Глава 2

Глава 2

【28.11.2021 — Воскресенье — Он обнял меня】

У меня не было настроения делать домашнее задание, да и брать отгул, чтобы погулять за пределами университета, тоже не хотелось. Ворочался с боку на бок, но уснуть не мог, поэтому решил выйти на пробежку.

Холодный фронт только прошел, солнце светило тускло, но воздух был холодным. Я оделся тепло, и вскоре весь вспотел.

Ли Синь еще в старшей школе говорил, что когда я потею, то становлюсь особенно красивым. В чем именно заключалась эта красота, я не знал, но Ли Синь сказал, что из-за меня чуть не стал геем.

Сейчас он следовал за мной. Я не знал, как он это делает: идет, бежит или летит...

Вокруг постепенно похолодало. Я понял, что он подошел ко мне.

Он спросил:

— Устал?

Я покачал головой.

Он снова спросил:

— Пить хочешь?

Я снова покачал головой.

Я знал, что он торопит меня вернуться, но сейчас мне этого не хотелось.

Он взял меня за руку.

Ледяное прикосновение, приятно охлаждающее, но от него волосы вставали дыбом, а кончики пальцев дрожали.

Вокруг было много людей, и мне пришлось понизить голос:

— Ты совсем не боишься солнечного света?

Он ответил:

— Сейчас оно не сильное, я не боюсь.

Я не знал, что сказать.

Он следовал за мной, как тень, но я не мог его видеть и даже боялся.

Я добежал до общежития. Он налил мне стакан воды и позвал по имени.

— Дун Юньвай, Дун Юньвай, Дун Юньвай...

Он звал меня снова и снова, пока у меня не закружилась голова.

Я немного разозлился, но кричать на него не смел:

— Что тебе нужно?

Он усмехнулся. Голос был низким, очень соблазнительным.

Он сказал:

— Почему ты даже не спросишь, как меня зовут?

Не спрашивал, потому что не видел необходимости. Имена всегда несут особый смысл, играют особую роль.

Я могу вспоминать старосту из начальной школы, но не ответственного за учебу, потому что помню имя старосты, а имя ответственного — нет.

Со старостой у меня были хорошие отношения, много воспоминаний, а с ответственным за учебу — все иначе.

Имена — это другое. Узнав имя, подсознательно начинаешь чувствовать, что знаешь «его», относишься к нему иначе.

Я не хотел знать его имя.

Но я боялся его, поэтому уступил:

— Как тебя зовут?

Он ответил:

— Лу Хэсюй. Лу, как в слове «олень», Хэ, состоящее из «человек» и «можно», Сюй, как в «обещать себя».

Когда он закончил представляться, у меня по спине пробежали мурашки.

Сидя на стуле, который раньше казался удобным и уютным, я вдруг почувствовал себя неловко и скованно.

Я нашел предлог, чтобы уйти:

— Сегодня я иду с одногруппниками есть хого. Мы договорились вчера, ты тогда тоже был рядом.

Говоря это, я повысил голос, пытаясь придать себе уверенности, но это была лишь пустая бравада.

Он сказал:

— Хорошо, возвращайся пораньше.

Я замер:

— Ты не пойдешь?

Он усмехнулся:

— Ты хочешь, чтобы я пошел?

Я тут же замотал головой, даже без вежливой заминки.

Он снова усмехнулся. Голос был низким и приятным.

«Такой улыбчивый, — подумал я, — наверное, при жизни был хорошим человеком. Как жаль, что умер таким молодым». По голосу я понял, что он очень молод.

Я взял телефон, маску и ушел, оставив его одного. Хотя, если бы он пошел за мной, я бы и не узнал.

Мы с одногруппниками пошли в хого-буфет. Большинство из них были местными — местные очень любят острое. Только я один был из центрального Китая.

Не знаю, как другие жители провинции Х относятся к острому, но лично я его не переношу.

А эта компания злодеев выбрала бульон, который выглядел огненно-красным от масла чили.

К тому же днем было жарко. Я снял ветровку, оставшись в плотной футболке. Есть острое в жару — это просто невозможно.

В итоге на этом тимбилдинге я наелся фруктов до отвала. Живот был полон, но я все равно чувствовал, что чего-то не хватает.

Мы просидели несколько часов, болтая и смеясь, пытаясь «отбить» потраченные деньги.

Посреди ночи я сидел на стуле и не спал — не мог уснуть.

Я рассказал ему про хого.

Он, сдерживая смех, спросил:

— Знал же, что пострадаешь, зачем тогда пошел?

Он говорил, что умер давно, чего-то не видел, что-то забыл, так что я не стал с ним спорить.

Я ответил:

— В хого-буфете никто своих не обижает, мы просто дурачились.

Он промолчал, и я почувствовал облегчение.

Знакомым я предпочитаю малознакомых людей, а малознакомым — незнакомцев. С незнакомцами я чувствую себя свободнее.

