Another Dimension

Предисловие: а спонсоры сегодняшней и отчасти предыдущих двух глав FlatOut 2 и FatOut 2 Ultimate Carnage и их невероятные саундтреки. Под них написана эта глава и, возможно, имеет смысл под них её читать.

Another Dimension

Я часто вижу один и тот же сон. В этом сне я падаю сквозь… Так, стоп! Это уже было. И вообще… на хуй этот сон. И всю эту муть с предназначением и божественными сучностями туда же.

Моя жизнь — не какой-то там дурацкий флэшбек внутри флэшбека.

Ненавижу флешбэки.

И где я вообще?

Какое-то странное ощущение: я вроде бы и сплю, но сон такой дискомфортный, противоестественный какой-то. И ещё это чувство нарастающей тревоги и покалывание какое-то. Словно в темноте выставил задницу в вольер с собаками: ничего не видишь и не слышишь, но знаешь, что в любой момент могут укусить за мягкое место. 

Нет, что-то тут не так.

Вот опять… как будто что-то кольнуло в сознании.

Я внимательно прислушался к своим ощущениям, но вместо познания себя услышал какие-то приглушенные возбужденные голоса. Как будто целая орава непонятных уродов столпилась вокруг моей койки и о чём-то увлечённо галдят, не дают поспать спокойно, обсуждают чего-то там… и у уродов зелёные морды…

Блядь! Точно! Грёбанные флаксанцы! Вспомнил, всё вспомнил: вторжение в Нью-Йорк; битва; потом папаша — стратег хренов, выманил он меня, видите ли; взрыв, и нападение исподтишка.

И мне не показалось, я действительно полулежу в окружении целой толпы флаксанских уёбков, которые тыкают в меня каким-то хирургическим прибором типа стоматологической установки и оживлённо галдят. Да у них тут научный симпозиум с препарированием меня. Пидарасы! Вот только нихуя у них не получается, сверла и иглы не справляются с моей кожей. 

Давай, Марк, просыпайся уже, блядь, пока тебя не распилили чем-нибудь покрупнее!

Поначалу ничего не получалось, я словно парализованный осознавал своё положение, но никак не мог вернуть контроль на телом. Я уже начал потихоньку паниковать, но затем один из этих ублюдков оттянул мне веко — а ведь я как-то «видел» их с закрытыми глазами — и начал пихать мне в глаз местный аналог орбитокласта.

Вот это, блядь, мотивация! Во мне сразу же проснулись второе дыхание, внутренние резервы, режим ярости, скрытый рояль и вообще всё…

Иди-ка ты на хуй со своей лоботомией, сраный урод!

Я дёрнулся в сторону, спасая глаз от иглы, и попытался резко вскочить, но оказалось, что все мои конечности и даже голова стреножены цепями и ремнями.

Которые я почему-то не смог разорвать усилием мышц. Всё чего мне удалось добиться своим рывком — это выжать скрип из креплений установки, к которой меня прицепили, да выбить из рук уёбка его мозговой ледоруб.

Точно, эта хуйня, которую они нацепили мне на лицо и шею — совмещённый с ошейником намордник. Именно из-за этой штуки я не смог вырваться, когда попал в засаду. Стоило ей защёлкнуться, как на меня навалилась такая чудовищная слабость, а тело стало таким тяжелым и неподатливым. Она лишила меня суперсилы! Мне даже в голову не приходило, что подобное возможно! И уж тем более, что на это окажутся способны сраные флаксанцы, которых я всё это время не воспринимал, как угрозу себе лично.

И эту штука всё ещё на мне, хотя я чувствую себя значительно лучше. Практически нормально, я бы сказал, вот только силы… суперсилы я имею в виду, их всё ещё нет.

А столпившиеся вокруг меня флаксанские, как я понял, учёные — хотя какие они на хуй ученые, дрын в глаз живому человеку пихать, вивисекторы ебаные, вот кто они такие — задергались, забегали и начали тараторить ещё активнее. Боятся, суки, и правильно делают.

