Leporello. O statua gentilissimaDel gran' Commendatore!.....Ah, Padrone!
Дождемся ночи здесь. Ах, наконецДостигли мы ворот Мадрита! скороЯ полечу по улицам знакомым,Усы плащом закрыв, а брови шляпой.Как думаешь? узнать меня нельзя?
Да! Дон Гуана мудрено признать!Таких, как он, такая бездна!
Шутишь?Да кто ж меня узнает?
Первый сторож,Гитана или пьяный музыкант,Иль свой же брат нахальный кавалер,Со шпагою под мышкой и в плаще.
Что за беда, хоть и узнают. Только бНе встретился мне сам король. А впрочем,Я никого в Мадрите не боюсь.
А завтра же до короля дойдет,Что Дон Гуан из ссылки самовольноВ Мадрит явился, — что тогда, скажите,Он с вами сделает?
Пошлет назад.Уж верно головы мне не отрубят.Ведь я не государственный преступник.Меня он удалил, меня ж любя;Чтобы меня оставила в покоеСемья убитого...
Ну то-то же!Сидели б вы себе спокойно там.
Слуга покорный! я едва-едваНе умер там со скуки. Что за люди,Что за земля! А небо?.. точный дым.А женщины? Да я не променяю,Вот видишь ли, мой глупый Лепорелло,Последней в Андалузии крестьянкиНа первых тамошних красавиц — право.Они сначала нравилися мнеГлазами синими, да белизною,Да скромностью — а пуще новизною;Да, слава богу, скоро догадался —Увидел я, что с ними грех и знаться —В них жизни нет, всё куклы восковые;А наши!.. Но послушай, это местоЗнакомо нам; узнал ли ты его?
Как не узнать: Антоньев монастырьМне памятен. Езжали вы сюда,А лошадей держал я в этой роще.Проклятая, признаться, должность. ВыПриятнее здесь время проводили,Чем я, поверьте.
Бедная Инеза!Ее уж нет! как я любил ее!
Инеза! — черноглазая... о, помню.Три месяца ухаживали вы,За ней; насилу-то помог лукавый.
В июле... ночью. Странную приятностьЯ находил в ее печальном взореИ помертвелых губах. Это странно.Ты, кажется, ее не находилКрасавицей. И точно, мало былоВ ней истинно прекрасного. Глаза,Одни глаза. Да взгляд... такого взглядаУж никогда я не встречал. А голосУ ней был тих и слаб — как у больной —Муж у нее был негодяй суровый,Узнал я поздно... Бедная Инеза!..
Что ж, вслед за ней другие были.
Правда.
А живы будем, будут и другие.
И то.
Теперь которую в МадритеОтыскивать мы будем?
О, Лауру!Я прямо к ней бегу являться.
Дело.
К ней прямо в дверь — а если кто-нибудьУж у нее — прошу в окно прыгнуть.
Конечно. Ну, развеселились мы.Недолго нас покойницы тревожат.Кто к нам идет?
Сейчас она приедетСюда. Кто здесь? не люди ль Доны Анны?
Нет, сами по себе мы господа,Мы здесь гуляем.
А кого вы ждете?
Сейчас должна приехать Дона АннаНа мужнину гробницу.
Дона АннаДе Сольва! как! супруга командораУбитого... не помню кем?
Развратным,Бессовестным, безбожным Дон Гуаном.
Ого! вот как! Молва о Дон ГуанеИ в мирный монастырь проникла даже,Отшельники хвалы ему поют.
Он вам знаком, быть может?
Нам? нимало.А где-то он теперь?
Его здесь нет,Он в ссылке далеко.
И слава богу.Чем далее, тем лучше. Всех бы их,Развратников, в один мешок да в море.
Что, что ты врешь?
Молчите: я нарочно...
Так здесь похоронили командора?
Здесь; памятник жена ему воздвиглаИ приезжает каждый день сюдаЗа упокой души его молитьсяИ плакать.
Что за странная вдова?И не дурна?
