Как дядю моего, Ивана Ильича,Нечаянно сразил удар паралича,В его наследственном имении Корсунском, —Я памятник ему воздвигнул сгоряча,А души заложил в совете опекунском.
Мои домашние, особенно жена,Пристали: «Жизнь для нас на родине скучна!»Кто: «Ангел!», кто: «Злодей! вези нас за границу!»Я крикнул старосту Ивана Кузьмина,Именье сдал ему и — укатил в столицу.
В столице получив немедленно паспорт,Я сел на пароход и уронил за бортГорячую слезу, невольный дар отчизне...«Утешься, — прошептал нас увлекавший черт, —Отраду ты найдешь в немецкой дешевизне». —
И я утешился... И тут уж недолгаРазвязка мрачная: минули мы брегаСвященной родины, минули Свинемюнде,Приехали в Берлин — и обрели врагаВ Луизе-Августе-Фернанде-Кунигунде.
Так горничная тварь в гостинице звалась.Но я предупредить обязан прежде вас,Что Лидия — моя дражайшая супруга —Ужасно горяча: как будто родиласьПод небом Африки; в ней дышат страсти юга!
В отечестве она не знала им узды:Покорно ей вручив правления бразды,Я скоро подчинил ей волю и рассудок(В сочельник крошки в рот не брал я до звезды,Хоть голоду терпеть не может мой желудок),
И всяк за мною вслед во всем ей потакал,Противоречием никто не раздражалИз опасенья слез, трагических истерик...В гостинице, едва я умываться стал,Вдруг слышу: Лидия бушует, словно Терек.
Я бросился туда. Вот что случилось с ней...О ужас! о позор! В небрежности своей,Луиза, Лидию с дороги раздевая,Царапнула слегка булавкой шею ей,А Лидия моя, не долго размышляя...
Но что тут говорить? Тут нужны не слова,Тут громы нужны бы... Недвижна, чуть жива,Стояла Лидия в какой-то думе новой.Растрепана коса, поникла голова:«На натиск пламенный ей был отпор суровый!..»
Слова моей жены: «О друг, Иван Ильич! —Мне вспомнились тогда. — Здесь грубость, мрак и дичь,Здесь жить я не могу — вези меня в Европу!»Ах, лучше б, душечка, в деревне девок стричьДа надирать виски безгласному холопу!
И тяжко я вздохнул о родине моей
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|