Хм, видимо я не должен был просыпаться.

Я использовал подаренное растерянностью пленителей время, чтобы оценить своё положение.

Я на какой-то стойке, привязан ремнями в слегка наклоненном на спину положении, в ярко освещённом закрытом помещении. Вдоль стен стоят какие-то приборы, электронные и не только, всё незнакомого мне вида, пестрят датчики и экраны. Ну точно, лаборатория.

Пока никто не пытался меня трогать, я подёргал путы… крепкие, тесные: голову едва могу поворачивать, на руках и ногах помимо ремней ещё и браслеты, типа наручников, со вполне примитивными и знакомыми скобами, совсем как у земных полицейских. Материал пут заскрипел от натуги, когда я напряг все мышцы, но не порвался… но, если их растянуть, может и получится порвать. 

 В дальней стене открылась дверь и внутрь, расталкивая ученых ввалились трое солдат с оружием. За спиной винтовки, в руках дубинки

Ор поднялся ещё больший.

Часть ученых поспешила свалить от меня подальше через дверь, но несколько остались и начали что-то втолковывать солдатам, тыкая пальцами то на меня, то на приборы, то на них самих.

Так, меня сейчас будут успокаивать, и этот процесс мне наверняка не понравится.

Я с удвоенной, утроенной и учетверённой силой стал расшатывать крепления на руках.

Вояка в самой вычурной форме замахнулся на меня загоревшейся плазменными дугами дубинкой и что-то в приказном тоне заорал. Из его речи я разобрал только первый басовитый на выдохе слог «Э-э-э» затем последовало короткое слово, явно обращение и далеко не в лестной форме, «сука», какая-нибудь, а затем сам приказ, ещё более очевидного содержания.

Я его, конечно же, проигнорировал, сосредоточенный на своей задаче — крепление ремня на правой руке, начало расшатываться — за что тут же получил дубинкой по голове.

«Вообще похуй!» — я поймал злой и явно испуганный взгляд флаксанского командира.

Суперсилу и полёт-то вы мне отключили, но вот чисто физиологические показатели прочности, никуда не делись.

Хотя, честно говоря, удар я всё-таки почувствовал, как и жар от плазмы. А ведь во время вторжения мне было плевать на залпы танков и атаки пилотов-камикадзе. Значит и неуязвимость моя тоже подавлена. Нужно освобождаться быстрее и снимать этот чёртов намордник!  

Два других солдафона тоже взяли пример с начальника и принялись бить и тыкать меня своими дубинками.

Ах ты! Выблядок!

Главный мудила, поняв, что обычное избиение не работает начал бить в самое уязвимое место, по яйцам.

Да чтоб вас, давай же быстрее…

Моя правая рука вдруг резко высвободилась, когда один из этих дебилов помог мне, задев своим оружием крепление ремня. Я тут же попытался схватить его оружие, но не успел, главный из тройки среагировал быстрее, оттолкнув идиота в сторону.

Он в ярости рявкнул что-то явно ругательное и с размаху хлестанул дубинкой по лицу подчинённого. Брызнули кровь и зубы, завоняло палёным мясом, но всё это было уже не важно.

Со свободной рукой я начал разрывать ремни один за другим, быстро освобождаясь от оков.

Поняв, что ситуация выходит из-под контроля офицер рванул со спины винтовку и, не раздумывая пальнул мне прямо в лицо. Но я уже порвал ремни на голове и вместо лица подставил маску-подавитель. Тугоплавкая, блядь, выдержала выстрел, а я-то надеялся.

Одной рукой прикрываясь от выстрелов, второй я окончательно освободился от пут.

«Ну что, пидарьё, теперь моя очередь!» — предвкушающее разминая затекшие мышцы, я спрыгнул на пол.