Мы красотою женской,Отшельники, прельщаться не должны,Но лгать грешно; не может и угодникВ ее красе чудесной не сознаться.
Недаром же покойник был ревнив.Он Дону Анну взаперти держал,Никто из нас не видывал ее.Я с нею бы хотел поговорить.
О, Дона Анна никогда с мужчинойНе говорит.
А с вами, мой отец?
Со мной иное дело; я монах.Да вот она.
Отец мой, отоприте.
Сейчас, сеньора; я вас ожидал.
Что, какова?
Ее совсем не видноПод этим вдовьим черным покрывалом,Чуть узенькую пятку я заметил.
Довольно с вас. У вас воображеньеВ минуту дорисует остальное;Оно у нас проворней живописца,Вам все равно, с чего бы ни начать,С бровей ли, с ног ли.
Слушай, Лепорелло,Я с нею познакомлюсь.
Вот еще!Куда как нужно! Мужа повалилДа хочет поглядеть на вдовьи слезы.Бессовестный!
Однако уж и смерклось.Пока луна над нами не взошлаИ в светлый сумрак тьмы не обратила,Взойдем в Мадрит.
Испанский гранд как ворЖдет ночи и луны боится — боже!Проклятое житье. Да долго ль будетМне с ним возиться? Право, сил уж нет.
Клянусь тебе, Лаура, никогдаС таким ты совершенством не играла.Как роль свою ты верно поняла!
Как развила ее! с какою силой!
С каким искусством!
Да, мне удавалосьСегодня каждое движенье, слово.Я вольно предавалась вдохновенью.Слова лились, как будто их рождалаНе память рабская, но сердце...
Правда.Да и теперь глаза твои блестятИ щеки разгорелись, не проходитВ тебе восторг. Лаура, не давайОстыть ему бесплодно; спой, Лаура,Спой что-нибудь.
Подайте мне гитару.
О brava! brava! чудно! бесподобно!
Благодарим, волшебница. Ты сердцеЧаруешь нам. Из наслаждений жизниОдной любви музыка уступает;Но и любовь мелодия... взгляни:Сам Карлос тронут, твой угрюмый гость.
Какие звуки! сколько в них души!А чьи слова, Лаура?
Дон Гуана.
Что? Дон Гуан!
Их сочинил когда-тоМой верный друг, мой ветреный любовник.
Твой Дон Гуан безбожник и мерзавец,А ты, ты дура.
Ты с ума сошел?Да я сейчас велю тебя зарезатьМоим слугам, хоть ты испанский гранд.
Зови же их.
Лаура, перестань;Дон Карлос, не сердись. Она забыла...
Что? что Гуан на поединке честноУбил его родного брата? Правда: жаль,Что не его.
Я глуп, что осердился.
Ага! сам сознаешься, что ты глуп.Так помиримся.
Виноват, Лаура,Прости меня. Но знаешь: не могуЯ слышать это имя равнодушно...
А виновата ль я, что поминутноМне на язык приходит это имя?
Ну, в знак, что ты совсем ух не сердита,Лаура, спой еще.
Да, на прощанье,Пора, уж ночь. Но что же я спою?А, слушайте.
Прелестно, бесподобно!
Прощайте ж, господа.
Прощай, Лаура.
Ты, бешеный! останься у меня,Ты мне понравился; ты Дон ГуанаНапомнил мне, как выбранил меняИ стиснул зубы с скрежетом.
Счастливец!Так ты его любила.Лаура делает утвердительно знак.Очень?
Лаура делает утвердительно знак.
Очень.
И любишь и теперь?
В сию минуту?Нет, не люблю. Мне двух любить нельзя.Теперь люблю тебя.
Скажи, Лаура,Который год тебе?
Осьмнадцать лет.
Ты молода... и будешь молодаЕще лет пять иль шесть. Вокруг тебяЕще лет шесть они толпиться будут,Тебя ласкать, лелеять, и дарить,И серенадами ночными тешить,И за тебя друг друга убиватьНа перекрестках ночью. Но когдаПора пройдет, когда твои глазаВпадут и веки, сморщась, почернеютИ седина в косе твоей мелькнет,И будут называть тебя старухой,Тогда — что скажешь ты?
