Глава 64

Глава 64. Лето 1547
После сытного обеда, Михримах Султан решила подписать документы для раздачи жалования наложницам. Усевшись удобно на мягких подушках у окна на софе, Госпожа проставляла печать всюду, где указывала ей Дильшах Хатун.
Хелена Хатун – молодая русоволосая служанка, она работала на кухне уже долгое время, подала Госпоже мятный шербет:
- Ваше питьё, Султанша – робко произнесла рабыня, опустив глаза в пол.
Да, благодарю – ответила Михримах, отставляя золоченую чашку на столик. Завершив подписывать очередные документы, Султанша выпила шербет. Она сегодня блистала в великолепном наряде из синего шелка, расшитым солнцем и луной, о чем свидетельствовало её имя. Михримах – Госпожа солнца и луны. Ее длинные шелковистые волосы были уложены по бокам и увенчаны короной. Молодая Султанша двадцати пяти лет гордилась тем, что столь молодом возрасте смогла прибрать управление гаремом к своим рукам. Она помнила, что мать её, знаменитая Хюррем Султан, получила гарем в управление в возрасте сорока лет. Но также Михримах скучала по своей матери. Она отдала бы всё, чтобы та была рядом и наставляла её своими мудрыми советами.
Горькие воспоминания прервал удар деревянной дверью. Это вышла Хелена, как только удостоверилась, что Госпожа выпила весь шербет.
- Серхат выполняет своё задание? – поинтересовалась Госпожа и её тяжёлая корона сверкнула в отблеске солнечных лучей.
- Да, Госпожа. Сегодня он пригласит Турхан в сад – ответила Дильшах, и поджав губы, добавила:
- Но она как-то не особо откликается, Султанша. Похоже, хранит верность нашему Султану.
- Ничего, Дильшах. Серхат справится, я верю в это. А мы будем терпеливо ждать и дождёмся – в её серых холодных глазах заплясали льдинки.
Хазнедар гарема согласно кивнула Госпоже и замолчала, но через мгновение отскочила в сторону, когда почувствовала на своей ноге удар. Это Михримах Султан бросила в нее позолоченную чашку, из которой недавно выпила шербет.
- Крыса! – чётко увидев мелкое животное в ногах служанки, прокричала Госпожа и встала.
Дильшах удивилась появлению крыс в господских апартаментах, ведь здесь каждый день десятки служанок наводят порядки. Крысы обычно водятся в подземелье, где находятся дворцовые темницы, но не в покоях Султанш. Хатун схватила подол накрахмаленной юбки и попыталась отыскать мелкое животное, но сколько бы не смотрела – не увидела.
- Там была крыса, Дильшах! Позови крысолова, пусть изловит её – взволнованно лепетала испуганная Султанша.
- Как прикажете, Госпожа – удивлённо ответила хазнедар гарема. Девушки, что стояли у дверей молча переглянулись в недоумении – они тоже не увидели никакой крысы.
Покои Турхан Султан.
Она стояла у зеркала и поправляла складки на алом платье. Волосы Турхан были собраны в высокую причёску, сверху блистала красивая диадема, к которой крепился белый платок.
- Госпожа, Вам ага передал – произнесла Айтач, протягивая сверток. Турхан уже догадывалась от кого послание. сейчас её мучил вопрос: стоит ли читать? Или может сжечь бесследно?
Прошлая встреча с Серхатом оставила в хрупком истерзанном сердце Султанши неизгладимый отпечаток. Она зацепила её нежные струнки души. Взгляд мужчины был наполнен любовью и нежностью, чего давно уже не видела Турхан от Селима. Уже долгое время Султан не замечал её. Свободное время он проводит с Нурбану, всё внимание достаётся ей одной. А к Турхан в покои приходит, чтобы повидать сына. Михримах Султан добилась своего, ей удалось отстранить брата от ненавистной невестки. Но мать Шехзаде Коркута устала ждать, надеяться, что что-то изменится: что Селим вспомнит о ней, станет приходить чаще, будет одаривать лаской, как и раньше – всё это в далёком счастливом прошлом…
- Госпожа – послышался знакомый голос. Повернувшись, Турхан увидела Хелену, та стояла в почтительном поклоне. Султанша перевела взгляд на ничего не понимающую Айтач, молчаливым жестом приказала увести сына в детскую. Служанка послушно взяла пятилетнего мальчика за руку и увела.
