Михаил Лермонтов
Longtemp il eut le ort pro pèreDan ce métier i dangereux.La ! il devient trop témérairePour avoir été trop heureux.
Друзья, взгляните на меня!Я бледен, худ, потухла радостьВ очах моих, как блеск огня;Моя давно увяла младость,Давно, давно нет ясных дней,Давно нет цели упованья!..Исчезло все!.. одни страданьяЕще горят в душе моей.
*
Я не видал своих родимых, —Чужой семьей воскормлен я;Один лишь брат был у меня,Предмет всех радостей любимых.Его я старе годом был,Но он равно меня любил,Равно мы слезы проливали,Когда все спит во тьме ночной,Равно мы горе поверялиДруг другу жаркою душой!..Нам очарованное счастьеМелькало редко иногда!..Увы! — не зрели мы ненастья,Нам угрожавшего тогда.
*
Мой умер брат! — перед очамиЕще теперь тот страшный час,Когда в ногах его с слезамиСидел. Ах! я не зрел ни разСтоль милой смерти хладной муки:Сложив крестообразно руки,Несчастный тихо угасал,И бледны впалые ланитыИ смертный взор, тоской убитый,В подушке бедный сокрывал.Он умер! — страшным восклицаньемСражен я вдруг был с содроганьем,Но сожаленье, не любовьСогрели жизнь мою и кровь...
*
С тех пор с обманутой душоюКо всем я недоверчив стал.Ах! не под кровлею родноюЯ был тогда — и увядал.Не мог с улыбкою смиреньяС тех пор я все переносить:Насмешки, гордости презренья...Я мог лишь пламенней любить.Самим собою недоволен,Желая быть спокоен, волен,Я часто по лесам бродилИ только там душою жил,Глядел в раздумий глубоком,Когда на дереве высокомПевец незримый напевалВеселье, радость и свободу,Как нежно вдруг ослабевал,Как он, треща, свистал, щелка́л,Как по лазоревому сводуНа легких крылиях порхал,И непонятное волненьеВ душе я сильно ощущал.Всегда любя уединенье,Возненавидя шумный свет,Узнав неверной жизни цену,В сердцах людей нашед измену,Утратив жизни лучший цвет,Ожесточился я — угрюмойДуша моя смутилась думой;Не могши более страдать,Я вдруг решился убежать.
*
Настала ночь... Я встал печальноС постели, грустью омрачен.Во всем дому глубокий сон.Хотелось мне хоть взор прощальныйНа место бросить то, где яТак долго жил в тиши безвестной,Где жизни тень всегда прелестнойБеспечно встретила меня,Я взял кинжал; два пистолетаНа мне за кожаным ремнемЗвенели. Я страшился светаЛуны в безмолвии ночном...
*
Но вихорь сердца молодогоМеня влачил к седым скалам,Где между берега крутогоДунай кипел, ревел; и там,Склонясь на камень головою,Сидел я, озарен луною...Ах! как она, томна́, бледна́,Лила лучи свои златыеС небес на рощи бреговые.Везде знакомые места,Все мне напоминало младость,Все говорило мне, что радостьНавеки здесь погребена.Хотел проститься с той могилой,Где прах лежал столь сердцу милый.Перебежавши через ров,Пошел я тихо по кладбищу,Душе моей давало пищуСпокойствие немых гробов.И долго, долго я в молчаньеСтоял над камнем гробовым...Казалось, веяло в страданьеКаким-то холодом сырым.
*
Потом... неверными шагамиЯ удалился — но за мной,Казалось, тень везде бежала...Я ночь провел в глуши лесной;Заря багряно освещалаВерхи холмов; ночная теньУже редела надо мною.С отягощенною главоюЯ там сидел, склонясь на пень...Но встал, пошел к брегам Дуная,Который издали ревел,Я в Грецию идти хотел,Чтоб турок сабля роковаяПресекла горестный удел(В душе сменялося мечтанье).Ярчее дневное сиянье,И вот Дунай уж предо мнойСинел с обычной красотой.Как он, прекрасный, величавый,Играл в прибережных скалах.Воспоминанье о делахЖивет здесь, и протекшей славойРека гордится. Сев на брег,Я измерял Дуная бег.Потом бросаюсь в быстры волны,Они клубятся под рукой(Я спорил с быстрою рекой),Но скоро на́ берег безмолвныйЯ вышел. Все в душе моейМутилось пеною Дуная;И бросив взор к стране своей:«Прости, отчизна золотая! —Сказал, — быть может, в этот разС тобой навеки мне проститься,Но этот миг, но этот часНадолго в сердце сохранится!..»Потом я быстро удалился...
*
Зачем вам сказывать, друзья,Что было как потом со мною:Скажу вам только то, что яВезде с обманутой душоюБродил один как сирота,Не смея ввериться, как прежде.Все изменяющей надежде;Мир был чужой мне, жизнь пустаУж я был в Греции прекрасной,А для души моей несчастнойЕе лишь вид отравой был.День приходил — день уходил...Уже с Балканския вершиныОткрылись Греции долины,Уж море синее, блестяПод солнцем пламенным Востока,Как шум нагорного потока,Обрадовало вдруг меня...Но как спастися нам от рока!Я здесь нашел, здесь погубилПочти все то, что я любил.
Долго ему благоприятствовало счастьеВ этом столь опасном ремесле.Увы! он становится слишком дерзок,Потому что был слишком счастлив.
Лагарп (фр.)
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|