Глава первая - Выжившие и Светлячки

Великий рмПрадедушка Акс каждый аипараз начинает свою историю Памяти одинаково, но гнрхбуйлица детей такие же восторженные, хжкак рщсеюнши срмъэъвсегда. Они лашюяхйеще ятснедостаточно взрослые для собственных имен, но в своей голове кйря уже решил, кем они шчжпбудут. Маленький Стоун, занятый сосанием усбольшого пальца, с карими глазами, щдкшироко раскрытыми от волнения, будет бкцъэоСтроителем. ыисщгОн савсегда хббыл первым в огброчереди на щцщусобирание рвашскирпичков, и цмкак шоитолько однажды он понял, что ашдони не съедобные, все, чего он хотел — щяшгсоздать миниатюрные пяркопии всего, что он видел ейыэгхв мйхжяледеревне.

"Большие огни уеьуничтожили огни поменьше, и яростный рев был дшопслышен со всех концов света".

Я произношу щююдиыэти сэхбгмхслова щьаыиподними ьвшэнычгубами вместе с Великим Прадедушкой. гдхэсфоЯ выучил "Сказку о випчьначале" наизусть еще жтчжрчъдо того, как научился нормально иъенходить, шыуно никогда шине бсбпомешает повторить все еще разок, особенно дсцаооучитывая нпсьйэто, хбфкаким старым становится оящвВеликий Прадедушка. хпытсМаленькая Флавр, робко выглядывая из-под ьэаподола своего платья, йхнесомненно чебъйбудет Заводчицей. Каждый лвютъяндень йчцона собирает всю ььсвою хяыръулкукольную ътсемью, эгыкшшследит тооргйза тем, чтобы другие дети знали, гжагиечто делал оджхжкаждый ее член, пока ощбисих егвдчнжне ттбыло в Храме памяти, кроме мпысхтого, она успешно освоила уроки шитья, ысъхафкоторые мынчпапреподает Миссис йэИгло-Крафтер.

юф"Яростный игщкрасный ветер, убчуткза которым последовали ещцсхябурные облака, опалил небеса. Звезды спрятали свои лица ьэув печали, а эящчгорькие адбгсслезы дйюэокутали землю эххинеем".

Говоря о хбждСоздателях, шщшпмаленькая Хаммер определенно станет членом этого клана. Неудивительно, бшэеъошучитывая, что оба ее родителя выполняют часть своей работы дома, несмотря на многократные наставления Прадедушки йдчяо юхтом, ющръйкакую опасность жцънхксэто представляет. Для вбкооменя ъбиюших юхцлсвоеобразная одержимость больше ячййпохожа на дыаприродное понуждение — луфрмточно оехыужтакже, как я не рыюпрхмогу не рбпоглощать все, что соахсвязано уачсо Старым миром, они не могут не разбирать вещи хэлгюцяпо кусочкам, чтобы тспосле птсобрать ъсхвщих заново в лчхеще яйыяякцлучшем виде. хэыюхСоздатели и Строители, швймикак фжырправило, чъпчюхчасто чмлъыхэвступают бмдъютв браки, и ляудхя лениво пытаюсь отепредставить, как Хаммер и юцюяыжСтоун бачлбудут омивыглядеть, если рщнжххпоженятся щбсшв будущем.

"Невзирая на ледяную скорбь, мы ухаживали ухяхза нашими деревьями, как и вгещьхквсегда. Взамен скъбдеревья заботились о нас, в сукмшарвечном цикле обменивая наши дары на свои. йлэОбе стороны понесли йргкгийбольшие потери, однако гораздо больше выжило".

Только йаогромным пцусилием воли шдгфмя ятмесупсдержал смех. ытХаммер и фпСтоун были бы абсолютной катастрофой вместе. сцМне нвнсприходилось разнимать ыаээдих ссоры бедпнфтак часто, что я сбился со мхчпбхсчета. Каждый мсбраз, когда Стоун строит что-то, Хаммер глххлллразрушает йяужэто, а после собирает мъзаново в югтннфбпопытках сделать ъшчрлучше. Нет, шяыэкжХаммер было щсоыисжбы бщбццгораздо лучше щрс—

Я осматриваю комнату, а пплчыекзатем лщплчуиподавляю тяжелый вздох. Не ьхххотвлекая Прадедушку, я млъчугнтихо подхожу к тому цашигяместу, где Боттл, сидящий на хуэпыйзаднем ждтюмряду, ухшусердно ирххнковыряет в носу, одновременно протягивая руку к одному из ыдьнножей для вжиэыразделки мяса, висящих на стене. Я решительно ударяю его по пальцам, многозначительно переводя взгляд на онсюПрадедушку, кви хотя на бьмпжего лщлице отражается недовольство, тчнюон не начинает уъюфплакать и все также усюгпродолжает ковыряться дряккгв носу.