- Всё получилось? – с ухмылкой спросила Турхан.
- Да, Госпожа. подливаю ей в питьё каждый день по пять капель. Скоро Султанша ослабнет ипотеряет разум.
- Прекрасно, Хелена, я знала, что на тебя можно положиться – она бросила девушке мешочек золотых, - скоро Михримах никто не будет слушать. Она потеряет всю власть в гареме, станет делать необъяснимые вещи. Вот тогда я отомщу ей за то, что она сделала с моей жизнью – с пренебрежением и ненавистью изрекла Турхан.
- Ты можешь идти и смотри, чтобы тебя никто не видел – махнув рукой произнесла молодая женщина. В руках её всё также было письмо. Стоит ли его читать?
Турхан чувствовала волнение и трепет в сердце. Ей хотелось открыть записку, хотелось увидеть, что пишет ей Серхат. Госпожа сняла ленту и стала раскрывать кусочек пергамента. Она покончит с любопытством, покончит с муками совести…
В эту минуту из детской выбежал Шехзаде Коркут и Султанша быстро поднесла свёрток к горящей свече, а после опустила в железную чащу. Пламя поглотило в тот же миг письмо и Турхан, с сожалением посмотрела на оставшийся после него пепел.
- Шехзаде мой – с любовью и улыбкой на лице, произнесла женщина. Она обняла сына. Вот этот комочек счастья придавал Турхан сил и не позволял опускать руки, он наполнял жизнь женщины смыслом. За своего сына отныне она будет бороться, только за него. Единственный свет в этой огромной тьме. С подобными мыслями Турхан поцеловала ребёнка в лобик.
Диванные покои.
На совет собрались все визири, паши, беи и служащие. Султан пришёл последним, заставляя своих подданных его ждать. Но это не волновало самого правителя. Он знал, что сегодня данные разведки станут известны.
Облачившись в салатово-зелёный кафтан, украшенный дорогой брошью, рыжеволосый Султан вошёл в покои. Гордой поступью властителя он прошёл к своему трону и, откинув полы кафтана, присел на него. Прочитав молитву и нужные слова, они стали решать насущные проблемы.
- Повелитель – начал было речь Великий визирь – Мустафа Паша – мужчина долгое время служил верным советником Селиму, его наставником, а когда пришло время, то Султан одарил подданного милостью стать Великим визирем Государства – это самая высокая должность. Тот, кто носит печать Визиря глубоко уважаем и почитаем, к его слову прислушиваются и ценят. Такой властью и богатствами обладал Мустафа Паша.
- По данным нашей разведки Королева высадилась со своим войском в землях Казанского Ханства. Они готовят нападение. Возможно, объединятся с Башкирами.
- Да пусть объединятся хоть с самим шайтаном нас им не одолеть – грозно произнёс молодой Падишах. - Визири, Паши, беи, я объявляю начало подготовки к военной компании! – заключил Падишах, подданные согласно закивали головами.
- Повелитель, поступил донос, что у них грифоны и не понятно для чего и как поведут себя наши враги с этими существами – произнес Мустафа Паша.
- Я сам лично видел этих уродливых тварей, Мустафа Паша. Они очень сильны, их когти равносильны удару самого острейшего из мечей, а один удар клювом может убить человека с первого раза – вспоминая, как у темницы стоял один из грифонов, произнёс Султан. Рустем Паша – покойный муж его сестры – Михримах Султан погиб от удара его когтей. Селим помнил как в последние минуты жизни на корабле Паша жаловался на сильную нестерпимую боль, а лекарь давал ему маковое молоко. Тяжело вздохнув, Селим произнёс:
- Собрать заседание ученых, пусть ищут способы борьбы с этими существами. Обеспечить их всем необходимым.