Теперь уже все ломанулись на выход — ученые просто в панике, вояки, отстреливаясь на ходу из ружей — вот только двери вдруг предательски захлопнулись перед их лицами, отрезая пути к отступлению. Внутри остались солдаты, один из которых уже небоеспособный из-за проблем с гневом его командира, и парочка ученых, что не захотели уходить сразу, и среди них тот самый, что пытался мне мозги через глаз выковырять.

Схватив ружья уёбков прямо за стволы, я вырвал их у них из рук и отбросил в другой угол помещения.

Ну вот и всё. Предплечье правой руки, которым я прикрывался от выстрелов, нещадно горело, но это мелочи — заживёт.

Я бы процитировал Роршаха, да вот эта штука говорить мешает, да и они всё равно не поймут… избавиться бы уже от этого намордника сраного…

Я ощупал устройство: что-то типа маски фильтра, как у Скорпиона из «Смертельной Битвы». Закрывает всю нижнюю часть лица от носа и до самой шеи. Опять же плотный металлический ошейник, обхватывает шею по кругу и креплений на ощупь нет вообще. Попытка порвать металл, так же как ремни и цепи на ногах, результата не принесла. На совесть сделали. Хреново.

Попробовать расплавить его плазмой дубинок? Может сработать, но будет больно.

Только сначала.

Без предупреждения я рванул к флаксанцам, что всё это время, затаив дыхание, смотрели на меня словно кролики, на удава. Или скорее, как лабораторные мыши на… эх, что-то не идёт ничего в голову, чтобы обыграть, нашу резкую смену ролей.

Офицер — именно его я выбрал первой целью — всё же успел среагировать и атаковать меня в ответ. И он, на самом деле, был явно лучше меня в драке, я получил несколько ударов его плазменной дубинкой, прежде чем сумел схватить его за шею, впечатать в стену и обезоружить.

Остальные флаксанцы поспешили разбежаться в стороны, один из учёных, неудачно оказавшийся между моей жертвой и стеной, поспешил плюхнуться на пол и буквально прополз у меня под ногами. Я пока не обращал на них внимания, занятый упоительным процессом избиения врага.

Два удара левой в живот и грудь, но сдавленное горло всё равно не даёт ему выпустить воздух из коллапсирующих легких, коленом в пах — будешь, сука, знать! — и последний — забралом маски по лицу. Никакой техники боя, только сила и ярость. И отбрасываю всё ещё живого уёбка пускать кровавые пузыри откуда-то из середины того, что секунду назад было его лицом, в угол комнаты.

Да, я однозначно стал несоизмеримо слабее, но в этих мышцах, даже после подавления сверхъестественного вилтрумитского начала, всё ещё скрывается огромная мощь. Явно посильнее прошедшего хирургическую, в том числе и силовую, модернизацию Сплоуда, но точно слабее Бритни.

На этих уродцев даже такого меня хватит с лихвой.

Подняв дубинку врага, уже без излишней жестокости быстро убиваю обоих солдат. Воздух в комнате становится душным от количества пролитой крови и других, непроизвольно покинувших организмы флаксанцев перед смертью веществ. Должно быть тут сейчас вонь дикая, но из-за намордника я ничего не чувствую. Качественная система фильтрации воздуха в нём, однако.

Но я всё же предпочту вонь без намордника чистому воздуху в нём.

Учёные… по идее ценный источник информации, но языковой барьер будь он не ладен.

Я всё же решил попытаться жестами и стимулирующими пиздюлями объяснить ушлёпкам, что мне нужно, чтобы они сняли с меня блядский намордник. Понять-то они меня поняли вот только… один сразу замотал головой, мол, не буду или не могу снять — и это было последнее действие в его жизни, — а вот второй закивал, вроде как воодушевлённо и, трясясь от страха, пополз что-то тыкать в приборах.

Наебать меня пытается что ли. Ладно, дам ему ещё немного времени, где там орбитокласт, которым он мне в мозги залезть хотел. Удобная рукоятка, длинное тонкое игольное лезвие и что-то типа пинцета для забора вещества на самом кончике. А это типа инструмент для биопсии…

«Ну что ты там?» — я пнул уёбка под зад, выражая тем сам озабоченность его успехами.

