Карета, сверкающая множеством драгоценных камней, словно была создана не для простого передвижения, а для демонстрации богатства и мастерства своих создателей. При каждом лёгком толчке, будто вызванном невидимыми кочками, сердце невольно сжималось — ведь тому, кто понимал, как эта конструкция работает на самом деле, было ясно, что подобное поведение не сулит ничего хорошего.
Внутри карета оказалась значительно просторнее, чем можно было предположить снаружи. Мягкие бархатные подушки, изящные узоры на стенах и приглушённый свет создавали уют и защищённость. Однако команда, недавно пробудившаяся после долгого пути, выглядела уставшей. Казалось, что только Фрэнк был бодр и полон энергии, как будто недавний сон восстановил силы, но на деле желание поспать никуда не делось, даже не смотря на то, что спали все около десяти часов. Усевшись на мягкие сиденья, группа почти сразу заметила, что в карете они не одни.
Напротив них, погружённые в молчание, сидели четверо неизвестных. Каждый из них был одет в элегантные, явно дорогие одежды, которые выделяли их не только внешне, но и по статусу. Все четверо принадлежали к разным расам, и в их манерах читались скрытое напряжение и ясно читаемое недовольство.
Первый из них, массивный орк с тёмно-зелёной кожей, что скрестил могучие руки на груди. Его угрюмый взгляд был устремлён в пространство, а сильно нахмуренные брови намекали на явное недовольство. Рядом с ним сидела эльфийка. Её утончённое лицо не выдавало ни единой эмоции, но едва заметный изгиб губ, то ли усмешка, то ли сарказм, говорил о том, что она сейчас мысленно общается с орком. Вероятно, через чат, ведь иногда её взгляд мелькал в его сторону с едва уловимым раздражением.
Третий пассажир явно выделялся среди них. Это был паукообразный с восьмью хитиновыми конечностями, которые аккуратно сложились за его спиной. Его наряд выглядел сложнее и замысловатее, чем у остальных: широкополая соломенная шляпа, украшенная маленькими перьями, и многослойный, богатый тканями костюм делали его образ почти экзотическим.
Однако больше всего внимания привлекал четвёртый незнакомец. Это был Серафин — величественный Ангел. Существо с белыми, переливающимися иногда огненными оттенками перьями крыльев и холодным, пронзительным взглядом. Его лицо, освещённое мягким светом, казалось знакомым.
Серафин, не отворачиваясь, смотрел прямо на Фрэнка. Их взгляды скрестились в молчаливом поединке, словно всё происходящее вокруг перестало существовать. Минуты не прошло, как Пилигрим нарушил тишину, и его голос прозвучал.
— Через полгода я приду к тебе — произнёс он резко и уверенно
— Не думаю, что позволю тебе это сделать — холодно отозвался Серафин. Его голос звучал низко, спокойно, но в нём скрывалась опасная уверенность.
— Встретимся у Башни, рядом со склоном — настаивал Пилигрим.
Серафин слегка усмехнулся, и на его лице появилось выражение превосходства.
— Кажется, ты не понимаешь, что мне не нужны обещания фаната, проигравшей на состязании Девяносто Шестого Мурима, — произнёс он, нарочито медленно.
— «Двадцатое Полнолуние» случится — ответил Пилигрим, с трудом сдерживая гнев. — Не думаю...
На этом разговор прервался. Напряжение, словно невидимый туман, окутало всех присутствующих. Остальные лишь молча наблюдали за этой странной дуэлью взглядов и слов, осознавая, что были невольными свидетелями чего-то куда большего, чем просто ссора двух давних знакомых.
Апатия толкнула Фрэнка под бок, заставив того вздрогнуть. Её недовольство было написано на лице, как на раскрытой книге, и взгляд, полный усталости и раздражения, не оставлял сомнений в её настроении. Парень повернул голову к ней, и в этот момент Серафин понял, что разговор окончен. Концы его белоснежных крыльев слегка дрогнули, словно от холодного порыва ветра, но, несмотря на это, его лицо оставалось бесстрастным. Фраза о «Двадцатом Полнолунии» явно задела его, но он не видел смысла продолжать обмениваться словами с сидящим напротив.
— Как только найду спокойное место, сразу съебусь — пробормотала Апатия, отворачиваясь. — А пока я хочу есть.
