Глава 21

— Все, вы хорошо потрудились за последнюю неделю! Хорошо отдохните, и увидимся на следующих съемках!

— Ура, спасибо!

Участники, которые до этого находились в напряжении, теперь сияли и радостно кричали в ответ на слова наставников.

«Что они радуются, как солдаты, получившие первый отпуск? Ну, я тоже сейчас улыбаюсь, но все же».

«Наконец-то первая съемка завершилась».

Первая неделя закончилась съемками короткометражного фильма, но со второй недели график изменится. Наверное, будет показ фильма и встреча со зрителями. Видимо, они решили, что для встречи со зрителями в первую неделю еще недостаточно промо.

Мы уже собрали вещи в общежитии, и теперь, как только нам вернут телефоны, наша первая неделя пребывания на шоу официально закончится.

Мы выстроились в очередь, ожидая, когда получим тетлефоноы, и Хан Гёль, который получил телефон первым, подбежал ко мне.

— Хён, хён! Дай мне свой номер!

«Да, я знал, что ты подойдешь». Я взял телефон Хан Гёля и ввел свой номер.

— Напиши мне сообщение, а не просто добавь в контакты.

— Да! Хён, ты хорошо поработал! Я свяжусь с тобой, так что обязательно ответь!

— За кого ты меня принимаешь?

— Хи-хи! — Хан Гёль схватил мою руку и начал трясти ее, а затем, получив чей-то звонок, вышел из конференц-зала.

— Мама, я сейчас выхожу! — похоже, это была его мама.

«Мама…»

Моя мама даже не знает, что я нахожусь здесь. Я не сказал ей, что взял академический отпуск. Когда-нибудь мне придется сказать ей, но я знаю, что это только расстроит ее.

«Ладно. Сначала поеду домой и отдохну».

Я спокойно ждал, пока очередь сократится, и за это время ко мне подошли наши «три мушкетера» и тоже взяли мой номер. Они, как и Хан Гёль, умоляли меня ответить, если они напишут… Неужели я кажусь таким равнодушным?

— Вы участник Ким Джэха, верно?

— Да.

— Вот ваш телефон.

Я взял телефон у сотрудника и вышел из конференц-зала, почувствовав, как кто-то приближается ко мне. Подняв голову, я увидел, как и ожидал, Со Ынджэ. Позади него были другие участники, которые хотели получить его контакты.

«Он ругает меня, но, видимо, хочет похвастаться, что мы знакомы».

— Хён, ты сразу домой?

— Да. А ты?

Я чуть не спросил, не идет ли он в общежитие. Если память мне не изменяет, через несколько дней будет официальное объявление о роспуске Dreamer. Наверное, он уже покинул общежитие до того, как сюда приехал.

— Я тоже домой.

Он сказал это, слегка отводя взгляд. Со Ынджэ тоже плохо скрывает то, что хотел бы скрыть. Или, может, он специально так делает, чтобы я заметил.

«Вряд ли Со Ынджэ так поступил бы».

Так что я сделал вид, что не заметил.

— Да? В любом случае, ты хорошо поработал. Пойди, поешь чего-нибудь вкусного и хорошо отдохни. И не отвечай на звонки от всяких назойливых людей.

— Не волнуйся. Я даже не дал им свой номер.

— Молодец, молодец.

Вдруг мой взгляд упал на лицо Со Ынджэ. За неделю здесь он, похоже, стал выглядеть лучше, чем когда мы встретились в университете. Его губы тоже стали менее потрескавшимися.

Со Ынджэ, который смотрел на меня, вытащил что-то из кармана брюк. Это был бальзам для губ, который я дал ему, когда мы встретились в университете.

— Я не потерял его и хорошо им пользуюсь.

Я невольно усмехнулся, отметив:

— Да. Твои губы выглядят намного лучше.

— Это благодаря тебе, хён.

В это время телефон в другой руке Со Ынджэ зазвонил. На экране мелькнуло слово «Менеджер».