Но вокруг становилось все холоднее, и у меня появилось нехорошее предчувствие.

Его руки легли мне на живот, медленно обнимая меня.

Он сидел на стуле, а я — у него на коленях. Я онемел от ужаса, побледнел, задрожал всем телом, мертвой хваткой вцепившись в штаны.

Устроившись поудобнее, он начал нежно гладить мой живот.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда.

Я заплакал:

— Почему ты следуешь за мной? Не мог бы ты следовать за кем-нибудь другим?

Он ответил:

— Нет.

Ожидаемого трупного запаха не было, я не чувствовал ни гниющей плоти, ни трупной жидкости, ни червей... ничего этого на мне не было.

Я был напуган и растерян, даже икота от слез началась.

Он вздохнул:

— Вайвай, не плачь, хорошо?

Он назвал меня Вайвай. Мне это не нравилось, звучало как-то по-женски.

У меня женственные черты лица, и окружающие часто подшучивали надо мной из-за этого. На самом деле у меня просто маленькое лицо — парень ростом метр восемьдесят, а лицо с ладошку.

Я хотел ответить «нет», но боялся его, поэтому уступил.

Я вытер слезы:

— Я боюсь.

Он похлопал меня по спине, ласково уговаривая.

Я спросил:

— Чего ты все-таки хочешь? Чтобы я отомстил за тебя? Сжег для тебя ритуальные деньги? Отправил тебя домой? Помог воскреснуть?

Я выпалил несколько вариантов подряд, но он молчал.

— Ты ведь не собираешься высасывать мою энергию ян?

Он отрезал:

— Нет.

Я сдался.

Он медленно гладил мой живот.

Постепенно меня начало клонить в сон. Я посмотрел на свой обнаженный живот — белый, с тонким слоем мышц.

Мне было немного неловко. Ведь только я знал, что сижу не на «воздухе». Если бы кто-то увидел, наверняка подумал бы, что я владею магией.

Но магия не может победить призрака.

И искусства бессмертных тоже.

Я спросил его:

— Ты ведь не запал на меня?

Это была моя первая мысль, когда он обнял меня. Странно, что первой мыслью было не то, что он хочет меня съесть.

Он неожиданно замолчал. Как там говорил Ли Синь — молчание означает согласие.

Я потерял дар речи, позволяя ему обнимать себя, дрожа от страха.

Только забираясь на кровать, я спросил:

— Ты можешь больше меня не обнимать?

Он не ответил.

Я действительно его боялся.

Он обнял меня.

【29.11.2021 — Глубокая ночь — Он рядом со мной】

Я задремал и увидел сон.

Снова день аварии родителей. Единственное отличие — на этот раз я был с ними. Машина слетела с обрыва. Сильный ветер, зеленые деревья, мне не страшно.

Мне было восемь, когда погибли родители. В том же году умерла бабушка. С тех пор я жил с дядей и тетей. Моего двоюродного брата зовут Ли Синь, да, тот самый Ли Синь.

Во сне я падал вместе с родителями, но не достиг земли. Кто-то поймал меня, но не моих родителей.

Сон закончился, я открыл глаза. Захотелось плакать. Я почувствовал тяжесть на руке.

Недолго думая, я обнял его и заплакал.

Он обнял меня через одеяло:

— Что случилось? Кошмар приснился?

Мне вдруг очень захотелось узнать, как он выглядит. Я приоткрыл рот:

— Почему ты следуешь за мной?

Он погладил меня по голове:

— В ту ночь шел дождь, ты прикрывал девушку от дождя. Я стоял рядом. Постепенно ты мне приглянулся.

Он усмехнулся:

— На меня все время смотрела кошка, мяукала. Она была грязная, хе-хе, а ты ее еще и на руки взял.

Я «смотрел» на него, не понимая, что он несет.

Я спросил:

— И что это значит?

Он все еще смеялся и спросил в ответ:

— Разве этого недостаточно? А что тогда будет достаточно?

Его голос и так был низким, а теперь он намеренно понизил его еще больше. Звучало очень приятно.

Мне нечего было сказать.

Ну разве так можно!

Я разозлился.

Успокоившись, я снова спросил:

— Почему от тебя больше не пахнет?

Он, кажется, удивился и ответил не сразу:

— Я давно сгнил. В день нашего знакомства я просто подцепил трупный запах от того, кого похоронили рядом со мной. С тех пор я уже успел помыться.

Я понял. Старый призрак выбрался из могилы, вскрыл свежий гроб и первым, кого увидел, был я.

Вот же не повезло.

Я спросил:

— Тебе не холодно?

Он ответил:

— Не холодно.

Мне больше нечего было сказать.

Он снова обнял меня и лег рядом — впервые рядом со мной лежало что-то. Я не отстранился.

Мне было очень спокойно — он был рядом со мной.