Тот схватился за отбитое седалище и начал что-то быстро лепетать на своём, глядя на меня полными отчаяния глазками-бусинами. Всё-таки пытался наебать… нихуя он не может.

Тогда попробую сам, дубинкой сломать эту хрень, только сначала испытаем на тебе то, что ты хотел сделать со мной, урод.

— Остановись человеческое животное! — вдруг зазвучал от панели нечеловеческий, вроде бы синтезированный, голос.

«Чего?»

— Нужно не убивать лишнее. Плохо быть тебе уже делать ты сам.

«Похоже они успели-таки запилить гуглопереводчик со своего языка на кривой человеческий».

— Убивать дальше делать хуже себе. — Ого, это уже почти внятная фраза, надо же.

«Ага, я вас понял, уёбки. Вам не нравится, что я убиваю ваших учёных, окей, — покивав своим мыслям, я взял уже успевшего было поверить в своё спасение мудилу за лицо, большим пальцем оттянул ему веко, и, не торопясь, пропихал иглу над глазом до черепа и дальше, в мозг, — но вы, пиздец как сильно ошибаетесь, если думаете, что я буду слушать ваши условия».

Туша с торчащей из глазницы рукояткой обмякла и свалилась на пол, тихо подёргиваясь в конвульсиях.

Ах, на пословицы тянет: «око за око»; «кто с мечом придёт, тот от меча и умрёт».

— Ошибка, — сообщил мне голос.

Мой намордник вдруг щёлкнул и… хм, ничего не произошло. А понял, у него закрылись фильтры, они решили, что смогут напугать меня кислородным голоданием… несчастные глупцы.

Я даже разочарован слегка.

Но теперь времени на сомнения и нерешительность точно не осталось. Нужно действовать быстро, кто знает сколько я сейчас продержусь без кислорода.

Потыкав переключатели на торце офицерской дубинки — неудобная, блин, у этих рептилоидов четыре пальца на лапе и под них соответствующее количество выемок в рукояти — я нашёл самый мощный режим, которым меня, собственно, и били.

Своими же руками подносить искрящуюся дугу плазмы к лицу было жутко, но, ради свободы нужно перебороть эти рефлекторные попытки отдёрнуться от горячего. Я как-то слышал, что именно необходимость делать выбор в таких ситуациях — держаться за горячее, чтобы не умереть, не дышать под водой, задыхаясь от кислородного голодания и тому подобное — когда нет логически правильного решения, но выбор сделать нужно, стала ключом к развитию у людей помимо интеллекта ещё и самосознания. Звучит правдоподобно.

Ибо мне понадобились все мои сила воли, самосознание и храбрость, чтобы начать этот акт сварочного самоистязания, а потом ещё больше, чтобы не прекратить его раньше времени.

Я плакал от боли, как ребёнок и мычал, пуская мгновенно закипающие слюни в раскалённый намордник. Но злость на этих ублюдков, вынуждающих меня пройти через эту пытку, была сильнее малодушного желания остановиться.

Обожжённой шеей чувствую: оковы стали мягче, должно быть пора!

Отбрасываю дубинку и хватаюсь за раскалённый металл руками, тяну в стороны, что есть мочи.

Есть!

Кольцо разрывается, я отбрасываю куски пыточного устройства прочь, а сам, измученный падаю на колени. Куда-то все силы подевались, вдруг. И моральные, и физические.

Сознание снова пытается куда-то сбежать, но есть острое понимание: нельзя. Прекращение агонии сейчас может стоить мне всего. Отключусь, и меня снова скрутят и начнут препарировать, только в этот раз уже не допустят прежних оплошностей.

Ну, где же там мои суперсилы? Пора бы уже включиться, нет?

Так, я сейчас, посижу тут немного, отойду и встану… и будет вам, суки, и День Независимости, и Кузькина Мать и Варфаламеева Ночь, всё будет, только оклемаюсь немного…

Не засыпать!