Тогда? ЗачемОб этом думать? что за разговор?Иль у тебя всегда такие мысли?Приди — открой балкон. Как небо тихо;Недвижим теплый воздух, ночь лимономИ лавром пахнет, яркая лунаБлестит на синеве густой и темной,И сторожа кричат протяжно: «Ясно!..»А далеко, на севере — в Париже —Быть может, небо тучами покрыто,Холодный дождь идет и ветер дует.А нам какое дело? слушай, Карлос,Я требую, чтоб улыбнулся ты...— Ну то-то ж! —
Милый демон!
Гей! Лаура!
Кто там? чей это голос?
Отопри...
Ужели!.. Боже!..
Здравствуй...
Дон Гуан!..
Как! Дон Гуан!..
Лаура, милый друг!..
Кто у тебя, моя Лаура?
Я,Дон Карлос.
Вот нечаянная встреча!Я завтра весь к твоим услугам.
Нет!Теперь — сейчас.
Дон Карлос, перестаньте!Вы не на улице — вы у меня —Извольте выйти вон.
Я жду. Ну что ж,Ведь ты при шпаге.
Ежели тебеНе терпится, изволь.
Ай! Ай! Гуан!..(Кидается на постелю.)
Вставай, Лаура, кончено.
Что там?Убит? прекрасно! в комнате моей!Что делать мне теперь, повеса, дьявол?Куда я выброшу его?
Быть может,Он жив еще.
Да! жив! гляди, проклятый,Ты прямо в сердце ткнул — небось не мимо,И кровь нейдет из треугольной ранки,А уж не дышит — каково?
Что делать?Он сам того хотел.
Эх, Дон Гуан,Досадно, право. Вечные проказы —А все не виноват... Откуда ты?Давно ли здесь?
Я только что приехалИ то тихонько — я ведь не прощен.
И вспомнил тотчас о своей Лауре?Что хорошо, то хорошо. Да полно,Не верю я. Ты мимо шел случайноИ дом увидел.
Нет, моя Лаура,Спроси у Лепорелло. Я стоюЗа городом, в проклятой венте. Я ЛаурыПришел искать в Мадрите.(Целует ее.)
Друг ты мой!..Постой... при мертвом!.. что нам делать с ним?
Оставь его: перед рассветом, рано,Я вынесу его под епанчоюИ положу на перекрестке.
ТолькоСмотри, чтоб не увидели тебя.Как хорошо ты сделал, что явилсяОдной минутой позже! у меняТвои друзья здесь ужинали. ТолькоЧто вышли вон. Когда б ты их застал!
Лаура, и давно его ты любишь?
Кого? ты, видно, бредишь.
А признайся,А сколько раз ты изменяла мнеВ моем отсутствии?
А ты, повеса?
Скажи... Нет, после переговорим.
Все к лучшему: нечаянно убивДон Карлоса, отшельником смиреннымЯ скрылся здесь — и вижу каждый деньМою прелестную вдову, и ею,Мне кажется, замечен. До сих порЧинились мы друг с другом; но сегодняВпущуся в разговоры с ней; пора.С чего начну? «Осмелюсь»... или нет:«Сеньора»... ба! что в голову придет,То и скажу, без предуготовленья,Импровизатором любовной песни...Пора б уж ей приехать. Без нее —Я думаю — скучает командор.Каким он здесь представлен исполином!Какие плечи! что за Геркулес!..А сам покойник мал был и щедушен,Здесь, став на цыпочки, не мог бы рукуДо своего он носу дотянуть.Когда за Эскурьялом мы сошлись,Наткнулся мне на шпагу он и замер,Как на булавке стрекоза — а былОн горд и смел — и дух имел суровый...A! вот она.
Опять он здесь. Отец мой,Я развлекла вас в ваших помышленьях —Простите.
Я просить прощенья долженУ вас, сеньора. Может, я мешаюПечали вашей вольно изливаться.