— Иди быстрее.

— А, да. Хён, может быть…

— Хочешь пригласить меня в фургон? Нет, все в порядке.

Он выглядел расстроенным, когда я отказал. Мне стало немного неловко, но я взял себя в руки.

— Я хочу немного подумать, пока буду возвращаться. И если уж захочешь подвезти меня, то сделай это на своей машине.

Отчасти это было потому, что я не хотел быть еще больше обязанным этой компании.

— Понятно. Эй, хён.

— Да?

— Ты ответишь, если я напишу?

«…»

— Хён?..

— Да, конечно.

«Вот оно что. Это была моя карма».

Хотя я ответил утвердительно, Со Ынджэ продолжал молча смотреть на меня.

— Правда. Я обязательно отвечу. Нет. Я напишу первым.

— Правда?

Только тогда его лицо просияло.

— Да. Так что иди быстрее. Тебе уже третий раз звонят.

Нет, уже четвертый. Неважно, как сильно менеджер искал его, Со Ынджэ ушел только после того, как получил от меня подтверждение.

«Фух… Я уже закончил, так почему я так устал?»

Я провел рукой по лицу и тоже вышел из здания. Как и сказали сотрудники, в центре съемочной площадки ждал автобус до Каннама. Я быстро сел на свободное место и только тогда включил телефон.

«Точно. Я же заблокировал Со Ынджэ».

Я не показывал виду, но, черт возьми, это было похоже на то, что я написал «Я тебя ненавижу» у себя на лбу. Мне нужно было срочно разблокировать Со Ынджэ. Я ждал, пока телефон включится. Появилось окно с предпросмотром всех спам-сообщений. Я собирался сразу удалить все ненужные уведомления, как вдруг…

[Мама: Свяжись со мной, как только прочитаешь это.]

«…»

Я попал.

* * *

Мне даже не нужно было гадать, откуда утекла информация.

— Сынок, прости. Твоя мама была в ярости, что не может связаться с тобой… У меня не было выбора.

Единственным человеком, которому я сказал, что участвую в шоу «Мой собственный кастинг», была моя тетя. Уже после сообщения от мамы я созвонился с тетей, которая призналась, что это она все рассказала.

— Все в порядке. В любом случае, это был вопрос, который рано или поздно нужно было решить.

— Это так. Но твоя мама всегда беспокоится о тебе, Джэха. Не слушай все, что она говорит в гневе.

— Да. Не волнуйтесь.

— Хорошо… Поговори с ней и заглядывай к нам.

— Да. До свидания, тетя.

Закончив разговор, я продолжил идти. Узкие переулки переплетались друг с другом. Некоторые дома были недавно построены, а некоторые остались прежними.

«А, в том доме было дерево магнолии, но теперь его срубили».

Я шел по знакомым, но чужим переулкам и остановился перед трехэтажным домом в конце переулка. В отличие от окружающих домов, трехэтажный дом остался прежним. Когда-то эо жилье принадлежало моей бабушке, а несколько лет назад перешло к маме. Место, где я родился и вырос.

Я нажал на звонок, и дверь открылась без вопроса «Кто там?». Я поднялся по лестнице на третий этаж. Лестница теперь казалась узкой. Открыв слегка приоткрытую дверь, я увидел интерьер дома, который не изменился с тех пор, как я его помнил, но теперь был полностью чужим для меня пространством.

Слегка пожелтевшие обои, влажный запах старой деревянной мебели, запах старой еды, пропитавший каждый уголок дома.

И в центре всего этого стояла мама.

— Ты пришел.

Она посмотрела на меня и направилась к столу в углу маленькой гостиной. Низкий деревянный стол был до боли знаком. Мама все еще использовала эту старую мебель. «У нее больше нет долгов, почему бы ей не купить что-то новое?» — я проглотил эти слова, так и не сказав их.