Даже без использования Интерфейса было ясно, что целый год странствий был для неё тяжелым бременем. Когда-то слабый и нерешительный Фрэнк теперь считался негласным лидером группы. Его лицо всё ещё оставалось молодым, но новые шрамы на щеках и бровях намекали на то, что ему пришлось пройти через многое.
— К счастью, ты не изменилась — тихо произнёс он, пристально глядя на неё. — Приятно это видеть.
— Мне плевать на человека, который даже ответить толком не может, — огрызнулась она, скрестив руки на груди.
Фрэнк усмехнулся, как будто не замечая её колкости.
— Ты ведь любишь читать книги? Уже слышала о теории «Нелинейного повествования»?
Её бровь дёрнулась. На лице появилась смесь раздражения и любопытства.
— Что ещё за теория? — спросила она, слегка смягчив тон.
— Это концепция — начал он, будто пересказывая что-то из давно прочитанного. — Чтобы заинтересовать читателя и дать ему возможность глубже понять сюжет, события из будущего иногда намеренно вставляются в настоящее.
— И? — Она нахмурилась, не понимая, к чему он клонит.
— Но иногда такие события случаются случайно. Представь: листок из финала вырывается и вставляется в начало.
— И зачем ты мне это рассказываешь? — раздражённо уточнила она.
Фрэнк задержал взгляд на её лице, словно пытаясь прочитать её мысли.
— Потому что ты - единственная, кто смог вырваться сквозь переплёт и оказаться не там, где должна быть.
Он пытался подбодрить её, но, похоже, лишь вызвал у неё чувство неловкости. Её взгляд упал вниз, а на лице мелькнуло выражение лёгкого стыда. К счастью, в этот момент карета остановилась, и дверь медленно отворилась, впуская свежий воздух.
Первым вышел паукообразный. Его хитиновые конечности, до этого выглядывающие из-за спины, начали прятаться внутрь, и он, почти незаметно для окружающих, принял более гуманоидную форму. Его изысканная одежда мягко каскадом стекала вниз, добавляя элегантности в каждое движение. Теперь он выглядел куда более привычным и даже приятным для глаза.
Неизвестные пассажиры один за другим покидали карету. Апатия выскользнула следом, её усталость почти физически ощущалась в воздухе. Фрэнк задержался на пороге, обернувшись, чтобы сказать что-то Михаилу.
— Сейчас ей лучше побыть у меня на руках — сказал он тихо, имея в виду Сильвию, которая безмятежно спала.
Ангел неохотно передал девушку в руки Пилигрима, его сомнение читалось в каждом движении. Но тот был спокоен: осторожно передав Сильвию паукообразному, он мягко сказал остальным:
— Ещё увидимся.
Как только Фрэнк шагнул за пределы кареты, его фигура растворилась в густом тумане, словно он был лишь призраком. Михаил и Марк поспешили следом, но их движение остановил паукообразный. Он лишь слегка коснулся их пальцем, и тела обоих мгновенно уменьшились, превращаясь в крошечные фигурки, напоминающие шахматные.
Словно ничего не произошло, он убрал их в карман, захлопнул дверь кареты и жестом дал знак отправляться. Колёса снова заскрипели, и магическая конструкция двинулась дальше, увозя остатки недосказанных историй и чужих судеб в неизвестность.
*
Апатия с разинутым ртом остановилась перед огромным зданием, которое казалось воплощением величия. Его стены, словно сотканные из золота и самых дорогих шелков, переливались в лучах света, отражая чистоту и изысканность. Окна, состоящие из прозрачного, безупречного стекла, обрамляли фасад, и сквозь них мелькали высокие, горделивые фигуры, чьи движения излучали грацию и уверенность. Это место было чуждым и неприступным, как будто само его существование намекало, что такие, как они, не имеют права не только находиться здесь, но даже дышать воздухом рядом.
Но паукообразный сопровождающий, оставивший свою истинную форму за порогом кареты, без лишних слов открыл перед ними массивные ворота. Скрип раздался в воздухе, словно медленно открывалась дверь в новый мир, приглашая их внутрь.
