Глава 1

Эсхин возвращался к пенатам своим,К брегам благовонным Алфея.Он долго по свету за счастьем бродил —Но счастье, как тень, убегало.

И роскошь, и слава, и Вакх, и Эрот —Лишь сердце они изнурили;Цвет жизни был сорван; увяла душа;В ней скука сменила надежду.

Уж взорам его тихоструйный АлфейВ цветущих брегах открывался;Пред ним оживились минувшие дни,Давно улетевшая младость...

Все те ж берега, и поля, и холмы,И то же прекрасное небо;Но где ж озарявшая некогда ихВолшебным сияньем Надежда?

Жилища Теонова ищет Эсхин.Теон, при домашних пенатах,В желаниях скромный, без пышных надежд,Остался на бреге Алфея.

Близ места, где в море втекает Алфей,Под сенью олив и платанов,Смиренную хижину видит Эсхин —То было жилище Теона.

С безоблачных солнце сходило небес,И тихое море горело;На хижину сыпался розовый блеск,И мирты окрестны алели.

Из белого мрамора гроб невдали,Обсаженный миртами, зрелся;Душистые розы и гибкий ясминВетвями над ним соплетались.

На праге сидел в размышленье Теон,Смотря на багряное море, —Вдруг видит Эсхина и вмиг узнаетСопутника юныя жизни.

«Да благостно взглянет хранитель ЗевесНа мирный возврат твой к пенатам!» —С блистающим радостью взором ТеонСказал, обнимая Эсхина.

И взгляд на него любопытный вперил —Лицо его скорбно и мрачно.На друга внимательно смотрит Эсхин —Взор друга прискорбен, но ясен.

«Когда я с тобой разлучался, Теон,Надежда сулила мне счастье;Но опыт иное мне в жизни явил:Надежда — лукавый предатель.

Скажи, о Теон, твой задумчивый взглядНе ту же ль судьбу возвещает?Ужель и тебя посетила печальПри мирных домашних пенатах?»

Теон указал, воздыхая, на гроб...«Эсхин, вот безмолвный свидетель,Что боги для счастья послали нам жизнь —Но с нею печаль неразлучна.

О! нет, не ропщу на Зевесов закон:И жизнь и вселенна прекрасны,Не в радостях быстрых, не в ложных мечтахЯ видел земное блаженство.

Что может разрушить в минуту судьба,Эсхин, то на свете не наше;Но сердца нетленные блага: любовьИ сладость возвышенных мыслей —

Вот счастье; о друг мой, оно не мечта.Эсхин, я любил и был счастлив;Любовью моя освятилась душа,И жизнь в красоте мне предстала.

При блеске возвышенных мыслей я зрелЯснее великость творенья;Я верил, что путь мой лежит по землеК прекрасной, возвышенной цели.

Увы! я любил... и ее уже нет!Но счастье, вдвоем столь живое,Навеки ль исчезло? И прежние дниВотще ли столь были прелестны?

О! нет: никогда не погибнет их след;Для сердца прошедшее вечно.Страданье в разлуке есть та же любовь;Над сердцем утрата бессильна.

И скорбь о погибшем не есть ли, Эсхин,Обет неизменной надежды:Что где-то в знакомой, но тайной странеПогибшее нам возвратится?

Кто раз полюбил, тот на свете, мой друг,Уже одиноким не будет...Ах! свет, гдеонапредо мною цвела, —Он тот же: всееюон полон.

По той же дороге стремлюся одинИ к той же возвышенной цели,К которой так бодро стремился вдвоем —Сих уз не разрушит могила,

Сей мыслью высокой украшена жизнь;Я взором смотрю благодарнымНа землю, где столько рассыпано благ,На полное славы творенье.

Спокойно смотрю я с земли рубежаНа сторону лучшия жизни;Сей сладкой надеждою мир озарен,Как небо сияньем Авроры.

С сей сладкой надеждой я выше судьбы,И жизнь мне земная священна;При мысли великой, что ячеловек,Всегда возвышаюсь душою.

А этот безмолвный, таинственный гроб...О друг мой, он верный свидетель,Что лучшее в жизни еще впереди,Чтоверножеланное будет;

Сей гроб затворенная к счастию дверь;Отворится... жду и надеюсь!За ним ожидает сопутник меня,На миг мне явившийся в жизни.

О друг мой, искав изменяющих благ,Искав наслаждений минутных,Ты верные блага утратил свои —Ты жизнь презирать научился.

С сим гибельным чувством ужасен и свет;Дай руку: близ верного другаС природой и жизнью опять примирись;О! верь мне, прекрасна вселенна.

Всенебо нам дало, мой друг, с бытием:Всев жизни к великому средство;И горесть и радость — все к цели одной:Хвала жизнедавцу Зевесу!»