Глава 14 (Часть 2)

”

Упрямый человек поступает упрямо.

Сы Цюймо: «...»

Её действительно поражало упрямство Чи Цзиньцин. Зачем сейчас устраивать сцену, нельзя просто нормально поговорить?

— Чи Цзиньцин, мы сейчас пара, это реалити-шоу.

Поэтому не капризничай. Если что-то не так, обсудим это наедине потом. Они всё ещё тайные любовницы, и если она продолжит так себя вести, то именно она не сможет удержаться в индустрии развлечений.

Чи Цзиньцин поняла намёк, холодно фыркнула, подняла миску и протянула её: — Ешь сама.

Что тут сложного? Просто держать миску? Неужели это её затруднит?

Сы Цюймо: «...»

— Надеюсь, ты сможешь продержать эту позу весь завтрак.

Чи Цзиньцин: — Легкотня.

Чи Цзиньцин быстро съела свою порцию, а затем наблюдала, как Сы Цюймо медленно ест лапшу, словно боясь подавиться, если возьмёт слишком большой кусок. Она сидела с поднятой рукой и холодным выражением лица, вылитая капризная жёнушка.

Кое-как пережив завтрак, они перешли к следующему этапу — свиданию по расписанию. После розыгрыша лотерейных билетов, полученных вчера в парке развлечений, мало что осталось.

Два билета Чи Цзиньцин принесли ей ужин и «однодневную поездку на вершину горы Тайшань».

Так что их сегодняшней целью было восхождение на гору Тайшань.

Когда Чи Цзиньцин увидела это, у неё чуть глаза не вылезли из орбит: «...»

И это считается?

Эта штука считается призом?

А у Сы Цюймо было ещё круче: кроме ужина, она выиграла только обед. То есть, о еде на сегодня можно было не беспокоиться, зато стоило подумать о своих ногах.

.

Гора Тайшань не зря считалась достопримечательностью класса 5А — виды здесь были потрясающие. Вот только само восхождение было не таким уж приятным.

Чи Цзиньцин устала как собака. Она начала подозревать, что лотерея была специально подстроена против неё.

Сначала американские горки, теперь гора Тайшань — её таскали повсюду, как дурочку, но отказаться она не могла: подписала контракт — выполняй требования.

Снова отпив воды, она села отдохнуть на ступеньках, тяжело дыша, вся раскрасневшаяся.

Заданием на этот раз было подняться к разным храмам, чтобы взглянуть на них и выказать уважение божествам.

Так было сказано, но на самом деле это был просто предлог для парного свидания.

Ведь если бы они осмелились устроить какое-нибудь жертвоприношение, их прямой эфир, скорее всего, заблокировали бы, обвинив в пропаганде феодальных суеверий.

Пройдя примерно пятую часть пути, их группа наткнулась на палатку гадалки. Руководствуясь принципом «раз уж пришли, было бы неуважением к традициям не погадать», Чи Цзиньцин подошла.

— Пойдём, погадаем.

Сы Цюймо нахмурилась: — Этому нельзя верить.

Чи Цзиньцин: — Какая разница.

Оператор как раз связывался с режиссёрской группой. Увидев, куда направляются Чи Цзиньцин и Сы Цюймо, он спросил: — Режиссёр, продолжать снимать? Может, остановить их?

Режиссёр: — Не нужно. Главное, чтобы она не начала сама учиться гадать.

Оператор: — Хорошо.

Чи Цзиньцин подошла к палатке и обратилась к даосскому мастеру в очках и с бородой: — Мастер, я хочу погадать.

Мастер с видом знатока ответил: — На что гадать?

Поскольку мастера снимать было нельзя, камера показывала только Чи Цзиньцин, Сы Цюймо и большую часть пейзажа.

Чи Цзиньцин: — На судьбу.

— На судьбу, значит...

Мастер, следуя современным тенденциям, указал на QR-код рядом: — Двести юаней за гадание.

— Давайте одно.

Чи Цзиньцин без колебаний оплатила: — Я гадаю впервые.

Услышав это, мастер рассмеялся: — Не впервые.

Чи Цзиньцин: «?»

Но она действительно гадала впервые.

Неужели этот мастер пытается её обмануть, чтобы потом заставить заплатить за «урок»?

Заметив её сомнение, мастер перестал смеяться: — В прошлый раз, когда ты гадала, ты не была такой жизнерадостной. Хотя гадал тебе не я, но результат был хороший.

Не дожидаясь дальнейших вопросов от Чи Цзиньцин, мастер достал свой черепаший панцирь и начал гадание.

Отполированные руками медные монеты блестели, но от них исходил запах старины, а иероглифы на них почти стёрлись.

— Шарк!

Монеты упали на стол. Взглянув на получившуюся гексаграмму, мастер погладил бороду, покачал головой и со вздохом произнёс: — Судьба у тебя непростая.

Сердце Чи Цзиньцин упало. Она спросила: — В каком смысле непростая?

Мастер посмотрел на неё и твёрдо сказал: — Истина становится ложью, когда ложь реальна; ложь становится истиной, когда истина реальна. Колесо судьбы движется только вперёд, назад пути нет.

— Смотри на вещи проще, не думай слишком много. То, что принадлежит тебе, в конце концов, останется твоим, никто не отнимет. Возможно, тебе стоит научиться расслабляться.

Чи Цзиньцин: «...»

Неужели он знает, что она попала в свои двадцать шесть лет?

Но почему он сказал, что колесо судьбы не повернётся вспять? Он намекает, что она на самом деле не переместилась из восемнадцати в двадцать шесть, а всегда была двадцатишестилетней?

Дыхание Чи Цзиньцин замедлилось, в её глазах появилась тень тяжести.