С этого и начались более десяти лет сюжета, полные физических и душевных страданий, вплоть до того момента, когда главный герой взошёл на трон и посмертно пожаловал Чжансунь Лумэн титул императрицы Хуэйчунь.
Были ли у него потом наложницы, Лу Мэн не помнила — в своё время, после смерти героини, она не дочитала несколько десятков глав до конца.
Но такая запоздалая посмертная реабилитация — по меркам автора, который чуть ли не вовсю использовал клише с амнезией, — определённо означала, что главный герой непременно завёл ей замену.
Лу Мэн снова накрыла голову красным покрывалом. Глядя на свисающие перед глазами и помятые её укусами жемчужные украшения с фениксовой короны, она изо всех сил пыталась вспомнить сюжет этой книги, но поняла, что помнит лишь отдельные моменты.
Столько лет прошло с тех пор, как она её читала, а теперь вот такое попадание — просто невыполнимая задача.
Не успела Лу Мэн вспомнить хоть сколько-нибудь важных моментов сюжета, как у двери послышался тихий голос служанки, приветствующей:
— Принц.
Лу Мэн вся напряглась и поспешно выпрямилась.
Дверь открылась, и вошёл человек. Его шаги были неторопливы. Он подошёл к Лу Мэн, и та смогла разглядеть из-под покрывала лишь пару белоснежных сапог.
В её голове дёрнулась мысль: «Нога не слишком большая, выглядит где-то на сорок второй размер».
Затем мужчина подошёл к столу, взял лежавший там нефритовый жезл сэжуй и, приблизив его к краю покрывала Лу Мэн, медленно приподнял его.
П.п.: Сэжуй (合卺酒) — это традиционный китайский свадебный обряд, символизирующий соединение молодожёнов в браке. В контексте отрывка «сэжуй» — это ритуальный предмет (возможно, стилизованный жезл или чаша), используемый во время свадьбы для поднятия покрывала невесты, что отсылает к традиционному обряду единения.
Согласно канонам мелодрам и сериалов, здесь героиня должна медленно поднять голову, её взгляд должен помутнеть от восхищения неземной красотой и властной аурой героя, и она с первого взгляда влюбляется.
С этого момента и начинается сюжет по схеме «я люблю тебя — ты меня не любишь — раз ты меня не любишь, я убью себя».
Лу Мэн решительно опустила голову, ссутулила плечи, стараясь изо всех сил продемонстрировать свою слабость, беспомощность и жалкость, словно больной цыпленок, готовый спрятать голову у себя на груди.
«Пока я не подниму голову, сюжет меня не заразит».
А главного героя, что стоял перед ней, звали У Линь… что-то там, Лу Мэн не помнила.
В общем, характер у него был не сахар, и хотя по сюжету его внешность описывали как «низвергнувшегося бессмертного», но сама Лу Мэн считала, что под личиной небожителя скрывался первоклассный старый извращенец.
Лу Мэн лишь надеялась, что её вид вызовет у него отвращение и он поскорее уйдёт.
У Линьсьюань смотрел свысока на свою госпожу Мэн, готовую упрятать голову в землю. Его длинные пальцы слегка погладили резной узор на нефритовом жезле, и почему-то настроение его улучшилось.
Возможно, причина была в том, что его добрый четвёртый братец, которому не удалось жениться на младшей дочери заместителя министра финансов и тем самым успешно снюхаться с ним, весь пир был зелёный от злости, что и доставило У Линьсюаню удовольствие.
А возможно…
Он снова протянул вперёд нефритовый жезл, на этот раз пройдя за жемчужную бахрому свадебной короны, и аккуратно поддел им подбородок женщины, не смевшей поднять на него глаза, заставив её медленно поднять голову.
У Линьсюань любил, когда красивые женщины плачут…
«А? Она не плачет?»
У Лу Мэн по коже побежали мурашки.
«Что ещё за поза такая?!»
Но она всё же покорно позволила нефритовому жезлу У Линьсюаня приподнять её голову.
Однако её глаза упрямо были опущены вниз, а лицо не выражало никаких эмоций… потому что Лу Мэн не знала, какое выражение лица уместно в такой ситуации.
У Линьсюань разглядывал это лицо, его глаза слегка прищурились, и он вроде бы начал понимать, почему его четвёртый брат сегодня вечером выглядел таким расстроенным.
