Глава 3 (Часть 2)

В глазах Чжун Ян читалась безграничная нежность. Она даже подула на рану и погладила Хэ Сюя по голове, словно утешая.

— Умница, не двигайся, скоро боль пройдет.

Хэ Сюй не поверил этой внезапной ласке.

Ведь мгновением ранее ногти этой сумасшедшей впивались в его рану.

Он же не мазохист.

Ран было слишком много. Чжун Ян, терпеливо обработав пару из них, решила, что с нее хватит. Закончив с ранами на спине, она бросила аптечку Хэ Сюю, чтобы он сам закончил.

Хэ Сюй неторопливо обрабатывал свои раны и как бы невзначай спросил: — Теперь я твоя собака. Скажи, хозяйка, ты будешь меня защищать?

— Конечно, — со смехом ответила Чжун Ян. — Пока ты моя собака, никто не посмеет тебя обидеть.

Что это? Собака, пользующаяся покровительством хозяина?

Дыхание Хэ Сюя на мгновение сбилось, но он быстро взял себя в руки.

Сейчас он, стоя полуголый, и выслушивая нотации, действительно был похож на собаку.

Возможно, даже хуже, чем собака.

Чжун Ян не обратила внимания на мысли Хэ Сюя. Она потрепала его по коротким волосам в знак поощрения.

«Неплохо, хорошо вжился в роль. Уже знает, как просить защиты у хозяйки».

— Только если будешь хорошо выполнять свои обязанности, — сказала Чжун Ян, развалившись на диване и глядя на Хэ Сюя.

— Обязанности? — Хэ Сюй остановился.

— Ты не понимаешь? — Чжун Ян прищурилась. — Запомни: обязанность собаки — угождать хозяину.

— С этого момента твоя ценность в этом мире заключается в том, чтобы угождать мне.

— Я запомнил, хозяйка, — тихо ответил Хэ Сюй, опустив голову и скрывая в покрасневших глазах унижение и негодование.

…

Через месяц наступил двадцатый день рождения Чжун Ян. Помимо Хэ Сюя, недостойного появляться на публике, у Чжун Цзяньго официально была только одна дочь — Чжун Ян. Он не пожалел денег, чтобы украсить весь Цинъюань и устроить для нее грандиозный праздник.

Хэ Сюй стоял в углу, наблюдая за центром всеобщего внимания.

Мягкий свет заливал зал. Чжун Ян в ярко-красном платье непринужденно общалась с гостями, изредка кивая и улыбаясь. Ее глаза сияли, словно чистый весенний водоем, манящий заглянуть в его глубины. Но если бы кто-то действительно заглянул в них, то увидел бы не невинность, а всепоглощающее желание.

Чем чище вода, тем яснее видно дно. Именно поэтому невозможно понять, что скрывается в ее глазах: невинность или почти жестокая жалость.

«Так хочется сорвать с нее эту маску совершенства!» — подумал Хэ Сюй, горько усмехаясь.

«Как забавно. Я ведь знаю, кто скрывается под этой маской, и все равно попался в ее сети».

Мать Хэ Сюя умерла два дня назад. Он согласился стать «собакой» Чжун Ян, чтобы оплатить ее лечение, и теперь у него не было причин оставаться здесь. Но почему-то он вернулся.

Неделей ранее…

— Ты себя кем возомнил?

— Без моего разрешения больше не смей входить в мою комнату!

Чжун Ян, не в духе после пробуждения, пнула Хэ Сюя с кровати и бросила в него подушку.

Хэ Сюй, оказавшись на полу, недоумевал. Ведь прошлой ночью именно Чжун Ян попросила его согреть ее постель.

Почему она передумала?

Впрочем, за месяц, что он был ее «собакой», Хэ Сюй кое-чему научился: не сопротивляться и подчиняться.

Поэтому он быстро поднял подушку и выкатился из спальни.

Стоя у двери, Хэ Сюй коснулся серебряного ошейника на своей шее. Чжун Ян сама надела его на него.

— Это твой личный ошейник, — сказала она тогда.

— Носи его и не виляй хвостом перед другими, понял?

Тогда Хэ Сюй стоял перед ней полностью обнаженным.

После этого он действительно стал похож на собаку Чжун Ян: приходил по первому зову, беспрекословно подчинялся.

Иногда Чжун Ян была добра к нему: давала много денег, обеспечивала всем необходимым, гладила по голове, обнимала, говорила, что он ей нравится, а иногда, в порыве щедрости, даже целовала в уголок губ.

«На самом деле, она не так уж плоха», — начинал думать Хэ Сюй, утешая себя.

Но потом Чжун Ян снова становилась жестокой: заставляла его спать голым на холодном полу, есть то, что ему не нравилось, грубо хватала за волосы, била и оскорбляла, говоря, что его мать — самая бесстыжая женщина на свете.

И Хэ Сюй приходил к выводу, что эта девушка — непредсказуемая и капризная сумасшедшая.