Мой отец, который болел с тех пор, как мне было два года, скончался после шести лет борьбы с болезнью. По словам мамы, после того как один человек ушел, остались только пепел и долги. Бедность сделала роскошью даже возможность полностью ощутить горечь потери любимого человека. Она рассказала это не мне, а тете. В прошлой моей жизни тетя очень старалась улучшить отношения между мной и мамой.

Честно говоря, я стал актером-ребенком из-за нужны в деньгах.

— Что ты стоишь и пялишься? Садись.

Ее голос вернул меня в реальность.

— …Да.

Я сел напротив мамы. Мне было трудно поднять голову. Казалось, что у меня крутит живот, а сердце ноет.

До своей смерти, когда разразился скандал с ложными обвинениями, мама не связалась со мной. Возможно, я просто не видел ее сообщений. Но я видел тревожные сообщения от тети, а сообщений или пропущенных звонков от мамы не было. Скорее всего, она просто не отправляла их.

«Так злюсь ли я на маму? Или мне стыдно? Или, может, я смущен?» — во мне бурлили сложные, неопределенные эмоции.

«Но этого больше не произойдет».

Вместо того чтобы поддаваться эмоциям, вызванным воспоминаниями, которые есть только у меня, я должен был встретиться с мамой в настоящем. Я медленно поднял голову. Как ни странно, первое, что я заметил, были более глубокие морщины. Эти морщины мгновенно охладили все бурлящие эмоции.

«Сколько времени прошло? Если считать время до моей смерти, то это первая встреча за три года».

Когда я потерпел неудачу с продлением контракта с Blue night, но сказал, что продолжу быть актером, мама сказала, что порвет со мной отношения.

«Если ты будешь продолжать заниматься этой актерской ерундой, то давай разорвем отношения. С сегодняшнего дня ты мне больше не сын».

Я ответил согласием и ушел из дома. После этого мы действительно не связывались друг с другом. Тетя, которая страдала из-за нашего упрямства, говорила, что мы с мамой слишком похожи.

«Не помню, чтобы в прошлой жизни она меня звала в это время».

Наверное, это потому, что я взял академический отпуск, чтобы участвовать в шоу «Мой собственный кастинг». Но я точно не собирался обсуждать мое участие с мамой. Я знал, что она будет против.

На самом деле, университет был немного неудобной темой для разговора с мамой. Когда я был айдолом, я не хотел поступать в университет, и мама не была в восторге, но все-таки разрешила мне эту «блажь». Но все изменилось, когда я ушел из YM в двадцать лет.

Когда я сказал, что снова попробую стать актером, мама сначала была против, но потом поставила условие: я снова заниимаюсь актерством, при этом поступаю и оканчиваю престижный университет. Я даже не хочу вспоминать, сколько споров было при выборе университета и факультета.

Было ли это чувство вины за то, что из-за долгов ее маленький сын был вынужден зарабатывать деньги, или сожаление о том, что его карьера была определена слишком рано, мама, несмотря на свою занятость, следила за моими оценками.

Мне не особо нравилось учиться, поэтому я старался изо всех сил, но как только начал карьеру айдола, стало почти невозможно следить за успеваемостью. Мама хотела, чтобы я поступил на перспективный факультет, даже если придется поступать несколько раз, но я категорически отказался. В то время мне было трудно понять маму, и, если быть честным, я злился на нее.

То, что я отказался от поступления в университет, а через год поступил на актерский факультет престижного университета, стало началом слухов о льготном поступлении.

«Возможно, сегодня я услышу то, что должен был услышать только через два года».

В любом случае, я уже думал об этом.

Сделав глубокий вдох, я заговорил:

— Зачем… ты позвала меня.

Мой холодный тон заставил маму сразу перейти к делу:

— Зачем ты пошел в это шоу?

Это был немного странный вопрос. Разве она не должна была спросить: «Почему ты взял академический отпуск без обсуждения?» Ведь единственное, чего хочет мама сейчас, — чтобы я закончил университет.