Глава 19. Петь в парке?

— Выдача ежедневного побочного задания. Пожалуйста, подождите…

Система продолжила загрузку. Меньше чем через десять секунд раздался сигнал: — Дзынь! Задание загружено. Ежедневное побочное задание: петь в Центральном парке Дунхая в течение двух часов!

Что?

Услышав задание, Цзян Чэнь чуть не отказался, но задание уже было принято. Скрепя сердце, он выругался: — Черт, система-обманщица!

— Дзынь… Предупреждение! Оскорбление системы приравнивается к оскорблению родителей и является проявлением неуважения. За повторное нарушение будет засчитан пропуск одного дня основного задания.

Услышав предупреждение, Цзян Чэнь тут же замолчал.

Закрыв системное окно, Цзян Чэнь подумал немного и, понимая, что выбора нет, вернулся в палату интенсивной терапии.

— Брат, я только что разговаривала с папой, и он снова заплакал. Он, должно быть, очень хочет открыть глаза и увидеть нас. Брат, мы должны ему помочь, — сказала Лю Мэй, ее глаза были красными от слез.

Цзян Чэня тронуло то, как сильно Лю Мэй, которую он только что встретил, переживает за его отца. — Не волнуйся, я, кажется, нашел способ улучшить состояние отца. Но… нам нужно сходить в парк.

— Зачем в парк? — удивилась Лю Мэй.

— Петь.

— Что? Пение поможет отцу? Тогда давай споем здесь. Зачем идти в парк?

— Мне сказали, что есть человек, который может помочь вылечить отца, но… у него странный характер. Он хочет испытать меня и поставил несколько условий. Наверное, хочет проверить мою самоотверженность. Одно из условий — петь в парке, — Цзян Чэню пришлось выдумать историю, иначе следующие побочные задания показались бы Лю Мэй слишком странными.

— Какое странное условие! — Лю Мэй была удивлена, но понимала, что ее брат готов на все ради отца. — Брат, я пойду с тобой. Я неплохо пою. Мы можем петь вместе, так тебе будет не так неловко.

— Хорошо, спасибо, Лю Мэй, — кивнул Цзян Чэнь.

Через полчаса они сходили в магазин музыкальных инструментов, купили портативную Bluetooth-колонку и два микрофона. Они решили пойти в парк после ужина.

До этого Цзян Чэнь репетировал дома.

Раньше он считал, что у него слабый голос и он не умеет петь, используя диафрагму.

Но, как ни странно, после появления системы его голос стал сильным, он легко брал высокие ноты. Это придало ему уверенности.

— Брат, ты так хорошо поешь! Мне уже не терпится увидеть твое выступление в парке, — восхитилась Лю Мэй.

Цзян Чэнь смутился. Какое выступление? Это же просто уличное пение.

После ужина они пришли в Центральный парк. На небольшой площади у входа, наблюдая за прохожими, Цзян Чэнь, собравшись с духом, поставил колонку на землю, установил микрофоны на стойки и приготовился.

— Брат, давай! — Лю Мэй, видя, как он нервничает, подбодрила его.

Цзян Чэнь подумал, что система, похоже, специально заставляет его делать то, чего он раньше боялся. И основные, и побочные задания были связаны с тем, о чем он раньше даже не мечтал. Теперь же у него не было выбора, кроме как принять их и преодолеть свои страхи.

— Раз, раз, раз… — проверив микрофон, Цзян Чэнь объявил: — Песня «Луна, как мое сердце» для всех вас!

Надо сказать, что эта песня, исполненная под луной, звучала очень уместно.

— Ты спрашиваешь, как глубока моя любовь,
Насколько сильно я тебя люблю,
Мои чувства искренни, моя любовь настоящая.
Луна, как мое сердце!

Прогуливающиеся по парку люди сначала не обращали на Цзян Чэня внимания. Уличных музыкантов здесь было много, и нужно было чем-то выделяться.

Однако, как только Цзян Чэнь запел, прохожие останавливались. Вскоре вокруг него собралось семь-восемь человек.

Лю Мэй, стараясь поддержать брата, начала танцевать.

Увидев красивую и милую Лю Мэй, люди тоже начали пританцовывать, и это придало Цзян Чэню еще больше уверенности.

К концу песни собралось уже двадцать-тридцать человек, и люди продолжали подходить.

Цзян Чэнь огляделся. К счастью, никто из присутствующих его не узнал, иначе ему было бы очень неловко.

— Хлоп! — когда Цзян Чэнь собирался петь следующую песню, кто-то бросил купюру в сто юаней на колонку. — Парень, ты неплохо поешь. Вот тебе сто юаней. Но я хочу заказать песню.

Цзян Чэнь посмотрел на мужчину. Тот был одет в брюки и белую рубашку, выглядел как успешный человек.

Рядом с ним стояла ярко одетая молодая женщина. Они, вероятно, были парой.

— Мы просто поем для удовольствия, денег не берем… — сказал Цзян Чэнь.

— Мало, да? — мужчина достал из кошелька еще одну стоюаневую купюру и положил ее на колонку.

Цзян Чэнь хотел что-то сказать, но Лю Мэй опередила его: — Хорошо, без проблем. Какую песню вы хотите услышать? Если мы ее знаем, то обязательно споем.

— «Левая рука указывает на луну». Моя жена очень любит эту песню. Если споете хорошо, я дам вам еще денег. У меня их много, — похвастался мужчина.

— Да, если споете хорошо, мой муж вас наградит, — поддакнула женщина.

— «Левая рука указывает на луну»? Я знаю эту песню! — сказала Лю Мэй, нашла минусовку на телефоне и включила ее. После вступления она запела:

— Левая рука держит землю, правая — небо,
На ладонях вспыхивают молнии десяти сторон,
Мгновения превращаются в года.
Три тысячи жизней, словно мираж, левой рукой срываю цветок, правой — размахиваю мечом.
На брови падает снег, которому десять тысяч лет…

— Слеза… А-а-а… Это я… А-а-а…

Начало было неплохим, но на высоких нотах, которые требовали резкого перехода между регистрами, Лю Мэй, будучи любителем, а не профессиональной певицей, сфальшивила.

— Черт, что за ужасная песня! Ужасно фальшивишь! — мужчина забрал свои двести юаней, сплюнул и, взяв жену за руку, собрался уходить.

Но как только он сделал шаг, кто-то схватил его за руку. Обернувшись, он увидел певца и холодно спросил: — Эй, ты чего?

— Это я хочу спросить, что вы делаете? Мы выполнили вашу просьбу, и вы должны оставить нам деньги. Это правила, — холодно ответил Цзян Чэнь.

Ему были не нужны эти деньги, но его сестра с энтузиазмом пела, и, хотя в конце сфальшивила, мужчина не говорил, что фальшивить нельзя.

Главное, что этот тип не только забрал деньги, но еще и оскорбил их. Это было уже слишком.

— Брат, давай забудем об этом, — сказала Лю Мэй. Она не хотела, чтобы из-за такой мелочи ее брат дрался.

— Лю Мэй, не вмешивайся, — Цзян Чэнь снова обратился к мужчине: — Я могу не брать деньги, но вы должны извиниться перед моей сестрой.