Глава 15: Амбиции, амбиции?

Лу Янь не ожидал, что Цао Цао его видел.

Но потом он подумал: «Я ведь служу в его лагере, так что ничего удивительного, что он меня случайно заметил».

Однако Лу Яня удивило то, что Цао Цао запомнил его, увидев лишь мельком со спины.

Чем же он привлёк внимание Цао Цао?

Поразмыслив, Лу Янь решил, что всё дело в его проклятом обаянии, и с досадой подумал: «Неужели я переборщил с Пилюлями Очарования? Неужели моё неотразимое обаяние станет препятствием для моего безделья?»

Видя, что Лу Янь почему-то молчит, Цао Цао решил сам начать разговор:

— Позвольте узнать, как вас зовут, господин?

Лу Янь очнулся, вздохнул, сожалея о возможно потерянном времени для безделья, и ответил:

— Моя фамилия Лу, имя Янь, второе имя — Чаншэн.

В то время у образованных или знатных людей было второе имя, которое обычно давали старшие.

Чтобы не отставать от моды, Лу Янь тоже придумал себе второе имя — Чаншэн!

— Чаншэн! — услышав второе имя Лу Яня, Цао Цао окончательно убедился в своей догадке, что перед ним небожитель. — Чаншэн, Чаншэн! Так вот почему он путешествует по миру смертных — он ищет путь к бессмертию! Даже если сейчас он ещё не настоящий небожитель, в будущем у него определённо есть все шансы им стать!

Подумав об этом, Цао Цао почувствовал, как в нём разгорается энтузиазм, и даже холод немного отступил.

Увидев горящий взгляд Цао Цао, Лу Янь невольно отстранился: «Ого, господин Цао, вы что, решили сменить свои предпочтения? А мне вот замужние женщины очень даже нравятся!»

Цао Цао не заметил реакции Лу Яня. Он лишь хмыкнул и спросил:

— Вам нравится в моём лагере, господин?

Лу Янь насторожился:

— Вполне.

— Вот и хорошо, вот и хорошо!

Цао Цао не знал, как начать разговор. Он долго колебался, прежде чем решился спросить:

— Вы очень талантливы, господин. Мне как раз нужен военный советник. Не хотели бы вы?..

Лу Янь: «?»

Я ещё ничего не сделал, откуда вы знаете, что я талантлив?

Лу Янь чувствовал, что у Цао Цао не такие уж простые намерения, поэтому сразу отказался:

— Вы меня перехваливаете, господин Цао. Я недалёкий и ленивый от природы, у меня нет больших амбиций. Я просто хочу каждый день жить в своё удовольствие.

Цао Цао и не рассчитывал, что его приглашение сразу примут.

Если бы Лу Янь согласился сразу, он бы заподозрил неладное.

Цао Цао просто проверял отношение Лу Яня к себе.

Видя, что Лу Янь, похоже, не очень против его предложения, он решил надавить ещё немного:

— Вы должны понимать, господин, что сейчас государство на грани краха, наступают смутные времена. Если вся Великая Хань погрузится в хаос войны, где вы найдёте место, чтобы жить в своё удовольствие?

Лу Янь подумал: «Следуя за вами, конечно. По крайней мере, в центре царства Цао Вэй будет довольно спокойно...»

Но вслух он этого говорить не стал.

Видя, что Лу Янь, похоже, «не может возразить», Цао Цао задал ещё один вопрос:

— Господин, у меня есть вопрос. Не знаю, стоит ли его задавать?

Лу Янь передёрнуло: «Лучше не стоит...»

Но он боялся, что, сказав это, разозлит Цао Цао и потеряет работу. В конце концов, он сегодня действительно прогулял работу, и совесть его мучила...

— Спрашивайте, господин Цао, — спокойно ответил Лу Янь.

Цао Цао кивнул и спросил:

— Как вы думаете, господин, сможет ли союз восемнадцати князей успешно уничтожить мятежника Дуна?