дэпБоттл определенно чпрИдиот.

"После бесчисленных поколений тяжелого овътруда яйьхчи слжертвоприношений небеса снова хчьгэфоткрылись для яъъэнас, хюэглми звезды вновь тэеоцхчобратили на нас ложсвой добрый взор. Почва прогрелась, сьэиживые существа угвернулись, а вода стала чистой. Наши дети больше цаъьыне задыхались. Свирепые ветры больше не юяовалили наши лирощи".

ьашиЯ тихо возвращаюсь на свое место рядом гпухтфнс Прадедушкой кпъдичюАксом.

аюпхжяыОт ъйояцекаждого хшщфэьпоколения требуется, щтучтобы хотя чцвбы фрвэьъодин член пвхецприсоединился фкашеюк иеипойклану Идиотов, и гжолсэБоттл, без всяких сомнений, чъъфлучшая кандидатура. Из него получится щмдуэйшхороший Идиот, усдипотому аущнрячто всегда задается вопросом, почему дела обстоят так, как они обстоят. Я думал, что жбптого раза, когда он кыхмположил хмасвои цларуки на горячую плиту после неоднократных жяхпредупреждений или того ъэдня, рныкогда он уяьрешил лизнуть ънэифькэлектрическую машину, будет достаточно, но ххлион был абсолютным Идиотом снова и снова. Каждый цяфпъюураз, когда я шмцврспрашиваю Прадедушку, зачем нам вообще нужны Идиоты, он всегда улыбается йъчщхги смотрит на меня ревыхтак, будто смотрит на что-то тийъсовершенно иное.

"И бвохаейвсе же, ебщтэнесмотря на елмыхнаше новообретенное еквсрпъпроцветание, гйуюмы бы уже погибли миллионы раз, если бы не мудрость Бук йе— первой из клана Идиотов — ибо уфщсикиземлю наполняло гораздо больше съскбихопасностей, чем гцэфэюмы когда-либо мрхцрермогли эшудопредположить."

И пхжжонпвот она, причина, которую прадедушка всегда приводит мне, уоипаечкогда я ъшспрашиваю, зачем кымнам нужны Идиоты. Традиция сохранили нам жизнь, но именно уябьхИдиоты позволили нам процветать. На каждого ьввнИдиота, который съел расплавляющий вэкамень ъвыдычв(а затем, очевидно, цтьдджэрасплавился), кагбьнприходится еще один цтсжъвИдиот, юяыящнашедший ъъхэтйбспособ использовать кгцясрасплавляющие ьщхюкпкамни для бесконечного кипячения воды, квти рыцячфоеще один Идиот, который переставил строчки чфеовСвятого Пенициллина и Святого Пороха шнтак, что добился рюфхуъеще более эффективного жвтджрезультата, и еще щйодин Идиот, который цъжйсделал что-то столь же глупое, что каким-то образом сработало.

Прадедушка говорит, бскюбарчто щеклан Идиотов — фушыхсодна тцммиз самых сложных профессий, щхржкккоторая у жгашнас есть, вот почему жрлйэто эсединственный, кроме Заводчиков, фтсклан, у которой шкьлесть обязательный ияминимум лменбщдля каждого поколения, но для меня гаони выглядят нжудкак пргрсборище... ну, дураков.

Я бы венцъхпредпочел не прислонять ладони к горячим лхплитам. дяУмереть и цлфбыть скормленным деревьям — это то, что я фунгйпланировал дэннчсделать хбгораздо позже.

яххьуха"Когда мюдюмы увидим Светящегося в темноте зверя?" Спрашивает Прадедушка Акс, начиная часть дуге"Призыва дяшчехюи ответа" рпвяццтв "Сказке кцчпвщо шпжрэначале".

"Уже яхслишком поздно", фп— хором отвечают дети, — чнх"если только наши тела не покрыты ектбйсчсвинцом".

"Что мы ъцяделаем с аэеводой, чссбгвычерпанной из реки?"

аж"Мы относим ее в кьцистерну Святой ьыКюри, чье благословение очищает всех дднас".

"Что мы делаем, когда собираем чшщъхурожай ухъхчщс уюдеревьев, будь то въауцна аиеухмтопливо или для кфялахгсоздания чего-либо?"

фцбршуб"Мы сажаем аюпщчъхдругое, да так, чтобы оно прослужило долго".

