Дорога, устланная кровавыми ликорисами

Дорога, устланная кровавыми ликорисами

То, что видели, — угасло.

То, что исчезло, — запомнилось.

Я стою на краю света,

Слышу, как прорастает земля,

Жду, когда снова расцветёт эфифиллум,

Оставляя свой аромат уходящим годам.

На том берегу нет маяка,

Но я всё ещё смотрю вдаль.

Тьма посеребрила волосы,

Крепко сжимаю свой факел.

Он придёт, говорю я себе,

Я не боюсь,

Я очень люблю его.

...

Ступая по бескрайним полям чарующих, смертоносных ликорисов, души умерших, словно зомби-марионетки, с пустыми глазами и невесомой походкой, сопровождаемые этими цветочными духами, вскормленными кровью, шли по дороге в ад.

Не зная, что такое смерть, не зная, что такое спасение.

Возможно, они изначально не знали, в чём смысл жизни, и в чём смысл смерти.

Он изящно сорвал один цветок Хигана, поднёс к носу, вдохнул аромат и тихо вздохнул. Его голос, казалось, летел сквозь тысячелетия и до сих пор отдавался эхом в ушах: «Цветок Хигана… Обольстительный, прекрасный… Но кто знает, что лишь пройдя через тысячелетние круги перерождений, через боль цветения и увядания, он становится алым, как кровь, пленяя души?»

«Красота — это смертельная рана».

«А ты — тоже яд, шаг за шагом загоняющий в могилу», — он опустил цветок, обернулся и ослепительно улыбнулся. Его глаза, тёмные, как ночь, слегка прищурились, подобно этим цветам Хигана, сводящим с ума и влекущим к смерти.

«Право, не знаю, зачем ты была так своенравна, что решила последовать примеру Паллады и переродиться человеком», — он слегка нахмурился, словно раздосадованный, и шагнул в заросли ликорисов. Его тёмная фигура замерцала, готовая в следующую секунду раствориться, подобно этим цветам, обратившись в кровь.

«В этой жизни ты непременно пожалеешь о своём решении».

«Моя дорогая сестра в этом мире~»

«Я с нетерпением жду нашей новой встречи».

«Хех».

После голоса, звучавшего словно из другого мира, наступила полная тишина.

Его смех казался презрительным, но в нём таилась и тысячелетняя, неизбывная печаль, скорбь.

...

Кто же подобен этому цветку Хигана?

Дитя, заблудившееся на перепутье, закрой глаза и доверься моим объятиям.

Достаточно того, что есть я. Никто другой не нужен.

Если она посмеет протянуть к тебе свои когти, я без колебаний убью её.

.......

— А! — Хасс вскрикнула и начала жадно хватать ртом воздух. Спина покрылась холодным потом. Взглянув на яркие звёзды за окном, Хасс поняла, что это был всего лишь сон. Но такой реалистичный, такой пугающий.

Хасс стало страшно, воспоминания о сне всё ещё вызывали трепет.

Человек из сна… такой знакомый… Кто он? Почему он так знаком…

Почему… он явился ей во сне?

Хасс обняла колени и покачала головой. Возможно, она ошибается. Это, должно быть, просто обычный сон. Она слишком долго находится в мире «Святого Сэйи», вот и разволновалась. Это просто «что днём на уме, то ночью во сне», точно.

Успокоив себя таким образом, Хасс почувствовала себя лучше. Сонливость как рукой сняло. Она накинула куртку и вышла на улицу.

— Море… как хорошо, — раскинув руки, Хасс стояла на скале. Перед ней расстилалось бурлящее море, а уши улавливали тихий шёпот волн. В душе воцарились невиданные прежде покой и умиротворение.

— О море, почему ты обладаешь такой магией? Глядя на тебя, люди чувствуют свою ничтожность, но в то же время их души наполняются простором, — бормотала Хасс себе под нос. Она села, скрестив ноги, и просто смотрела на волны, слегка опустив веки.

— У моря нет магии. Это сердце, сердце шалит.

