Возвращение

И Синь уже сбилась со счета, сколько раз ей снился один и тот же сон. В нем она, с развевающимися длинными волосами, в белом одеянии, сидит перед хижиной в бамбуковой роще и непринужденно играет на гуцине незнакомую мелодию. Прекрасная музыка очаровывает птиц и цветы в лесу, и саму И Синь...

Все ближе и ближе раздавался топот копыт. И Синь, все еще погруженная в чарующую музыку, не обращала на него внимания. Всадник во главе отряда уже почти достиг ее, когда И Синь резко подняла голову и в холодном поту проснулась.

Она очнулась в своей комнате в университетском общежитии. И Синь осторожно встала, нашла в полумраке свою кружку и сделала пару больших глотков воды. Сердце все еще бешено колотилось, никак не успокаиваясь.

Посидев немного, она постепенно пришла в себя и медленно легла обратно.

И Синь была студенткой четвертого курса медицинского университета в Сиане. Она училась на факультете традиционной китайской медицины, обучение на котором длилось пять лет.

Характер И Синь идеально подходил для профессии врача: она была сдержанной, рациональной и немногословной. Казалось, она не вписывалась в этот шумный и суетливый мир.

Родом из небольшого городка в провинции Хэнань, она обладала не по годам серьезным и спокойным нравом.

По выходным И Синь не любила шумные компании и предпочитала проводить время в библиотеке или бродить в одиночестве.

Кроме своих соседок по комнате, у нее почти не было друзей.

Сегодня была суббота. И Синь плохо спала прошлой ночью и встала довольно поздно. В комнате оставалась только Ван Сяожун.

— Ты, наверное, выспалась! — лениво спросила Ван Сяожун, увидев, что И Синь проснулась. — У тебя есть планы на сегодня? Может, прогуляемся?

И Синь, видя, что кроме них никого нет, не смогла отказаться и согласилась.

Ван Сяожун, уроженка уезда Ланьтянь в провинции Шэньси, хорошо знала Сиань. «Скоро выпуск, неплохо бы еще раз как следует познакомиться с городом», — подумала И Синь.

Ван Сяожун выбрала Юнсинфан у Малых Восточных ворот — место, идеально подходящее для любительницы вкусно поесть, какой она и была.

Юнсинфан был известным местом в Сиане, где можно было найти всевозможные местные закуски. У входа висели длинные связки хурмы, которые сразу привлекали внимание и поднимали настроение посетителям.

Внутри было многолюдно, много туристов и местных жителей, а также студентов, одетых в различные костюмы для фотосессий.

Девушки шли и пробовали все подряд: доуфунань из Цяньсяня, цзяотуань из Чанъаня, шаоцзымянь из Цишаня, шибин из Фупина, янжоупаомо… Они наслаждались едой.

Вдруг началось представление циньцян — местной оперы. Спектакль назывался «Возвращение Вэньцзи в Хань». Поскольку Цай Вэньцзи не была широко известной исторической фигурой, да и обе девушки, будучи студентками-медиками, не слишком разбирались в истории, они мало что понимали в сюжете. Они знали лишь, что Цай Вэньцзи была талантливой поэтессой времен династии Хань. Ван Сяожун шепнула И Синь на ухо: — Недалеко от моего родного города есть могила Цай Вэньцзи. Кажется, она умерла где-то там.

— Надо будет как-нибудь съездить, — рассеянно ответила И Синь.

Они сидели на широкой скамье, ели и смотрели представление, наслаждаясь моментом.

Когда в спектакле наступил печальный момент в жизни Цай Вэньцзи, И Синь вдруг почувствовала необъяснимую грусть. Ей представились все несчастья, выпавшие на долю поэтессы, словно она сама переживала их. И Синь невольно заплакала.

— Я-то думала, что буду плакать от этого спектакля, но ты-то чего? — удивленно спросила Ван Сяожун, широко раскрыв глаза. — Мы с тобой четыре года учимся вместе, и я впервые вижу твои слезы! И из-за чего? Из-за оперы?!

После представления девушки решили попробовать знаменитое шуайваньцзю. Каждая взяла по чаше рисового вина, подняла ее над головой, как делали другие, пробормотала что-то вроде желания, выпила вино залпом и со всей силы бросила чашу вперед. Казалось, с этим жестом уходит вся тяжесть с души, и они почувствовали себя настоящими героями из рассказов о странствующих рыцарях.

Глядя на гору осколков от разбитых чаш, И Синь вдруг поняла, что влюбилась в этот город. Еда, культура Сианя — все это вдруг стало ей близким, и неловкость, которую она испытывала все четыре года учебы, исчезла. Все было идеально.

Даже Ван Сяожун удивилась: — Ты, наверное, в прошлой жизни была жительницей Сианя! Даже цзяотуань тебе нравится! И с каким аппетитом ты его ешь!

