Глава 4

Пристает ковчег.Сюда лучами!Прѝстань.Эй!Кидай канат ко мне!И сейчас жеощутил плечамитяжесть подоконничьих камней.Солнценочь потопа высушило жаром.У окнав жару встречаю день я.Только с глобуса — гора Килиманджаро.Только с карты африканской — Кения.Голой головою глобус.Я над глобусомот горя горблюсь.Мирхотел быв этой груде го́рянастоящие облапить груди-горы.Чтобы с полюсовпо всем жильямлаву раскатил, горящ и каменист,так хотел бы разрыдаться я,медведь-коммунист.Столбовой отец мойдворянин,кожа на моих руках тонка.Может,я стихами выхлебаю дни,и не увидав токарного станка.Но дыханием моим,сердцебиеньем,голосом,каждым острием издыбленного в ужас волоса,дырами ноздрей,гвоздями глаз,зубом, исскрежещенным в звериный лязг,ёжью кожи,гнева брови сборами,триллионом пор,дословно —всеми по̀рамив осень,в зиму,в весну,в лето,в день,в сонне приемлю,ненавижу этовсё.Всё,что в насушедшим рабьим вбито,всё,что мелочи́нным роемоседалои осело бытомдаже в нашемкраснофлагом строе.Я не доставлю радостивидеть,что сам от заряда стих.За мной не скоро потянетеоб упокой его душу таланте.Меняиз-за угланожом можно.Дантесам в мой не целить лоб.Четырежды состарюсь — четырежды омоложенный,до гроба добраться чтоб.Где б ни умер,умру поя.В какой трущобе ни лягу,знаю —достоин лежать яс легшими под красным флагом.Но за что ни лечь —смерть есть смерть.Страшно — не любить,ужас — не сметь.За всех — пуля,за всех — нож.А мне когда?А мне-то что ж?В детстве, может,на самом дне,десять найдусносных дней.А то, что другим?!Для меня б этого!Этого нет.Видите —нет его!Верить бы в загробь!Легко прогулку пробную.Стоиттолько руку протянуть —пулямигомв жизнь загробнуюначерти́т гремящий путь.Что мне делать,если явовсю,всей сердечной мерою,в жизнь сию,сеймирверил,верую.

Пусть во что хотите жданья удлинятся —вижу ясно,ясно до галлюцинаций.До того,что кажется —вот только с этой рифмой развяжись,и вбежишьпо строчкев изумительную жизнь.Мне ли спрашивать —да эта ли?Да та ли?!Вижу,вижу ясно, до деталей.Воздух в воздух,будто камень в камень,недоступная для тленов и крошений,рассиявшись,высится векамимастерская человечьих воскрешений.Вот он,большелобыйтихий химик,перед опытом наморщил лоб.Книга —«Вся земля», —выискивает имя.Век двадцатый.Воскресить кого б?— Маяковский вот...Поищем ярче лица —недостаточно поэт красив. —Крикну явот с этой,с нынешней страницы:— Не листай страницы!Воскреси!

Сердце мне вложи!Крови́щу —до последних жил.В череп мысль вдолби!Я свое, земное, не дожѝл,на землесвое не долюбил.Был я сажень ростом.А на что мне сажень?Для таких работ годна и тля.Перышком скрипел я, в комнатенку всажен,вплющился очками в комнатный футляр.Что хотите, буду делать даром —чистить,мыть,стеречь,мотаться,месть.Я могу служить у васхотя б швейцаром.Швейцары у вас есть?Был я весел —толк веселым есть ли,если горе наше непролазно?Нынчеобнажают зубы если,только, чтоб хватить,чтоб лязгнуть.Мало ль что бывает —тяжестьили горе...Позовите!Пригодится шутка дурья.Я шарадами гипербол,аллегорийбуду развлекать,стихами балагуря.Я любил...Не стоит в старом рыться.Больно?Пусть...Живешь и болью дорожась.Я зверье еще люблю —у васзверинцыесть?Пустите к зверю в сторожа.Я люблю зверье.Увидишь собачонку —тут у булочной одна —сплошная плешь, —из себяи то готов достать печенку.Мне не жалко, дорогая,ешь!

Может,может быть,когда-нибудьдорожкой зоологических аллейи она —она зверей любила —тоже ступит в сад,улыбаясь,вот такая,как на карточке в столе.Она красивая —ее, наверно, воскресят.Ваштридцатый векобгонит стаисердце раздиравших мелочей.Нынче недолюбленноенаверстаемзвездностью бесчисленных ночей.Воскресихотя б за то,что япоэтомждал тебя,откинул будничную чушь!Воскреси меняхотя б за это!Воскреси —свое дожить хочу!Чтоб не было любви — служанкизамужеств,похоти,хлебов.Постели прокляв,встав с лежанки,чтоб всей вселенной шла любовь.Чтоб день,который горем старящ,не христарадничать, моля.Чтоб всяна первый крик:— Товарищ! —оборачивалась земля.Чтоб житьне в жертву дома дырам.Чтоб могв роднеотнынестатьотецпо крайней мере миром,землей по крайней мере — мать.