Когда они вошли, Апатия инстинктивно замедлила шаг, едва успевая осматривать всё вокруг. Внутри всё было ещё роскошнее. Яркие цвета и сложные узоры заполняли пространство, словно каждый дюйм здания был создан, чтобы поражать воображение. Золотые люстры свисали с потолков, освещая зал мягким тёплым светом, отражающимся от мраморных полов, настолько гладких, что в них можно было увидеть своё отражение.
Первый этаж был наполнен незнакомыми фигурами, и каждая из них выглядела уникально, как будто сотворена из разных материалов и идей. Некоторые из присутствующих не походили ни на одну из рас, которые знала Апатия, но их ауры, их лица, их движения — всё вызывало непреодолимое чувство восхищения и отстранённости.
Она не могла поверить, что всё это реально. Шаг за шагом она осматривала каждую деталь: лица незнакомцев, тонкие изгибы архитектуры, даже самые незначительные движения стоящих в зале. Казалось, что в этом месте всё, даже самый крохотный жест, создано, чтобы приковывать взгляд.
Но в следующий миг позади раздался низкий звук закрывающихся ворот. Эхо прокатилось по залу, и в ту же секунду все взгляды присутствующих устремились на них. Словно до этого момента они даже не замечали входящих. Сотни глаз, разного цвета, формы и выражения, пронзили их насквозь. Это не был случайный интерес — в этих взглядах читались оценка, ожидание и, возможно, осуждение.
Апатия почувствовала, как напряглось её тело, но она старалась не выдавать своё смятение.
"Эти личности… это боги этого мира" — пронеслось у неё в голове, и это ощущение лишь усиливалось с каждой секундой.
Фрэнк, напротив, сразу обратил внимание на фигуру, сидящую за массивным столом из знакомого тёмного дерева. Прямо из середины стола вырастало миниатюрное деревце с большими зелёными листьями. За столом сидел кто-то, чей образ был знаком ему до неприятного. Под широкой шляпой блеснула пара синих глаз, но в их глубине не было ни гордости, ни спокойствия — лишь гнев и презрение.
Молчание зала нарушил громкий голос, словно звук трубы, оповещающей о начале важного события:
— Последние гости прибыли! Встречайте — "Священный Багуа Дао" Килинеэль! Благородный эльф, которая смогла убить предводителя Восьмидесятого Девятого Демонического Измерения!
Гром аплодисментов прокатился по залу. Казалось, каждый присутствующий выразил своё уважение, лишь немногие с верхних этажей позволили себе лишь лёгкие, вежливые хлопки. Уголки губ Килинеэль слегка дрогнули в подобии улыбки, но её лицо тут же вновь стало холодным и неприступным.
— Следом у нас — "Пылающий в Пожаре Закат" Серафин! Четвёртый по силе среди Ангелов! Его крылья могут разрезать воздух, а огонь его души способен испепелить даже самую огнестойкую тварь!
Аплодисменты вспыхнули вновь, ещё громче, чем прежде. Несколько крылатых фигур с верхних этажей громко приветствовали его, выкрикивая слова, которые ни Фрэнк, ни Апатия не могли разобрать.
— И, наконец, третий по силе среди орков — "Могущественная Стена Трёх Печатей" Заршлеглар! Именно его могучее тело и несломимые руки защитили столицу орков от гибели!
На этот раз хлопки буквально наполнили весь зал, сотрясая воздух. История Заршлеглара была легендарной, и даже среди присутствующих мало кто не знал о его подвигах.
Голос ведущего стал серьёзнее, когда он добавил:
— К сожалению, Первый и Второй по силе сегодня не смогли явиться из-за неожиданных обстоятельств, но их место среди Легенд остаётся неизменным. Сегодня вы можете своими глазами увидеть тех, чьи имена украсили историю этого мира.
Как только он закончил, перед каждым из присутствующих появились экраны. На них разворачивались сцены эпических сражений, дипломатических переговоров и важных моментов, где приглашённые становились главными героями. Каждый экран был наполнен моментами славы, достоинства и величия… но ни Фрэнка, ни Апатии среди них не было.
Они не были ни сильнейшими, ни знаменитыми. Они не обладали легендами или историями, достойными показов.
Апатия украдкой посмотрела на Фрэнка, но он, казалось, оставался совершенно невозмутимым. Её собственное восхищение сменилось лёгкой досадой и чувством своей ничтожности. И всё же она не могла отвести глаз от разворачивающихся перед ней историй.
— Апатия.