Лу Янь, как само собой разумеющееся, кивнул:

— Конечно, сможет. Юань Шао хоть и подлый человек, но иногда может проявить благоразумие. К тому же, господин Цао помогает союзникам своими советами. Пока союз не распадётся, победить Дун Чжо не составит труда.

Цао Цао подумал: «Просто победить? Похоже, у мятежника Дуна ещё не всё потеряно...»

Он кивнул и спросил снова:

— Позвольте узнать, господин, а у Великой Хань ещё есть?..

Цао Цао не договорил, но Лу Янь понял, что он имеет в виду.

Хотя у Цао Цао не было намерения узурпировать трон Хань, он уже чувствовал, что Великая Хань может вот-вот распасться. Он задал этот вопрос, чтобы узнать отношение Лу Яня к династии Хань.

Лу Янь поднял голову, посмотрел на звёздное небо, вспомнил первую фразу первой главы «Троецарствия» и выпалил:

— Всё в Поднебесной следует своему пути: долгий раздор сменяется единством, долгое единство — раздором!

Лу Янь смотрел на небо, Цао Цао — на Лу Яня. Слова «Всё в Поднебесной следует своему пути: долгий раздор сменяется единством, долгое единство — раздором» вызвали в душе Цао Цао бурю эмоций, которая долго не утихала.

Спустя некоторое время Цао Цао с чувством произнёс:

— Да, сейчас император слаб, князья восстали. Даже если мы уничтожим Дун Чжо, Великая Хань уже не будет прежней!

Лу Янь посмотрел на Цао Цао и с улыбкой ответил:

— Даже если мы уничтожим одного Дун Чжо, может появиться другой — Ван Чжо или Ли Чжо. Вы правы, господин Цао, Великая Хань уже не будет прежней.

Цао Цао растерялся:

— Тогда ради чего мы объединились против Дун Чжо?

Лу Янь видел замешательство Цао Цао. Он не хотел подстрекать его, просто помнил, что именно у Цао Цао были наибольшие шансы объединить Поднебесную. А только объединение может принести мирную жизнь.

— Предателя государства нужно покарать, это не обсуждается.

Не дожидаясь ответа Цао Цао, Лу Янь спросил:

— Господин Цао, позвольте спросить, что вы будете делать, если однажды сможете вернуть императора?

Цао Цао вздрогнул. Хотя вопрос Лу Яня показался ему абсурдным, он решил ответить, ведь это всего лишь предположение:

— Если я, Цао Цао, смогу вернуть императора, я обязательно усмирю Поднебесную и восстановлю династию Хань!

Лу Янь подумал: «Всё ещё пытаетесь меня обмануть, хитрый лис».

— Господин Цао, вас верно называют «способным министром в мирное время и коварным героем в эпоху смуты». Лучше скажите, что вы думаете на самом деле.

Встретив проницательный взгляд и насмешливую улыбку Лу Яня, Цао Цао ничуть не смутился. Он засмеялся и сказал:

— Вы действительно достойны звания небо... господин. Вы сразу разгадали мои мысли.

Лу Янь кивнул и жестом пригласил Цао Цао продолжить.

Взгляд Цао Цао стал серьёзным:

— Если император будет в моих руках, я, Цао Цао, уничтожу всех своих соперников и объединя Поднебесную!

Лу Янь поднял бровь.

Он не ожидал, что Цао Цао действительно раскроет ему свои истинные намерения.

— Восхищаюсь вашими амбициями, господин Цао.

Четырехсотлетняя династия Хань, хоть и была уже на последнем издыхании, всё ещё пользовалась поддержкой большинства людей, которые надеялись на её восстановление.

Слова Цао Цао для многих звучали бы как мятеж,

но Лу Янь был человеком из другого времени, и для него смена династий в истории Китая была вполне нормальным явлением.

В феодальную эпоху знать захватывала земли, лишая крестьян средств к существованию,

и когда жить становилось невмоготу,

вспыхивали восстания.

Но особенности феодального строя не позволяли полностью уничтожить знатные семьи, потому что даже если уничтожить старую знать, на её месте появлялась новая.

Поэтому для Лу Яня бесконечный цикл раздробленности и единства в феодальном Китае был вполне естественным.