Сердце Мяо Хаода сжалось от боли. Ему было жаль мышонка, но в то же время он злился на его неуместную робость и трусость. Не удержавшись, он наклонился и легонько укусил влажный кончик носа маленького мышонка.
— У тебя хватило смелости преследовать меня четыре года, а признаться — нет? Это как-то нелогично.
Бай Сяошу, прикрывая нос, захныкал:
— Я… я… я не смел попробовать…
Тайное преследование можно было прекратить в любой момент или продолжать вечно (Ты уверен?). А если бы признание провалилось… он боялся, что больше не увидит солнца следующего дня, хнык-хнык-хнык… В общем, он был именно таким — трусливым, робким и к тому же особенно извращенным мышонком.
Мяо Хаода рассмеялся от досады. Он переместил губы к ложбинке на шее Бай Сяошу и слегка укусил. Его дыхание, пахнущее влажным лимоном, так взволновало мышонка, что по спине пробежали мурашки.
— Так что, теперь ты все еще не решаешься мне сказать?
Бай Сяошу прижимался спиной к стене, его ноги обхватывали левую ногу Мяо Хаода. Вцепившись в его руку, он послушно ответил:
— Господин Мяо… эм, Учитель Мяо, ты мне нравишься…
Глаза Мяо Хаода превратились в улыбающиеся полумесяцы. Только тут Бай Сяошу заметил, что тот сегодня был без очков, и, совершенно ошеломленный, не мог отвести взгляд. В ушах отчетливо прозвучали слова:
— Умница. Ты мне тоже нравишься.
Подождите-подождите!
Его реакция сделала несколько кругов вокруг экватора, прежде чем Бай Сяошу ошеломленно пришел в себя.
— Учитель Мяо, что вы сказали…
Мяо Хаода закатил глаза, не питая никаких иллюзий насчет заторможенности и недогадливости своего мышонка. Он наклонил голову, объясняя все свои мысли действиями.
— Хм, что до продолжения? В эпоху тотальной цензуры оставим подробности за кадром.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|