Нет, мой отец, печаль моя во мне,При вас мои моленья могут к небуСмиренно возноситься — я прошуИ вас свой голос с ними съединить.
Мне, мне молиться с вами, Дона Анна!Я не достоин участи такой.Я не дерзну порочными устамиМольбу святую вашу повторять —Я только издали с благоговеньемСмотрю на вас, когда, склонившись тихо,Вы черные власы на мрамор бледныйРассыплете — и мнится мне, что тайноГробницу эту ангел посетил,В смущенном сердце я не обретаюТогда молений. Я дивлюсь безмолвноИ думаю — счастлив, чей хладный мраморСогрет ее дыханием небеснымИ окроплен любви ее слезами...
Какие речи — странные!
Сеньора?
Мне... вы забыли.
Что? что недостойныйОтшельник я? что грешный голос мойНе должен здесь так громко раздаваться?
Мне показалось... я не поняла...
Ах вижу я: вы всё, вы всё узнали!
Что я узнала?
Так, я не монах —У ваших ног прощенья умоляю.
О боже! встаньте, встаньте... Кто же вы?
Несчастный, жертва страсти безнадежной.
О боже мой! и здесь, при этом гробе!Подите прочь.
Минуту, Дона Анна,Одну минуту!
Если кто взойдет!..
Решетка заперта. Одну минуту!
Ну? что? чего вы требуете?
Смерти.О пусть умру сейчас у ваших ног,Пусть бедный прах мой здесь же похоронятНе подле праха, милого для вас,Не тут — не близко — дале где-нибудь,Там — у дверей — у самого порога,Чтоб камня моего могли коснутьсяВы легкою ногой или одеждой,Когда сюда, на этот гордый гробПойдете кудри наклонять и плакать.
Вы не в своем уме.
Или желатьКончины, Дона Анна, знак безумства?Когда б я был безумец, я б хотелВ живых остаться, я б имел надеждуЛюбовью нежной тронуть ваше сердце;Когда б я был безумец, я бы ночиСтал провождать у вашего балкона,Тревожа серенадами ваш сон,Не стал бы я скрываться, я напротивСтарался быть везде б замечен вами;Когда б я был безумец, я б не сталСтрадать в безмолвии...
И так-то выМолчите?
Случай, Дона Анна, случайУвлек меня. — Не то вы б никогдаМоей печальной тайны не узнали.
И любите давно уж вы меня?
Давно или недавно, сам не знаю,Но с той поры лишь только знаю ценуМгновенной жизни, только с той порыИ понял я, что значит слово счастье.
Подите прочь — вы человек опасный.
Опасный! чем?
Я слушать вас боюсь.
Я замолчу; лишь не гоните прочьТого, кому ваш вид одна отрада.Я не питаю дерзостных надежд,Я ничего не требую, но видетьВас должен я, когда уже на жизньЯ осужден.
Подите — здесь не местоТаким речам, таким безумствам. ЗавтраКо мне придите. Если вы клянетесьХранить ко мне такое ж уваженье,Я вас приму; но вечером, позднее, —Я никого не вижу с той поры,Как овдовела...
Ангел Дона Анна!Утешь вас бог, как сами вы сегодняУтешили несчастного страдальца.
Подите ж прочь.
Еще одну минуту.
Нет, видно, мне уйти... к тому ж моленьеМне в ум нейдет. Вы развлекли меняРечами светскими; от них уж ухоМое давно, давно отвыкло. — ЗавтраЯ вас приму.
Еще не смею верить,Не смею счастью моему предаться...Я завтра вас увижу! — и не здесьИ не украдкою!
Да, завтра, завтра.Как вас зовут?
Диего де Кальвадо.
Прощайте, Дон Диего.
Лепорелло!
Что вам угодно?
Милый Лепорелло!Я счастлив!.. «Завтра — вечером, позднее...»Мой Лепорелло, завтра — приготовь...Я счастлив, как ребенок!
С Доной АннойВы говорили? может быть, онаСказала вам два ласкового словаИли ее благословили вы.
