыла все колкости, которые хотела сказать.

Линь Цяожань не почувствовала моего дискомфорта, но наконец убрала голову с моего плеча и пошла рядом со мной слева, слегка покачиваясь.

— Староста, я давно хотела спросить, но думала, ты, наверное, забыла. Мы, кажется, виделись в средней школе, помнишь?

Я покачала головой.

Она надула губы, глядя на меня:

— Да ладно, правда? Неужели я ошиблась?

Ладно, на самом деле ты не ошиблась, но мои воспоминания действительно очень смутные.

Когда я училась во втором классе средней школы, однажды после уроков ко мне подошли несколько старшеклассников. Они с блеском в глазах разглядывали игровую приставку у меня в руках. И тут, словно с неба свалившись, появилась небрежно одетая девчонка с рюкзаком на одном плече и злобно отчитала их: «Трое здоровых парней обижают младшую сестрёнку! Вам не стыдно? Мне за вас стыдно!».

Я украдкой взглянула на идущую рядом Линь Цяожань. Смутно припоминаю, что тогда она была выше меня. Почему же она перестала расти за эти годы?

Что она ещё тогда сказала? Ах да: «Хотите меня побить? Давайте! Меня зовут Линь Цяожань, я из шестого класса третьей ступени. Жду вас завтра после уроков у школьных ворот. Только не струсьте прийти».

— На самом деле, я раньше очень хорошо училась! — Линь Цяожань прищурила глаза, погрузившись в свои откровения. Я восхищалась такими людьми, как она, которые легко находят общий язык с кем угодно.

— Сейчас тоже неплохо, но… раньше было действительно хорошо.

«Я, конечно, знаю, — подумала я. — Знаешь, что сейчас хуже, чем раньше, и всё равно не стараешься учиться как следует, каждый день водишься с сомнительными личностями».

Солнце было таким тёплым, оно пронизывало всё тело, даря комфорт. Настроение было прекрасным, и я подыграла ей:

— Тогда почему сейчас стало хуже?

— Скучно, — она прикрыла глаза рукой от солнца, прищурилась. Шла рядом со мной, и я снова уловила знакомый аромат. — Родители хотят отправить меня за границу на подготовительные курсы для университета. Учиться стало неинтересно.

— Ох.

Её рука не заслоняла мне глаза, но я отчётливо почувствовала, как солнце померкло.

.....

Однажды Ван Фэйфэй внезапно спросила:

— Почему тебе не нравится Линь Цяожань? По-моему, она такая крутая.

Я инстинктивно возразила:

— С чего ты взяла, что она мне не нравится?

Неожиданно она начала загибать пальцы, перечисляя:

— Когда другие с тобой ссорятся, она по-доброму пытается вас помирить, а ты говоришь, что она двуличная. Она с энтузиазмом рассказывает тебе о прошлом, а ты притворяешься, что ничего не помнишь. И ты ещё говоришь, что у тебя нет к ней претензий? Нормальные люди так себя не ведут, это слишком невежливо.

Я категорически всё отрицала.

Ван Фэйфэй посмотрела на меня с презрением:

— Милочка, мы знакомы с тех пор, как ты играла с грязью и мочой. Хватит тут притворяться передо мной.

Нужно ли быть такой грубой?

Мне оставалось только беспомощно потереть лицо руками:

— Она постоянно пинает мой стул на уроках, это очень раздражает.

— Боже, Сюэ Мяо, какая же ты мелочная! — она убежала.

«Меня в ней многое не устраивает», — подумала я.

Линь Цяожань встречалась с девушкой из параллельного класса по имени Ли Синьган.

Однажды, когда я дежурила после уроков, я увидела, как они целовались у мусорных баков. Я с мусорным ведром прошла прямо мимо них. Средь бела дня игнорировать правила… меня это так раздражало.

Руки Линь Цяожань обнимали высокую спину, но она умудрилась, не отрываясь от дела, повернуть голову и мило мне улыбнуться.

Чего смеёшься? Ровные зубы — это что, большое достижение?

Я сердито вывалила мусор в бак, закатила глаза и пошла прочь.

Линь Цяожань всегда была такой. Я это поняла ещё в самом начале учебного года, когда мне впервые поручили проверить её маленькую сумочку. С виду — крашеные волосы, походка с ветерком по коридору, а на деле — откроешь её сумку, а там полно блестящих безделушек и сладеньких бальзамов для губ.

Я, к своему стыду, даже открыла и понюхала — один пах клубникой, другой апельсиновой «Фантой».

О небеса, как можно быть настолько инфантильной, чтобы использовать бальзам для губ как суррогат еды? И кто вообще ходит в школу с маленькой сумочкой вдобавок к рюкзаку? Это школа, а не подиум.

Подружиться с такой Линь Цяожань… или это нельзя назвать дружбой… наши отношения стали ближе, когда я перешла в третий класс старшей школы.

Семья Линь Цяожань была очень богатой — об этом я тоже услышала из разговоров одноклассников.

