Глава 18

Вечером должен был состояться праздничный концерт по случаю окончания военной подготовки, и мы с нетерпением его ждали.

Эти дни военной подготовки для меня, если не считать немного спартанских условий, прошли довольно весело.

Но ведь были и те, кому пришлось несладко, верно?

Когда я ходила по комнатам, заглянула в одну смешанную, где жили девочки из других классов.

Там невысокая девушка разговаривала по телефону, накрыв голову банным полотенцем, чтобы инструктор не заметил, и рыдала навзрыд.

Я стояла в стороне, болтая с нашими девочками, но краем уха кое-что расслышала.

В общем, история была несложной: ради репетиции смотра строя их инструктор не разрешил никому ее сменить, и она простояла на посту весь день на ужасной жаре.

Никто не пришел ее сменить, никто даже не сказал, что смены не будет, никто не сказал, когда закончится ее дежурство.

Наверное, это было похоже на чувство, будто тебя намеренно забыли.

Что тут скажешь... Во-первых, я порадовалась, что у нас был хороший инструктор.

Подобное, на самом деле, не редкость. Такое случалось и позже, во время школьного мероприятия «У каждого класса есть своя песня».

Будь то инструкторы или учителя-практиканты по музыке, всегда находились те, кто использовал нас, чтобы добиться лучших результатов, чем у других.

«Использовал» — возможно, слишком сильное слово, но именно оно первым пришло на ум.

И инструктор, не позволявший сменить ту девушку на посту, чтобы у других было больше времени на тренировки, и учитель-практикант, запрещавший некоторым ученикам петь, чтобы получить более высокие оценки, — оба предпочли пожертвовать правами учеников, не считаясь с их чувствами.

Я не знаю, какая выгода была инструктору от такого поступка. Возможно, похвала за победу на смотре строя подняла бы его престиж.

Но я знаю, что та учительница музыки, пожертвовав правом некоторых учеников участвовать в мероприятии, привела свой класс к победе и благодаря этому получила рекомендацию в докторантуру.

Да, действовать в своих интересах — это простительно, таков закон выживания.

Но разве мнение и впечатление учеников и других людей о тебе совсем не важны?

Ведь всегда можно найти способ получше, чем жертвовать кем-то.

Дела других классов я судить не могу.

Но я знаю: когда бы мы ни вспоминали ту юность, я всегда буду помнить, что у меня был очень хороший и мужественный инструктор и очень хороший и милый учитель музыки.

Спустя много лет я, возможно, забуду, какое место наш класс занял на том или ином соревновании и кто был первым.

Но я навсегда запомню счастливое время, когда мы старались вместе.

Праздничный вечер, которого все так ждали, наконец-то начался, хоть и с некоторым опозданием.

То ли из-за радости, которую он нес сам по себе, то ли из-за скрытого намека на скорое возвращение домой, его ценность в наших глазах возросла в несколько раз.

Однако было довольно досадно: смотреть представление нужно было сидя. Хотя главный инструктор и не требовал какой-то странной строевой стойки, вставать тоже было нельзя.

К тому же сцена и наши «зрительские места» находились практически на одном уровне — мы просто сидели на земле, скрестив ноги.

Еще хуже было то, что мое место в рядах нашего класса оказалось с краю, и разглядеть происходящее впереди было очень трудно.

Приходилось вертеть головой, выискивая взглядом просветы между людьми, и мысленно ворчать: «Эй, парень, зачем ты такой высокий вымахал?!»

«А ты там! Думаешь, самый умный с такой большой головой?!»

«Не загораживай мне вид! T0T»

Выступления были разными и веселыми.

О сольных танцах говорить не буду, а пение, уличные танцы и игра на инструментах — все это не было в новинку для нашей Прикрепленной средней школы.

Но я до сих пор с теплотой вспоминаю, как помощник директора пел «Залив Пэнху моего дедушки».