Нет, Лепорелло, нет! она свиданье,Свиданье мне назначила!
Неужто!О вдовы, все вы таковы.
Я счастлив!Я петь готов, я рад весь мир обнять.
А командор? что скажет он об этом?
Ты думаешь, он станет ревновать?Уж верно нет; он человек разумныйИ, верно, присмирел с тех пор, как умер.
Нет; посмотрите на его статую.
Что ж?
Кажется, на вас она глядитИ сердится.
Ступай же, Лепорелло,Проси ее пожаловать ко мне —Нет, не ко мне — а к Доне Анне, завтра.
Статую в гости звать! зачем?
Уж верноНе для того, чтоб с нею говорить —Проси статую завтра к Доне АннеПрийти попозже вечером и статьУ двери на часах.
Охота вамШутить, и с кем!
Ступай же.
Но...
Ступай.
Преславная, прекрасная статуя!Мой барин Дон Гуан покорно проситПожаловать... Ей-богу, не могу,Мне страшно.
Трус! вот я тебя!..
Позвольте.Мой барин Дон Гуан вас просит завтраПрийти попозже в дом супруги вашейИ стать у двери...Статуя кивает головой в знак согласия.Ай!
Статуя кивает головой в знак согласия.
Что там?
Ай, ай!..Ай, ай... Умру!
Что сделалось с тобою?
Статуя... ай!..
Ты кланяешься!
Нет,Не я, она!
Какой ты вздор несешь!
Подите сами.
Ну смотри ж, бездельник.(Статуе.)Я, командор, прошу тебя прийтиК твоей вдове, где завтра буду я,И стать на стороже в дверях. Что? будешь?
О боже!
Что? я говорил...
Уйдем.
Я приняла вас, Дон Диего; толькоБоюсь, моя печальная беседаСкучна вам будет: бедная вдова,Все помню я свою потерю. СлезыС улыбкою мешаю, как апрель.Что ж вы молчите?
Наслаждаюсь молча,Глубоко мыслью быть наединеС прелестной Доной Анной. Здесь — не там,Не при гробнице мертвого счастливца —И вижу вас уже не на коленахПред мраморным супругом.
Дон Диего,Так вы ревнивы. — Муж мой и во гробеВас мучит?
Я не должен ревновать.Он вами выбран был.
Нет, мать мояВелела мне дать руку Дон Альвару,Мы были бедны, Дон Альвар богат.
Счастливец! он сокровища пустыеПринес к ногам богини, вот за чтоВкусил он райское блаженство! Если бЯ прежде вас узнал, с каким восторгомМой сан, мои богатства, всё бы отдал,Всё за единый благосклонный взгляд;Я был бы раб священной вашей воли,Все ваши прихоти я б изучал,Чтоб их предупреждать; чтоб ваша жизньБыла одним волшебством беспрерывным.Увы! — Судьба судила мне иное.
Диего, перестаньте: я грешу,Вас слушая, — мне вас любить нельзя,Вдова должна и гробу быть верна.Когда бы знали вы, как Дон АльварМеня любил! о, Дон Альвар уж верноНе принял бы к себе влюбленной дамы,Когда б он овдовел. — Он был бы вернСупружеской любви.
Не мучьте сердцаМне, Дона Анна, вечным поминаньемСупруга. Полно вам меня казнить,Хоть казнь я заслужил, быть может.
Чем же?Вы узами не связаны святымиНи с кем. — Не правда ль? Полюбив меня,Вы предо мной и перед небом правы.
Пред вами! Боже!
Разве вы виновныПередо мной? Скажите, в чем же.
Нет!Нет, никогда.
Диего, что такое?Вы предо мной не правы? в чем, скажите.
Нет! ни за что!
Диего, это странно:Я вас прошу, я требую.
Нет, нет.
А! Так-то вы моей послушны воле!А что сейчас вы говорили мне?Что вы б рабом моим желали быть.Я рассержусь, Диего: отвечайте,В чем предо мной виновны вы?