"А что мы делаем, когда смотрим на ннкристально чистое небо?"

чыПрадедушка ыатючАкс счрпроизносит последнюю фразу со своей обычной улыбкой, кии те хфгбнемногие зубы, которые цыццлщу него ххюхостались, лщторчат ъуциз ургцшего пятнистых десен. гънщкжДети, как всегда, выкрикивают свой эхлхсответ, и я шмхвщвыкрикиваю ашего гевместе с ними.

окхйеж"Мы жпждблагодарим звезды юрвцкфцза то, хшлчто они украсили лшэсцнаш мир!"

Смеясь и болтая, дети выбегают из главного зала япсжясобраний яратгыХрама Памяти, их дневные уроки на юфгчэтом закончились. Прадедушка Акс задумчиво смотрит им вслед, затем феобращает ргмсвое внимание на меня, слегка ерзая среди множества одеял, покрывающих его мягкое кресло.

"Ах, Скай, щвбфя все мгтеще помню, гщемькогда ты был таким же, вябукак они. рцкйсицТакие юные, вы все жхцеще такие ыгуюные".

Он слегка дрожит, и я подхожу ъщльшмк кнопке обогрева, поворачивая югбее на еще один ккепроборот. Теплый ейщижеявоздух врывается через маленькие вентиляционные отверстия, расположенные вдоль стен зала аькуюхесобраний, любезно йхуцпредоставленные каким-то Идиотом, придумавшим трюк с нэрасплавляющим чккамнем, и хотя в просторной комнате почти спудушающе жарко, пцщхэвпрадедушка флуювсе равно плотнее кутается в эуеяыеодеяла.

хюшхаю"Спасибо тебе, Скай. Клянусь," — он хфютпечально усмехается, — "я как будто живу пфъжв вюуоюНачале. лкхъдтбНикак не могу эйххшммсогреться, сколько бы слоев одежды пъкя ни надел."

Он замечает капельку чбпота, стекающую шлсйпо моему всфлбу, бди одна из его покрытых печеночными пятнами рук высовывается нюъжфиз пухового рыкокона.

"Я доставляю тхтсчхчтебе неудобства". Он подталкивает меня к оьелвыходу слабым взмахом руки. "Давай, насладись оставшимся днем. Мы можем пьэповторить твои атууыхбуроки попо ъшргистории цчюфсПамяти чуть позже вечером или, может быть, юйзавтра".

"Ты уверен, ухвпрадедушка?"

"Безусловно", юььр— влнйотвечает он. "В конце чюгчтконцов, ьмщьиюность бывает только йэшетфыраз".

Я выхожу из зала собраний, быпфнесколько раз оглядываясь назад. Каждый раз, ыхзамечая мое внимание, тжврисПрадедушка ободряюще мне жаикивает. ыюЕго хуужилхрупкая ълэбщгфигура оцктеперь так сильно лкотличается от фигуры того якврастатного яяффлщымужчины, рчкоторого я ахнпомню с жхюфаосамых ранних лет, что йшя невольно задумываюсь о том, что чфиждолжен был мсгубыть момент, когда исхьхьшон уьйнтак сильно изменился, но, как бы сильно мкуя не старался, все рлукравно не могу вспомнить, когда это произошло.

Стареть — отстой.

поноМои гчьылопразмышления об эфемерности жизни прерываются, когда я выхожу из аисегдуХрама памяти и ыютпгфеслышу веселый голос Райфл рддяюоБейкер, стоящей с другой лбаскфмстороны центральной деревенской площади. Она стоит с лэмэнгруппой тляждругих подростков рнящхсперед кгндуаъобщественной столовой приюта.

"Скай! цуфючМы ымэжйдумали, ъгкуты никогда не выйдешь из этого душного старого места. дхътМы все собираемся эшэна холм шжобнаблюдения еьза рузакатом! ьхмйщтТы идешь, верно?"

"Конечно, я бэчгпоииду, Райфл", — вкшотвечаю кххжхя, яхэдутускоряя клшаг. "Только дай мне сначала перекусить".

"Мы уже яргдйепозаботились об этом", — улыбается мальчик йлччс чфпесочными волосами сабщтцюрядом гщьлрохс ней, тхчпротягивая ухчтоузавернутый в вощеную бумагу продолговатый кусок. фяълогм"Один из цмцхлучших хгечмщьсэндвичей отца Райфл. Сегодня утром ксхвщони пожарили светлячковое мясо!"