Не то чтобы я любила подслушивать, просто у моих одноклассников была ужасная привычка сплетничать где попало, совершенно не стесняясь окружающих. Это нехорошо.

Впрочем, даже если бы я заткнула уши, по её повседневной жизни было видно, что эта девчонка не считает денег — ведь она сидела прямо за мной.

Линь Цяожань меняла одежду чаще, чем учительница английского, и постоянно удивляла то квадратным платком на шее, то цветной заколкой, снова привлекая всеобщее внимание в школе.

Когда у неё было хорошее настроение, она угощала напитками соседей спереди и сзади, ужасно хвастаясь.

Учитель разделил класс на учебные группы для занятий после уроков, которые собирались по очереди каждый вечер во время самоподготовки.

Мы с Линь Цяожань оказались не в одной группе, но попали в один кабинет для занятий.

Моим партнёром по учёбе был худенький мальчик в очках с первой парты. Партнёром Линь Цяожань был толстый парень с последней парты, который часто соревновался с друзьями в отрыжке.

Мы сидели друг напротив друга, оплакивая несправедливость судьбы и переглядываясь.

Она (притворно) рыдала:

— Староста, я так несчастна! Он скоро предложит мне соревноваться в пускании газов! Умоляю, попроси классного руководителя перевести меня в другую группу!

Я тоже страдальчески вздыхала:

— Мне тоже несладко. Мой за весь урок дай бог три слова скажет.

Линь Цяожань тут же перестала плакать и с любопытством спросила:

— А? Какие три слова?

Я посмотрела на неё и процедила сквозь зубы:

— В ту-а-лет.

Дружба начинается с общих объектов для жалоб.

Каждый вечер после занятий в учебной группе мы с ней шли домой вместе. Я обнаружила, что у неё действительно много недостатков, но в то же время она была невероятно простой и прямолинейной, как прозрачная конфетная обёртка — легко читалось, когда она радовалась и хвасталась, а когда грустила и плакала.

Если бы всё было только так, было бы прекрасно. Но когда я ждала её у дверей класса, а онаприпрыгивая бежала ко мне, или когда она нарочно тыкала меня в спину во время урока, мне стоило бы насторожиться раньше.

Какая же я была глупая! Почему у меня возникла мысль, что с моим появлением её недостатки постепенно исправятся?

Позже я поняла, что это было началом всех ошибок.

Когда Линь Цяожань бежала 800 метров, именно я бежала за ней с секундомером и подбадривала.

После забега она сняла школьную куртку, повязала её на пояс и обмахивалась рукой. Учитывая, что 800 метров отняли у неё полжизни, мы медленно шли под аркой из глициний у школьных ворот, то останавливаясь поиграть, то снова идя.

Мне никогда не казалось, что эта дорога такая короткая.

Когда мы собирались расстаться у ворот, Линь Цяожань спросила меня:

— Староста, хочешь зайти ко мне в гости?

Это был первый раз, когда я пошла в гости к однокласснице.

Линь Цяожань жила в новом районе, в двухуровневой квартире с небольшим двориком перед входом. Как только мы вошли во двор, на нас бросилась золотистая пушистая тень. Я от испуга отступила на два шага.

— Ничего, ничего, староста, — успокаивала она меня, гладя лабрадора по голове. — Не бойся, наш Сяо Гуа очень послушный, он не кусается.

Хорошо.

Я тоже осторожно погладила большую собаку с высунутым языком. Она действительно ласково потёрлась о мою ладонь.

— Староста, садись, пожалуйста. Что будешь пить?

Она оживлённо суетилась вокруг меня и очень галантно поклонилась.

Мы рассмеялись, сидя на диване.

Линь Цяожань выглянула из-за дверцы холодильника:

— Мой любимый напиток — апельсиновая «Фанта».

— Тогда давай твой любимый, — сказала я.

Её родители были в командировке, каждый день приходила домработница готовить еду. Мы включили проектор в её спальне и вместе смотрели фильм ужасов.

Я подумала, что человек, который сам предлагает смотреть ужастик, должен обладать хоть какой-то смелостью. Но, глядя, как дрожат руки Линь Цяожань, обнимающие плюшевую игрушку, я поняла, что ошиблась.

На экране внезапно появилась белая тень, и она взвизгнула «А-а-а!».

Я и сама чуть не умерла от страха, хотя в основном из-за неё.

Я вырвала игрушку из её рук:

— Ещё немного, и ты вырвешь мишке глаза.

— Эх… — Линь Цяожань закрыла лицо руками. — Ладно, ладно, не будем смотреть.

Она показала мне свою комнату. Всю стену нежно-фиолетового цвета занимали её фотографии с детства до настоящего времени.

Мне показалось, что Линь Цяожань очень счастливая. У неё всё было так идеально: счастливая семья, неплохие оценки, отличные отношения с людьми, независимый внешний вид и поведение.

Я смотрела на её фотографии из старого города Лицзян, с горы Хуаншань, перед Лондонским Тауэром, где она показывала разные варианты жеста «ножницы», и сама чувствовала себя очень счастливой.