- Как прикажете, Повелитель! – произнес Паша. Он понимал, что предстояла одна из самых сложных и опасных битв. Такой войны еще не было в истории. Османы еще ни разу не проигрывали, каков исход будет в этот раз?
Покои Нурбану Султан.
За окном погода испортилась. яркое тёплое солнышко сменилось затянутым тучами хмурым небом. Похоже, собирался дождь. Нурбану наблюдала за рабочими в саду, за переговорами Пашей, где-то вдалеке слышался детский смех. Султанша вспоминала себя маленькой девочкой, когда в Венеции рядом была мама и множество служанок не желающих оставлять девочку ни на минуту. Мама в её воспоминаниях представала роковой красавицей – высокой женщиной с карими глазами, утончёнными чертами лица, она всегда одевалась «со вкусом», знала толк в моде. На мигей захотелось в детство к маме, чтобы папа обнял её, а мама рядом с улыбкой ворковала над ними. Когда всё изменилось? Как могла судьба обойтись с ней так жестоко?
На прошлой неделе пришло письмо от Себастьяна, где он писал, что узнал правду. Нурбану его не предавала, а мать поступила с ней жестоко, выдав османам. Султанша даже прослезилась из-за горьких воспоминаний, но она не жалела ни о чём. Брат писал, что их отношения не пострадали и сестра может обратиться к нему, если ей понадобится помощь.
Назлы Калфа появилась в покоях неслышно и незаметно и терпеливо ждала, когда Госпожа обратит на неё внимание. Она не смела нарушать тишину и покой своей Султанши.
Закончив с воспоминаниями, Нурбану стёрла со щёк слёзы и отдёрнув занавеску, повернулась. Она уже слышала, что за спиной кто-то стоит. Переместившись на кровать, Султанша расправила подол своего роскошного платья, сшитого из зелёного шёлка и расшитого золотой нитью узором из львиных голов. Лев – животное, символизирующее Венецию. Султанша всё больше проникалась культурой страны, в которой родилась и выросла. Османская Империя не казалась ей такой родной и близкой, хотя женщина здесь уже жила который год.
- Слушаю тебя, Назлы – произнесла Нурбану, переводя взгляд золото-зелёных глаз на служанку.
- Госпожа, я была во Дворце Михримах Султан. Утром Султан Селим туда ездил.
- Михримах Султан? Зачем? – удивлённо вскинула чёрную бровь Нурбану, - Госпожа же здесь живёт. В её дворце никого нет.
- Там Повелитель гулял по саду с какой-то женщиной. Её внешний вид отличался от нашего. Выглядела она раскованно и даже улыбалась. Волосы цвета пепла, а глаза сверкали золотом. Она была одета в османского кроя платье, но что-то в ней настораживало.
С каждым словом служанки Нурбану чувствовала, как ей в сердце вонзается стрела предательства, отдающая колющей болью. Дышать стало тяжело, и голос совсем пропал, Султанша ощутила, что мир меркнет перед глазами. Снова измена, снова Селим завел другую… Опять нужно бороться с судьбой, почему всегда происходит так болезненно? Похоже, Михримах знает об этом, раз девушка живёт в её дворце. Она не допустит возвышения ещё одной фаворитки. Ей хватает Турхан и Мелек, а также их сыновей.
- Дай воды – сделав несколько глотков, Султанша восстановила дыхание,- будь начеку, Назлы. Она не должна забеременеть. Пусть у него будет хоть тысяча наложниц, но мы не позволим им иметь детей – злобно заключила Нурбану.
- Возьми на себя это дело, подлей ей в еду настойку, я больше не хочу терпеть чужих Шехзаде в этом дворце.
- Госпожа, может это не наложница Султана? Может гостья или пленница? – предположила Назлы. Нурбану, скривив недовольную гримассу, остановила её взмахом руки:
- И поэтому он прячет её? Нет, Назлы, это новое увлечение Султана. Я же не просто так приказала тебе следить за ним. Я почувствовала. И чувство меня не подвело.
