Глава 5.2: Подготовленный талантливый человек. Часть 2

— Ладно. Хватит.

Ким Уён остановил его на третьем куплете. Бомён закрыл рот.

— М-м-м-м... — Ким Уён издал нечто похожее на мучительный стон.

— Эта песня... — пробормотал Ким Уён себе под нос. Вместо того, чтобы удивиться, что этот ребёнок знает его песню, в его голосе слышалось раздражение. — Как ты можешь так плохо петь эту песню?

Бомён застыл на месте, ожидая резкой критики Ким Уёна. Внутренности Бомёна сжались, но внешне Кан Тоук сохранил своё привычное безразличное выражение.

— Уроки начнутся завтра. Два раза в неделю по часу. Это мой обычный учебный план. Ты должен прийти как минимум три раза. Если ты не будешь выполнять задания, которые я даю, тебе понадобится как минимум десять лет, чтобы достичь уровня, на котором ты не повредишь чьи-то барабанные перепонки. Но даже если ты будешь старательно их выполнять, то, может быть, потребуется год?

Бомён быстро пришёл в себя и кивнул Ким Уёну, который всё говорил и говорил. Он думал, что тот скажет ему просто сдаться, если он будет так петь, но не тут-то было.

Бомён поочерёдно смотрел на окружающих его людей. Никто не смеялся над ним и не ухмылялся над его нелепыми певческими способностями.

Как бы Бомён не старался приукрасить своё пение, его нельзя было назвать хорошим. Тем не менее, в нём была искренность. В нём была настоящая страсть к тому, чтобы стать певцом. Все присутствующие, включая Ким Уёна, были достаточно увлечены музыкой, чтобы признать эту страсть.

Кроме того, все знали, что никто не был идеальным с самого начала. Вот почему это и называлось «обучение».

— Ты собираешься быть таким грубым и просто кивать?

— Н… нет! Я с нетерпением жду возможности поработать с вами! — громко воскликнул Бомён. Ким Уён, сам того не замечая, заулыбался и встал со стула.

Казалось, Ким Уён уже одобрил Бомёна с того самого момента, как тот запел, несмотря на то что его внезапно заставили петь перед другими людьми. Слушая искреннее пение Бомёна, он вновь загорелся страстью к пению.

Вдобавок, у Бомёна не было врождённого чувства высоты тона и темпа, но тембр был хорошим. Он обладал баритональным голосом, который мог понравиться любому, независимо от его предпочтений. У него также была скрытая отличительная особенность, которая могла бы сиять, как драгоценный камень, если бы её отполировали.

Нелегко укрепить базовые навыки и развить чувство, но это также и не было невозможно.

После этого Ким Сом также сообщила ему расписание уроков по композиции. Ким Сом спросила, не будет ли слишком сложно заниматься по двум направлениям одновременно, но Бомён покачал головой.

Он должен был сделать это. Даже если ему будет трудно, он справится.

— Я даже не знаю, как тебя зовут. Тебя зовут... Кан Тоук? — спросила Ким Сом, посмотрев на бейджик с его именем на шее.

Бомён кивнул головой.

— Да, Кан Тоук. Ещё раз повторюсь, я с нетерпением жду возможности работать с вами.

Он поклонился, а затем попрощался с Ким Сом и Ким Уёном. Теперь его жизнь в роли Кан Тоука началась по-настоящему.

***

— Эй, Тоук! Проснись!

Тоук, который лежал на столе и спал, вяло открыл глаза. Человеком, который тряс Тоука за плечи, пытаясь разбудить его, был Юн Джинсон.

— Сейчас время обеда, парень. Ты и так обычно всё время спишь, но не слишком ли ты прилежен в последнее время?

— А-а-а-а-а-ах...

Тоук потянулся и лениво зевнул. Обычно это должно было выглядеть некрасиво, ведь он даже не пытался прикрыть рот, когда лениво зевал, но то, как он вытянул свои длинные руки, выглядело как сцена из сериала. Девушки не зря восхищались Кан Тоуком. Он был его близким другом, но в такие моменты крайне сильно раздражал, поэтому Юн Джинсон прищёлкнул языком погромче:

— Поторопись! Очередь в кафе скоро станет длиннее.

— Окей... ух...

Тоук, который вставал со своего места, схватился за живот и скрючился.

— Ой, живот болит.

Это потому, что вчера у него был тяжёлый урок вокала с Ким Уёном. Ким Уён сказал, что сначала нужно научиться правильно произносить звуки, и следил за каждой мелочью, начиная с дыхания и заканчивая позой, когда он стоит или сидит.

Ким Уён сказал, что петь нужно от живота, и каждый раз, когда Тоук пытался петь от шеи, он безжалостно давил на живот Тоука. После занятий его живот сильно тянуло — он болел, потому что Бомён задействовал мышцы живота, которые раньше не использовал. К счастью, Ким Сом сказала ему, что со временем это станет естественным и живот больше не будет болеть.

Он занимался не только в те дни, когда у него были уроки. Тоук выделял время каждый день и делал всё возможное, чтобы улучшить свои вокальные навыки и развить композиторские способности. Поначалу его прогресс был медленным, но постепенно становился всё быстрее.

Юн Джинсон спросил, когда они спускались по лестнице в коридор по направлению к лазарету:

— Чем ты занимаешься, что исчезаешь, как только заканчиваются занятия?

— Я?

— Да. Ты не хочешь приходить, когда мы приглашаем тебя выпить, и в игры тоже не играешь. У тебя появилась девушка?

— Нет никакой девушки.

— Я буду чувствовать себя преданным, если ты заведёшь девушку и не скажешь мне, серьёзно.

— Я же сказал тебе, что это не так.

Тоук смотрел на Джинсона и думал, правильно ли он поступил, не сказав ему, что готовится к прослушиванию. Он выглядел беззаботным, но на самом деле был хорошим другом Кан Тоука.

— В последнее время у тебя изменился характер. Такое ощущение, что ты стал более серьёзным.

Джинсон не преувеличивал, характер Тоука действительно сильно изменился. Прежний Тоук казался немотивированным и небрежно делал необходимый минимум. Его внешность позволяла ему выглядеть круто, но не нужно было долго с ним разговаривать, чтобы понять, что Тоук — раздолбай, которого волнует только веселье.

Хоть в эти дни он по-прежнему спал во время уроков, как обычно, но кое-что всё же изменилось.

Время от времени он говорил настолько серьёзные вещи, что это шокировало. Его искренность и зрелость делали Тоука ещё круче. Девушки, которым Тоук уже нравился, просто сходили с ума.

«По-взрослому», — Джинсон размышлял над тем, что означают эти слова, глядя на Тоука.

— Юн Джинсон, вообще-то завтра у меня прослушивание...

В этот момент один из старшеклассников с третьего курса, нахмурившись, направился к Тоуку с другого конца коридора.

— Эй, вы двое там!