И Синь рассмеялась. Внезапно она почувствовала, что отчужденность, которую она испытывала к Сианю, к своим однокурсникам и преподавателям, ко всему вокруг, исчезла. Настроение резко улучшилось. — Я обожаю Сиань! — воскликнула она, хватая Ван Сяожун за руку. — Давай после Юнсинфана еще где-нибудь погуляем!

— Давай! — с готовностью согласилась Ван Сяожун.

Они еще долго гуляли, останавливаясь то тут, то там, чтобы перекусить, пока их животы не наполнились до отказа местными деликатесами. Выйдя из Юнсинфана, они неспешно пошли вдоль городской стены.

У подножия стены располагалось множество магазинчиков с антиквариатом и гадалки. Ван Сяожун шепотом сказала И Синь, что большинство из них — мошенники, и им, студенткам университета, не стоит попадаться на их уловки. И Синь хихикнула.

Внезапно взгляд И Синь упал на странный предмет. Это была старинная вещица со странным основанием, из которого торчали несколько веточек, украшенных свисающими на позолоченных нитях бусинами. Вещь не отличалась особой красотой.

— Хозяин, что это такое? — с любопытством спросила И Синь.

— Это старинная вещь, женское украшение для волос. Называется «буяо».

— Можно посмотреть? — спросила И Синь и, не дожидаясь ответа, словно под гипнозом, взяла «буяо» в руки.

Ван Сяожун рассмеялась, критикуя вкус древних людей, и потянулась, чтобы примерить украшение на И Синь.

— Ой, не надо, оно ужасное! — воскликнула И Синь. В этот момент бусины рассыпались по земле.

Девушки бросились их собирать, и хозяин лавки тоже поспешил им на помощь.

Когда все бусины были собраны, девушкам стало неловко уходить без покупки. — Хозяин, сколько стоит это буяо? — спросила И Синь.

— У вас отличный вкус! Это старинная вещь, 500 юаней!

— Что?! — возмутилась Ван Сяожун. — Оно развалилось, едва мы к нему прикоснулись! 5 юаней — красная цена!

— 5 юаней?! — воскликнул хозяин. — Да у меня все украшения по такой цене раскупят! Это же антиквариат, ему сотни лет!

И Синь решила сгладить ситуацию. — Конечно, это наша вина, что мы сломали вашу вещь, — сказала она. — Но и вы загибаете цену. Нам, молодым, такая вещь ни к чему. Давайте сойдемся на 50 юанях?

— Ладно, ладно, — с показной неохотой согласился хозяин. — Но в следующий раз не трогайте чужие вещи, хорошо? Это антиквариат, он очень ценный!

— Мошенник! — пробормотала Ван Сяожун.

И Синь, заметив, что хозяин хочет что-то сказать, быстро расплатилась и потянула Ван Сяожун прочь.

— Да ладно тебе, — успокаивала она подругу, — 50 юаней — не такие большие деньги. Сама виновата, что взяла его в руки. А вдруг мы действительно купили древний артефакт?

— Мечтай! — рассмеялась Ван Сяожун.

Наблюдая, как девушки удаляются, хозяин лавки недоумевал: «Эта партия товара хоть и выглядит старой, но сделана по современным технологиям. Не должно было так легко развалиться…»

Вернувшись в общежитие, И Синь несколько дней возилась с буяо, нанизывая рассыпавшиеся бусины обратно на нити. Присмотревшись, она заметила, что нити были разного качества: одни старые, другие новые. Видимо, бусины рассыпались, потому что новые нити, которыми крепились старые, просто соскользнули с них.

— Надо же, как стараются эти изготовители подделок, — подумала она.

Ночью, лежа в постели, И Синь снова начала размышлять. Прошла неделя с тех пор, как она купила буяо. Завтра снова суббота, и соседки по комнате собирались на двухдневную экскурсию на пастбища Гуаньшань. И Синь, которая в последнее время плохо спала и не любила шумные компании, решила остаться в общежитии и выспаться. Она попросила подруг не будить ее утром.

— Почему я испытываю такую странную привязанность к этой уродливой вещице? — думала И Синь, вертя в руках отремонтированное буяо. — А вдруг это настоящий антиквариат? Может, он как-то связан со мной?

Она еще долго разглядывала буяо при свете настольной лампы, пока не уснула, держа его в руке…

И Синь не знала, сколько проспала, когда почувствовала, что хочет открыть глаза, но веки были словно налиты свинцом. Вокруг звучала прекрасная мелодия.

— Боже, какая чудесная музыка! Кто играет? Что это за инструмент? — подумала И Синь, тщетно пытаясь открыть глаза. — Я сплю? Или это сонный паралич?

Послышались приближающиеся шаги, и чей-то нежный женский голос произнес: — Вэньцзи! Вэньцзи! Проснись, поешь каши!

— Вэньцзи? Что происходит? — И Синь испугалась, резко открыла глаза и замерла от увиденного.

S3