Питомец важных муз, служитель Аполлона,Певец, который нам паденье ИлионаИ битвы грозные ахеян и троян,С Пелидом бедственну вражду Агамемнона,Вторженье Гектора в враждебный греков стан,И бой и смерть сего пергамского герояВоспел пленительно на лире золотой,На древний лад ее с отважностью настроя,И путь открыл себе бессмертья в храм святой!Не думай, чтоб и ты, пленя всех лирой звучной,От всех хвалу обрел во мзду своих трудов;Борение с толпой совместников, врагов,И с предрассудками, и с завистью докучной —Всегдашний был удел отличнейших певцов!Ах! иногда они в друзьях врагов встречали,И, им с беспечною вверяяся душой,У сердца нежного змею отогревалиИ целый век кляли несчастный жребий свой...Судьи-завистники, убийцы дарований,Везде преследуют несчастного певца;И похвалы друзей, и шум рукоплесканий,И лавры свежие прекрасного венца —Всё души низкие завистников тревожит,Всё дикую вражду к их бедной жертве множит!Одна, одна лишь смерть гоненья прекратит,И, успокоясь в мирной сени,Дань должной похвалы возьмет с потомства генийИ, торжествующий, зоилов постыдит.
Таланта каждого сопутник неизменный,Негодование толпы непросвещеннойИ зависть злобная — его всегдашний враг —Оспоривали здесь ко славе каждый шагТворца «Димитрия», «Фингала», «Поликсены»;Любимца первого российской МельпоменыЯд низкой зависти спокойствия лишилИ, сердце отравив, дни жизни сократил.Но весть печальная лишь всюду пролетела,Почувствовали все, что без него у насТрагедия осиротела...Тогда судей-невежд умолк презренный глас,Венки посыпались, и зависть онемела...Судьбу подобную ж Фонвизин претерпел,И Змейкина, себя узнавши в Простаковой,Сулила автору жизнь скучную в уделВ стране далекой и суровой.
На трудном поприще ты только мог одинВ приятной звучности прелестного размераНам верно передать всю красоту картинИ всю гармонию Гомера.Не удивляйся же, что зависть вкруг тебяШипит, как черная змея!И здесь, как и везде, нас небо наставляет;Мудрец во всем, во всем читаетУроки для себя:На лоне праздности дремавший долго гений,Стрелами зависти быв пробужден от лени,Ширяясь, как орел, на небеса паритИ с высоты на низ с презрением глядит,Где клеветой его порочит пустомеля...Так деспот-кардинал с ученою толпойУничижить хотел бессмертного Корнеля,На «Сида» воружил зоилов дерзкий рой!«Сид» бранью угнетен, но трагик оскорбленныйЯвился с «Цинною» во храме Мельпомены —И посрамленный кардиналСмотрел с ничтожными льстецами,Как гением своим Корнель торжествовалНад Академией и жалкими судьями!Так и Жуковский наш, любимый Феба сын,Сокровищ языка счастливый властелин,Возвышенного полн, Эдема пышны двери,В ответ ругателям, открыл для юной пери.И ты примеру следуй их,И на суждения завистников твоих,На площадну́ю брань и приговор суровыйС Гомером отвечай всегда беседой новой.Орла ль, парящего среди эфирных стран,В полете карканьем удержит наглый вран?Иди бестрепетно проложенной стезеюИ лавры свежие рви смелою рукою;Пускай завистники вокруг тебя шипят!О Гнедич! Вопли их, и дикие и громки,Тобой заслуженной хвалы не заглушат:Защитник твой — Гомер, твои судьи — потомки!Зачем тревожиться, когда твоих трудовНе вздумает читать какой-нибудь Вралёв,Иль жалкий Азбукин, иль Клит-стихокропатель,Иль в колпаке магистр, или Дамон-ругатель?Нет, нет! читателей достоин ты других;Желаю, Гнедич, я, чтобы в стихах твоихВосторги сладкие поэты почерпали,Чтобы царица-мать красе дивилась их,Чтоб перевод прекрасный твой читалиС воспламененною душойИзящного ценители прямые,Хранящие любовь к стране своей роднойИ посвященные муз в таинства святые.Нe много их! Зато внимание певцамСредь вопля дикого должно быть драгоценно,Как в Ливии, от солнца раскаленной,Для странника ручей, журчащий по пескам...
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|