— М? — Она не отрывала взгляда от экранов, на которых величественные образы Легенд оживали, демонстрируя подвиги и победы. Для неё это было захватывающе, как история, которая завораживает и заставляет забыть обо всём. Но для Фрэнка эти образы были лишь воспоминанием, давно стертым из сердца и памяти, как строки из никому не нужной книги, что пылится на самой дальней полке.
— Твой столик у той стены — голос его был ровным, спокойным, но в нём читалось усталое безразличие. — Скажешь, что ты Каратель, и тебе принесут хороший хлеб и вино.
Апатия мельком посмотрела на него, замечая, куда устремлён его взгляд. Он смотрел на второй этаж, где в темноте проступал силуэт высокий и неподвижный, стоящий у колонны. Из этого расстояния нельзя было разобрать ни лица, ни деталей, но взгляд фигуры, казалось, был направлен прямо на них. Апатия робко огляделась, стараясь не потерять уверенности. Наконец её взгляд упал на небольшой стол в углу зала. Он выглядел скромно, но это лишь подчёркивало его уединённость.
Она сделала шаг в сторону, чтобы направиться туда, но внезапно перед ними возник мужчина. Его присутствие не сопровождалось звуком шагов, и от этого он казался ещё более зловещим. Это был тот самый, кто превратил Филлу в камень. Однако сейчас от него не исходило ни угрозы, ни напряжения — только слегка мягкая приветливость
— Добрый вечер, господа, — Его голос… в нём угадывались те же интонации, что недавно звучали из громкоговорителя. Мужчина слегка склонил голову, будто дворецкий, приветствующий гостей. — Прошу вас пройти к вашему столику.
Апатия напряглась, узнав его голос, но Фрэнк шагнул вперёд, останавливая незнакомца вопросом:
— Если это место, где собираются все боги, то Арахнида тоже здесь?
Уголки губ мужчины растянулись в едва заметной улыбке. Его глаза блеснули искорками насмешки.
— Мне ничего неизвестно о личностях второго этажа — ответил он с еле заметной хитростью, делая шаг в сторону, чтобы пропустить их.
Фрэнк кивнул, и мужчина проводил Апатию к её месту. Но сам он остался стоять. Его взгляд снова поднялся к фигуре на втором этаже, вглядываясь в темноту. Казалось, что оттуда на него смотрели в ответ, два мерцающих глаза, цепляясь за его душу.
Пилигрим сделал шаг к лестнице, ведущей наверх. Его движения сопровождались ощущением десятков взглядов, которые буквально прожигали его спину. Ограничение баланса начало действовать почти сразу. Под его подошвами вспыхивали искры, тонкие, еле заметные, но каждая из них говорила о сопротивлении.
Он не хотел останавливаться. Шаг за шагом он поднимался, словно против невидимого ветра, но каждый новый шаг становился тяжелее предыдущего. Когда его нога коснулась первой ступени, в голове резко прозвучал чужой голос, едва заметный и чуждый, как эхо в пустом зале:
- Ты идёшь туда, куда не должен…
Его взгляд встретился с фигурой, сидящей на лестнице. Это был человек в чёрном официальном костюме. Его поза была расслабленной, но в ней чувствовалось что-то устрашающее. Он ухмыльнулся, наблюдая за тем, как Фрэнк продолжает подниматься, и сделал глоток из бокала с густой красной жидкостью. Однако его внимание тут же вернулось к экрану, словно происходящее было незначительным эпизодом.
Фрэнк шёл, стискивая зубы. Огромная сила, удерживающая равновесие в этом месте, сопротивлялась каждому его шагу, давя на тело, словно невидимая гора. Вскоре из его рта тонкой струйкой потекла кровь. Лёгкие горели, а ноги подкашивались, но он продолжал, держась за перила, словно цепляясь за единственное, что может удержать его от падения.
Когда он достиг вершины лестницы, его ноги дрожали, но он не позволил себе остановиться, но вдруг он упал и подняв голову увидел, как фигура у колонны, та самая, что наблюдала за ним всё это время, наконец выдвинулась из тени. И из его рта был слышен столь знакомый голос, насколько болезненный и родной. Существо, что сопровождало Фрэнка все Девятьсот Историй смотрел сверху вниз на Пилигрима
- Привет, Фрэнк
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|