Не смею.Вы ненавидеть станете меня.
Нет, нет. Я вас заранее прощаю,Но знать желаю...
Не желайте знатьУжасную, убийственную тайну.
Ужасную! вы мучите меня.Я страх как любопытна — что такое?И как меня могли вы оскорбить?Я вас не знала — у меня враговИ нет и не было. Убийца мужаОдин и есть.
Идет к развязке дело!Скажите мне, несчастный Дон ГуанВам незнаком?
Нет, отроду егоЯ не видала.
Вы в душе к немуПитаете вражду?
По долгу чести.Но вы отвлечь стараетесь меняОт моего вопроса. Дон Диего —Я требую...
Что, если б Дон ГуанаВы встретили?
Тогда бы я злодеюКинжал вонзила в сердце.
Дона Анна,Где твой кинжал? вот грудь моя.
Диего!Что вы?
Я не Диего, я Гуан.
О боже! нет, не может быть, не верю.
Я Дон Гуан.
Неправда.
Я убилСупруга твоего; и не жалеюО том — и нет раскаянья во мне.
Что слышу я? Нет, нет, не может быть.
Я Дон Гуан, и я тебя люблю.
Где я?.. где я? мне дурно, дурно.
Небо!Что с нею? что с тобою, Дона Анна?Встань, встань, проснись, опомнись: твой Диего,Твой раб у ног твоих.
Оставь меня!(Слабо.)О, ты мне враг — ты отнял у меняВсе, что я в жизни...
Милое созданье!Я всем готов удар мой искупить,У ног твоих жду только приказанья,Вели — умру; вели — дышать я будуЛишь для тебя...
Так это Дон Гуан...
Не правда ли, он был описан вамЗлодеем, извергом. — О Дона Анна, —Молва, быть может, не совсем неправа,На совести усталой много зла,Быть может, тяготеет. Так, развратаЯ долго был покорный ученик,Но с той поры, как вас увидел я,Мне кажется, я весь переродился.Вас полюбя, люблю я добродетельИ в первый раз смиренно перед нейДрожащие колена преклоняю.
О, Дон Гуан красноречив — я знаю,Слыхала я; он хитрый искуситель.Вы, говорят, безбожный развратитель,Вы сущий демон. Сколько бедных женщинВы погубили?
Ни одной донынеИз них я не любил.
И я поверю,Чтоб Дон Гуан влюбился в первый раз,Чтоб не искал во мне он жертвы новой!
Когда б я вас обманывать хотел,Признался ль я, сказал ли я то имя,Которого не можете вы слышать?Где ж видно тут обдуманность, коварство?
Кто знает вас? — Но как могли прийтиСюда вы; здесь узнать могли бы вас,И ваша смерть была бы неизбежна.
Что значит смерть? за сладкий миг свиданьяБезропотно отдам я жизнь.
Но как жеОтсюда выйти вам, неосторожный!
И вы о жизни бедного ГуанаЗаботитесь! Так ненависти нетВ душе твоей небесной, Дона Анна?
Ах если б вас могла я ненавидеть!Однако ж надобно расстаться нам.
Когда ж опять увидимся?
Не знаю.Когда-нибудь.
А завтра?
Где же?
Здесь.
О Дон Гуан, как сердцем я слаба.
В залог прощенья мирный поцелуй...
Пора, поди.
Один, холодный, мирный...
Какой ты неотвязчивый! на, вот он.Что там за стук?.. о скройся, Дон Гуан.
Прощай же, до свиданья, друг мой милый.(Уходит и вбегает опять.)А!..
Что с тобой? A!..
Я на зов явился.
О боже! Дона Анна!
Брось ее,Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан.
Я? нет. Я звал тебя и рад, что вижу.
Дай руку.
Вот она... о, тяжелоПожатье каменной его десницы!Оставь меня, пусти — пусти мне руку...Я гибну — кончено — о Дона Анна!
Лепорелло. О любезнейшая статуя великого командора!.. Ах, хозяин!Дон-Жуан (итал.).
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|