В это время в покои постучались, вошла девушка:
- Госпожа – поклонилась она, - Повелитель ждёт Вас в саду.
Отложив все разговоры, Нурбану вышла, набросив лёгкую накидку белого цвета и синий платок.
Сад.
Она нашла его в беседке, где увлечённо читая какую-то книгу, Султан не заметил прихода возлюбленной. Почтительно поклонившись, Нурбану не подавала вида : что расстроена и только что узнала важную новость. Она натянула улыбку, и хоть глаза её выдавали печаль, но лицо улыбалось.
- Повелитель – нежно произнесла Госпожа, после проследовала на подушку у его ног. Удобно расположившись, Султанша посмотрела на возлюбленного:
- Нурбану, у меня очень важные новости – спокойно откладывая книгу в сторону, произнес Повелитель.
- Ничего плохого не случилось, надеюсь? – не без опаски спросила Султанша.
- Гриффинпауэр – это страна, где меня держали в плену. Так вот, их королева объявила мне войну и идет на Стамбул – он выдержал небольшую паузу, а после продолжил:
- Сегодня я дал указания готовиться к походу. Скоро мы выступаем, но наши силы не равны – удручённо уставился в пол Селим. Он не знал, как и сказать о грифонах, о грядущей опасности.
Нурбану была поражена этой новостью. Про Гриффинпауэр она слышала из рассказовСелима, но не больше. Мало кто знал, про этот отдалённый остров в Средиземном море. А про Королеву вообще никогда. Но не понимала, что послужило причиной войны между Государствами. Неужели из-за побега Селима Королева так обозлилась?
- Я напишу брату, Селим. Венеция не останется в стороне -= предложила Нурбану. Она знала, что её Родина является враждебным Государством для Османской Империи.
- Это исключено, Нурбану. Османская Империя и Венеция никогда не ладили, ты и сама прекрасно знаешь, что это враждебная для нас страна
- Венеция – это моя Родина, Селим. Мой брат там не последний человек. То есть я хочу сказать, что Антонио де Понте – мой дядя не оставит нас. Пора изменить старые порядки, Селим – мягкая нежная рука Нурбану коснулась щеки Правителя и он с одобрительной улыбкой кивнул:
- Пусть будет так.
Венеция.
Лазарет.
Себастьян Веньеро держал её за руку всю ночь и утро, ожидая, когда девушка придёт в себя. Лекари сказали, что удары ножом не задели жизненно важные органы и Паолина будет жить.
Он шел навестить жену в их покои, как садовник прибежал и запыхавшись сообщил, что Паолина – фрейлина Принцессы, лежит в саду без чувств и вся в крови. Кто мог так поступить с любовницей Себастьяна? Его гневу не было предела. Быстро доставив девушку в лекарню, Себастьян приказал своим слугам узнать, что послужило причиной и, кто посмел так напасть жестоко и грубо на девушку.
Смутно понимая, что происходит и где она находится, Паолина приоткрыла карие глаза, вдохнув вновь жизнь. Первая её мысль была о ребёнке. Дрожащей рукой Паолина провела по животу:
- Мой ребёнок? – её глаза с надеждой смотрели на наследника, который продолжал держать её руку. Себастьян молчал. Он не знал, как сказать. Ребёнка нет. Она потеряла своё дитя.
Глаза мужчины наполнились слезами, он еще сильнее сжал ладронь возлюбленной:
- Отдыхай, Паолина. Тебе нельзя волноваться.
- Он умер? Скажи мне правду.
Себастьян молча кивнул, в его глазах читалась печаль и тоска. Из глаз Паолины хлынули слёзы и она истошно закричала:
- Нет! Я потеряла своего ребенка! Нет!
Мужчина обнял посильнее возлюбленную и девушка, утонув в его объятиях отдалась своей боли и потере, позволив расплакаться на плече Баша.