Это был чарующий, мягкий женский голос. Длинные волосы женщины, волнистые, как морские валы, развевались на ветру, описывая красивую дугу. Белоснежное длинное платье касалось земли. Его белый цвет и серебряная кайма говорили о благородстве и изяществе. Снежная кожа, пленительные черты, стройная фигура. Глаза были нежного фиолетового оттенка с вкраплениями цвета морской волны — это сочетание не выглядело беспорядочным, а наоборот, создавало ощущение гармонии. Слегка приоткрытые алые губы были особенно соблазнительны, словно приглашая поцеловать их. Высокий нос, брови, словно нарисованные, — всё это трогало душу.

Она словно парила в воздухе, несомая волнами и морской пеной.

Какая же красавица!

Хасс застыла, поражённая. Ей показалось, что женщина перед ней была прекрасна, как демон, как эльф, но больше всего — как морская фея.

— Сердце бывает нетерпеливым, бывает испуганным, бывает беспокойным. Оно может обманывать, а может утешать. Перед лицом этого безбрежного моря сердце обретает невиданное прежде удовлетворение, — женщина говорила тихим, звенящим, как колокольчик, голосом. Каждое её движение было исполнено изящества. — Однако возможность очистить душу или обрести покой перед морем — это тоже благословение.

— Вы… — Хасс тупо уставилась на женщину. Лишь спустя долгое время она опомнилась и задумалась, кто перед ней. Не враг ли? Или кто-то со стороны Морского Императора Посейдона?

Но от женщины исходило чувство… чувство, что она ни за что не причинит ей вреда.

Очень странно, но это чувство было реальным.

— Хе-хе, — женщина прикрыла рот рукой и тихо рассмеялась. Её тонкие пальцы коснулись застывшего лица Хасс. Чарующий голос нежно прозвучал у самого уха, почти лишив Хасс рассудка.

— Малышка Хасс, — её взгляд в этот момент был как никогда нежен. — Пожалуйста, запомни. Моё имя…

«Амфитрита».

«Королева Морей, Амфитрита».

«И твоя лучшая подруга, Амфитрита».

Когда слова стихли, женщина увидела широко раскрытые от изумления глаза Хасс и не смогла сдержать ласковой улыбки. Она оставила на лбу Хасс лёгкий, почти неощутимый поцелуй, затем взмахнула длинной рукой, и её белый, похожий на морскую пену, подол затанцевал на ветру. А сама она уже исчезла в морской синеве.

— Амфитрита… — Хасс взволнованно пробормотала это имя. Ей казалось, что она где-то его слышала. Но только когда женщина назвала себя Королевой Морей, она окончательно всё поняла.

Кто ещё мог быть таким воплощением моря, такой благородной и изящной женщиной, кроме Королевы Морей Амфитриты из греческой мифологии?

К сожалению, когда Хасс опомнилась, женщина уже исчезла, словно всё произошедшее было лишь иллюзией.

— А… Наверное, я всё ещё сплю, — Хасс похлопала себя по щекам и, продолжая обманывать себя, вернулась в комнату. Затем, словно не желая больше видеть этот мир, она поспешно закрыла глаза, бормоча: «Это точно сон, точно сон, точно сон, точно сон…» — и уснула.

На следующее утро.

— А!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

— Что случилось? Что случилось? — Услышав вопль Хасс, обеспокоенный Папочка Шион примчался в её комнату.

— У-у-у-у-у, — Хасс разрыдалась. — Я грешница, я грешница! Я упустила шанс подцепить жену этого старого хрыча Посейдона для продвижения своего плана по развитию BL! У-у-у-у-у-у-у-у!

Ох…

Читатели, пожалуйста, не пугайтесь предыдущих высокопарных отрывков. Не думайте, что автор исправился, встал на путь истинный, перестал нести бред и жаловаться. На самом деле, автор совсем не изменился.

Всё так же несёт бред, всё так же жалуется, всё так же отклоняется от сюжета 【разводит руками】. Лишь изредка добавляет немного литературности.

Поэтому после этой главы, пожалуйста, верьте, что вы всё ещё во сне. Да, точно, во сне 【самогипноз】.

Однако, несмотря на все старания автора написать что-то литературное, после подсчёта слов оказалось, что их всё равно не набралось и трёх тысяч, ааааааааааа!