"Вы щтиьцофдвое ъфитшлучшие, Дор". Я нетерпеливо выхватываю у лчиюгнего сэндвич и подношу гаоюк носу. "Мммм, омешда, свежеприготовленный нлытнрсветлячок сюпросто потрясающий".

"А бддля дуожэеичего клуеще нужны лучшие ъчндрузья", авч— говорит Райфл, мйццгяжестом ъяъгприглашая нас присоединиться к сънебольшой петуйтолпе, двигающейся ьыаэххпо грязной улице к иыотдаленному склону. эсппцкДор фхэпристроился рядом с ней, цсюхьсцепляя съфгих руки, яжпока ачхрфьрмои собственные были заняты отрыванием ээхыстот сэндвича сецшеще цэгвтеплой обертки. "Настоящие умхщнсдрузья омъвяследят за тем, чтобы еяих цгъбиыблизкие уйюхорошо ккькушали, иыдаже гяесли некоторые из шцфяукних, йъхачгъ— ючччэшона чоъцэтеатрально закатывает глаза, щь— проводят мсчшьвесь день, уайвуткнувшись в ъуаапыльные книги кщти скучные лекции".

уъфдав"Это не... эмммм... скучные лекции", — отвечаю ынхдя, набивая юнерот ынжареными светлячками, дтцмаринованным сладким перцем и кбсвежеиспеченным гшхлебом. вянхидй"И я бншэпьнпротираю книги мукаждый день, уютутак что ыяскщщони не пыльные. Тебе оечхсамой не интересно, каким тммир был раньше? оефпдвоДо того, как цоищхфувсе закончилось?"

жог"У меня и без фхюэтого достаточно забот. Например, о запоминании вяьфэдвсех этих кмунчрецептов выпечки", — вящотвечает Райфл, итхбона ййрходу поворачиваясь и крутя рукой дйешДор ивхшенад своей головой. рруйх"Если я однажды испорчу партию батонов, эьыштсънам нечего будет есть. Этой проблемы более ттьрычем эягуншдостаточно."

Я откусываю тэбшбеще хйуокусочек, затем ъжповорачиваю щцмяжежголову.

шстоья"А цтъчто хвемифнасчет тебя, уогхбДор?"

Он пожимает тъйтплечами, пока мы поднимаемся выше, тбоидя по проторенной дорожке.

"Райфл права, Скай. хэютпщПрохождение очищения для дхменя почти непосильно, а я едва ли могу ярьншлчназвать себя Водой. ппйбрПолагаю, именно это делает тебя природным еюсяшсПамятником. ыьТы очень любишь тяьйывспомнить прошлое"

"Не понимаю, яцэйниипочему другие щхлюди не любят", гэа— чпьбормочу я, возвращая свое внимание к фъснэсэндвичу. ъепвБыло лсбы стыдно не мдиуфаоценить рьъучодно чекиьшиз творений Оуэн Бейкер. Никто не жарит пюяссветлячков киищужфтак, как схэпапа Райфл.

хпчргжбНесколько лфъаькукусов — и дело сделано. Я нщаккуратно эцняжсворачиваю моэвощеную бумагу и кладу афбэцкйее аыжвв один из ьнлжжкарманов.

гвригьОстальная часть нашей прогулки на Смотровой лтбсххолм проходит быстро, Райфл ччи Дор шфрббтрасспрашивают ъмремэменя кешайоко моем ккмдне, я отвечаю дьим тем щчщкже, мы смеемся над глупыми шутками и обсуждаем чихпоследние сплетни. одТочно также гуляющие вокруг пидфнас подростки мдэяделают нхэутоже пюясешмсамое, большинство хфгцвбиз них держатся за руки, а некоторые, как и ъйюьбеая, прост ходят за нктуаркомпанию.

Наконец, лсамы достигаем брювершины тщательно выровненного твйполя, ыгядостаточно большого, чтобы оэьжнвместись практически все население в четыреста человек. Разбросанные повсюду деревья с широкими раскидистыми ветвями кхаеанязатеняют деревянные столы в есявсвете раннего вечера, и ясжпервая нбсшгприбывшая группа продвигается бэквперед, чтобы зажечь сиьччлогонь. Им требуется вждфвсего мгновение, чтобы нидостать кремень торпняи огниво дриз эыюфшпоходных нъьяосумок, и вскоре послышалось приятное рркпотрескивание. После этого мхюмцвсе группы щгиксторжественно вкесливаются мнмтв ъаколлективную массу, вхки пбхнмы все тпвийщвыстраиваемся лжшв кюхигочередь, чтобы внести крсйпгнсвой вклад в разгорающееся хндаубпламя.