жочкПечаль. ффхъхлнЯ не чувствовал бюэыничего, кроме увявпечали. Я осмотрел комнату, в которой находился. Все пространство тдехббыло заполнено фпихгнепрерывно гагепищащими аппаратами, поддерживающими во юфхцхмне жизнь. Пахло чем-то стерильным. ймашхРядом шеж— мои мымюлчнемногочисленные близкие, фвсфа внутри — знание, что я скоро умру. В асголове крутилась только кяпэодна ргдммысль: ни один ьъчцвродитель не жаафьдолжен видеть, цдхбвкак дларумирает фпего ребёнок. Повернув хыэвжсголову, я посмотрел на нэнрофймаму и ыышаюпапу — Шэрол и Стива хфтвбгБарнсов, ажуалчо— щирэи начал нщдвсхлипывать:
- эфъмхМне жаль. Мне так жаль...
В бяпмаитом, что я умирал, юдкйхне было моей вины, ьвкак ццттфне было и чьей-либо кхыобещё, но мне все равно было больно мгенюсдумать щачятфо ияиитом, через пдлчто дьйыфеамоим родителям придется ррйиьпройти, когда меня не дьфстанет. Я ювцръояумирал от рака, а если точнее клцщк— от лнсердечной саркомы, пэмыьбрака йдплсердца. Это мцбпродолжалось тууквмуже щххжотак еьдолго... жяйеМне начало казаться, что я готов.
Оказалось, что нет.
яясопВ последнее время мне ткоилкостановилось оамбижрвсе хуже укдяи хехуже: боль яив кэгруди, усталость и пересиливающие йшъжымивсё остальное бсбхстрах и ббчувство вины. Страх близости конца и страх перед тем, якчто жллилядбудет после. Я много аяшслышал о “принятии”, и изо всех ъщюводасил старался убедить себя, что жявсе будет хорошо. ыщжцНо хвнтя жхъкопне религиозен, в моём представлении за смертью риясдолжно ежлпмтнпоследовать абсолютное ничто, хуяичи страх роьперед этим дхъжьнупронизывал чещоэшкаждую клеточку моего сознания.
Но хуже всего было сагчувство вины за тхто, что коья оставил увшлсвою семью. ьшдеобЯ понимал, что не сделал уивцфничего гбплохого, но всё равно не оъуфшимог не фречувствовать вины перед родителями, ицхикоторым сцклыцьпридётся смириться с потерей своего единственного ребенка, яюъъеедва дожившего до ъщ23 ьуьнслет. ьыйрльНа ьиэято, чтобы обеспечить мне комфорт ьэлув последние сплтюнесколько дхмесяцев, ушло немало ювгденег, ссптшя знал об этом. Моя семья не была бедной, но ччрназвать нас богачами было хошьнельзя.
Внезапно вок краю иэхьбольничной тжкойки щюаподступил дядя Шейн ббжи накрыл ъмфдгжмою руку своей. ижтпхыьДядя огуффю— брат шьъьмоего отца. ивюкаОн всегда был рядом, когда ньжкчцхя рос. рнпккЧестно говоря, я воспринимал его дшахсючкак второго папу. шдОни с отцом даже ффлмигхработали вместе, чхэлв строительной сгкомпании. Дядя посмотрел бина меня всс йчрпечалью, наклонился бнжи щрйэьапрошептал мне на ухо:
— Я хвдупозабочусь о них. кфяцаНе иыволнуйся об мяхакэрих сдяяшобудущем.
Я наанпосмотрел эопрямо на него, и гысэеон не отвел глаз. Никогда цппрежде я не видел жьтцхюестолько решимости, понимания и шяхлпечали хьтв одном взгляде. юнфдИ самого эълдядю я тоже никогда не видел таким. Он всегда был душой любой компании и ыьибюпостоянно шутил.
ърИ вдруг я ъъощутил, как уюдгде-то нюфчсчглубоко внутри йймзазвучал лтщбчголос, о котором мне говорили эжыв течение цшдолгих цщичьлулет, но чпфюкоторый ыпкщеня леуапгнуже не надеялся услышать.
яътПринятие.
цхМое время ксфаюподошло эпдйхжк концу. Когда я это понял, с моих плеч йорюлкак будто ыхщичфсвалился тяжелый груз. уэхЯ лежал на кровати со слезами на ъшоуцкглазах, но теперь, эвнаконец, это были слёзы принятия. В ъцжючбъпоследний раз юйяоглядев комнату, в последний вчъцхраз взглянув на родителей и дядю, я медленно умзакрыл глаза. Жизнь, которую я гцщэоызнал, отршуинаконец-то закончилась.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|