Руки Цзян Сюмэй были ловкими и умелыми, и всего за один день она навела в доме порядок. За исключением предметов, не подлежащих ремонту или слишком тяжёлых для перемещения, всё было расставлено по своим местам.
Старый, обветшалый дом был полностью обновлён, став очень тёплым и опрятным.
Когда они вернулись из дома семьи Юй, Цзян Сяомань и Цзян Син издалека увидели, что перед их домом висит фонарь.
Это был праздничный красный фонарь, светившийся в темноте оранжевым светом. Большинство окрёстных домов были безлюдны, и его оранжевый свет казался единственным ярким цветом во всём мире.
Он был тёплым и ярким.
Цзян Сюмэй сама купила и установила этот фонарь, внутри которого находилась лампочка.
Хотя атмосфера Нового года постепенно угасала, сердце Цзян Сюмэй было немного растеряно. Когда она оказывалась в незнакомой обстановке, ей нужно было найти что-то ностальгическое, чтобы успокоить сердце.
Этот переулок был маленьким, старым и безлюдным. Боясь, что дети не смогут найти дорогу домой, Цзян Сюмэй повесила фонарь.
— Бабушка!!! — Цзян Сяомань стояла под фонарем и долго смотрела на него.
Чем больше она смотрела, тем больше ей нравился фонарь, и она решила нарисовать на нём что-нибудь.
Подумав немного, она поняла, что нужно нарисовать.
— Бабушка, я нарисую на фонаре свинью!
Этой свиньёй, естественно, была Госпожа Хуахуа.
— Уже поздно. Пусть твой дядя снимет его, чтобы ты завтра могла нарисовать на нём, — Цзян Сюмэй подняла Цзян Сяомань, и все трое вошли в дом.
Цзян Сюмэй уже поужинала и разогревала еду для Цзян Сяомань и Цзян Сина.
В доме не было холодильника, и если оставить еду на ночь, она могла испортиться. Не имея другого выхода, кроме как всё съесть, Цзян Сяомань и Цзян Син ели, несмотря на то, что, казалось, места в желудке не было.
Цзян Сяомань ела до тех пор, пока её живот не выпятился. Через некоторое время она схватилась за живот и закричала:
— Ха-а-а! Я так наелась...
— Было бы здорово, если бы мой живот был таким же большим, как у Госпожи Хуахуа, — сказала Цзян Сяомань. — Тогда я могла бы съесть много вкусной еды, не тратя её зря.
Система слушал её и хотел усмехнуться.
Если бы у неё был такой же большой живот, как у Госпожи Хуахуа, она бы села на диету.
«Эта вонючая девчонка. Если бы она потеряла свою красоту и миловидность, диета стала бы для неё главным приоритетом».
[Хозяйка, вообще-то кишечник человека примерно в пять-шесть раз больше его роста. В нём уже может поместиться много чего.]
Выслушав систему, Цзян Сяомань удивлённо похлопала себя по круглому животу.
— Но я съела совсем немного...
Она чувствовала, что уже наелась, хотя съела совсем немного.
[Это не немного, — система перечислил ей блюда одно за другим. — Пряная курица, жареная утка, кисло-сладкая рыба, тушёные свиные рёбрышки, фрикадельки, пряная жареная капуста, пропаренный рис с беконом и...]
— Хорошо, хорошо, — Цзян Сяомань почувствовала себя виноватой и прервала его.
Все эти роскошные блюда были съедены в доме Юй Цинши. Еда там была настолько вкусной, что Цзян Сяомань не могла сдержаться и ела очень много.
Конечно, бабушкина стряпня тоже была вкусной, поэтому после возвращения домой она ещё поела.
Цзян Сяомань похлопала себя по животу и сказала низким голосом:
— Я съела достаточно, так что мне не придётся есть завтра...
Ха-ха, даже если бы она объелась вчера, ей всё равно пришлось бы есть сегодня.
Система вылил ушат холодной воды на её надежды: [Если продолжишь так питаться, то станешь как Мяомяо Юй Цинши.]
Значит ли это, что она толстая?!
Цзян Сяомань сразу стала серьёзной и ответила:
— Нет, хотя я много ем, я совсем не толстая. Бабушка всегда говорит, что я слишком маленькая и худая, а вовсе не толстая. Она сказала, чтобы я ела больше!
Цзян Сяомань не хотела быть такой же толстой, как Мяомяо.
Кошка с трудом пролезала в отверстие в двери.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|