Тот его четвёртый братец любил красавиц до безумия, и даже без возможности привлечь на свою сторону заместителя министра финансов такая изящная красотка вполне соответствовала его вкусам.
«Какая жалость».
У Линьсьюань усмехнулся про себя.
— Почему не смотришь на принца? — спросил он, и в тоне его звучала лёгкость.
Будь рядом его подчинённые, они бы поняли, что сегодня он и вправду в хорошем настроении.
Когда у У Линьсюаня было хорошее настроение, с ним можно было легко договориться.
Однако Лу Мэн сейчас даже не заметила магнетический, будто искрящийся голос главного героя. Всё её внимание было сосредоточено на попытке сдержать чихание.
Как известно, чих сдержать невозможно, как невозможно скрыть кашель, бедность и любовь.
Пока она не поднимала голову, было терпимо, но сейчас, когда её подняли, лицо Лу Мэн оказалось прямо напротив мерцающего пламени свечи на столе.
Где есть свет — есть и чихание. К тому же те два толстенных, как вёшенки, красных подсвечника явно были не ахти какого качества и свадебные свечи непрерывно источали лёгкий чёрный дымок.
П. п.: Сравнение «как вёшенки» создаёт визуальный образ чего-то невысокого, массивного, упитанного и даже немного грубоватого. Это не сравнение с изящными лисичками или стройными опятами. Оно подразумевает толщину, солидность.
В комнате стоял сплошной запах стеарина, и Лу Мэн не выдержала, отвернулась и:
— Апчхи!
Чихнула она с полной самоотдачей, даже слёзы брызнули от облегчения.
Затем сквозь мелодично позвякивающие подвески свадебной короны она подняла на У Линьсюяня заплаканные глаза.
«Братец, а чего это ты всё не уходишь? Неужели правда собираешься брачную ночь совершать?»
«У-ух… А вид-то у него, ё-моё…»
Все эти стандартные эпитеты для главного героя: брови — далёкие горы, глаза — звёздная россыпь, нос — яшмовая подвеска, лицо — будто высечено резцом… В общем-то, не такое уж и преувеличение.
Лу Мэн смотрела на У Линьсюаня сквозь слёзы и думала: «Особенно эти ноги… До конца за ночь не добраться, да?»
И в брачную ночь вступить — не проблема. Это что же, жених от бюро загробного распределения? При жизни не было, так после смерти всем выдают бумажных мужей?
— Хе-хе… — У Линьсюань наблюдал, как красавица с покрасневшими глазами и влажным взглядом удовлетворяла его невысказанную странную слабость.
Настроение его улучшилось ещё больше, его глаза-фениксы слегка прищурились, к внешним уголкам собравшись в смертельно опасные узкие крюки.
Он смотрел на эту плачущую красавицу, и та, встретившись с ним взглядом, словно испуганная лань, тут же снова опустила голову. Её трусливый мышиный нрав был ему весьма по душе.
Это совпадало с результатами его расследования: заместитель министра финансов потворствовал наложницам в ущерб жене, и его принцесса-консорт Мэн жила в усадьбе не лучшим образом. От природы она была робкой и боязливой, и ни на что не годилась, кроме как лить слёзы.
Содержать рядом такую особу было довольно удобно, это избавляло от многих хлопот.
У Линьсюань, видя, что напугал её, положил нефритовый жезл, затем подошёл к столу, налил себе вина и поднёс к губам.
Это было вино единения, но у него и в мыслях не было пить его вместе с этой красавицей, которую он собирался держать как украшение.
Отпив вина, У Линьсюань устремил взгляд на тонкую белую, казалось, готовую переломиться от одного касания шею красавицы и изрёк:
— Раз стала принцессой-консортом Мэн при принце, отныне в этой резиденции золото и серебро можешь брать без ограничений. Принц может обеспечить тебе роскошь и покой до конца дней. Но только при условии, что будешь послушна и не станешь желать то, что тебе не принадлежит.
Услышав это, Лу Мэн так резко подняла голову, что раздался громкий хруст и она чуть не сломала себе шею.
Украшения в волосах громко зазвенели. Девушка уставилась на красивое лицо главного героя и внезапно ей показалось, что он прекрасен, словно бессмертный, спустившийся с небес. От переполнявших её чувств слёзы вновь потекли из её глаз.
«Золото и серебро брать без ограничений...»
«Роскошь и покой до конца дней...»
«Неужели на свете бывают такие счастливые возможности?»
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|