О вы, которые с язвительным упреком,Считая мрачное безверие пороком,Бежите в ужасе того, кто с первых летБезумно погасил отрадный сердцу свет;Смирите гордости жестокой исступленье.Имеет право он на ваше снисхожденье.С душою тронутой внемлите брата стон,Несчастный не злодей, собою страждет он.Кто в мире усладит души его мученья?Увы! он первого лишился утешенья!Настигнет ли его глухих судеб удар,Отъемлется ли вдруг минутный счастья дар,В любви ли, в дружестве обнимет он изменуИ их почувствует обманчивую цену:Лишенный всех опор, отпадший веры сынУж видит с ужасом, что в свете он один,И мощная рука к нему с дарами мираНе простирается из-за пределов мира...Напрасно в пышности свободной простотыПрироды перед ним открыты красоты;Напрасно вкруг себя печальный взор он водит:Ум ищет божества, а сердце не находит.
Несчастия, страстей и немощей сыны,Мы все на страшный гроб, родясь, осуждены.Всечасно бренных уз готово разрушенье,Наш век — неверный день, минутное волненье,Когда, холодной тьмой объемля грозно нас,Завесу вечности колеблет смертный час,Ужасно чувствовать слезы последней муку —И с миром начинать безвестную разлуку!
Тогда, беседуя с раскованной душой,О вера, ты стоишь у двери гробовой,Ты ночь могильную ей тихо освещаешьИ ободренную с надеждой отпускаешь...Но, други! пережить ужаснее друзей!Лишь вера в тишине отрадою своейЖивит унывший дух и сердца ожиданье:«Настанет! — говорит, — назначено свиданье!»А он, слепой мудрец! при гробе стонет он,С отрадой бытия несчастный разлучен,Надежды сладкого не внемлет он привета,Подходит к гробу он, взывает... нет ответа.Видали ль вы его в безмолвных тех местах,Где кровных и друзей священный тлеет прах?Видали ль вы его над хладною могилой,Где нежной Делии таится пепел милый?К почившим позванный вечерней тишиной,К кресту приникнул он бесчувственной главой,В слезах отчаянья, в слезах ожесточенья,В молчанье ужаса, в безумстве исступленья,Рыдает — и меж тем под сенью темных ив,У гроба матери колена преклонив,Там дева юная в печали безмятежнойВозводит к небу взор болезненный и нежный,Одна, туманною луной озарена,Как ангел горести является она;Вздыхает медленно, могилу обнимает —Все тихо вкруг нее, а кажется, внимает.Несчастный на нее в безмолвии глядит,Качает головой, трепещет и бежит;Но тайно вслед за ним немая скука бродит.Во храм ли вышнего с толпой народа входит,Там умножает он тоску души своей.При пышном торжестве старинных алтарей,При гласе пастыря, при сладком хоров пенье,Тревожится его безверия мученье;Он бога тайного нигде, нигде не зрит,С померкшею душой святыне предстоит,Холодный ко всему и чуждый к умиленью,С досадой тихому внимает он моленью.«Счастливцы! — мыслит он, — почто не можно мнеСтрастей бунтующих в смиренной тишине,Забыв о разуме и немощном и строгом,С одной лишь верою повергнуться пред богом!»Напрасный сердца крик! нет, нет! не сужденоЕму блаженство знать! безверие одно,По жизненной стезе во мраке вождь унылый,Несчастного влечет до хладных врат могилы,И что зовет его в пустыне гробовой —Кто ведает? но там лишь видит он покой.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|