Какой-то древний царь впал в страшное сомненье:Не более ль вреда, чем пользы, от наук?Не расслабляет ли сердец и рукУченье?И не разумнее ль поступит он,Когда ученых всех из царства вышлет вон?Но так как этот царь, свой украшая трон,Душою всей радел своих народов счастьюИ для тогоНе делал ничегоПо прихоти, иль по пристрастью, —То приказал собрать совет,В котором всякий бы, хоть слогом не кудрявым,Но с толком лишь согласно здравымСвое представил: да, иль нет;То есть, ученым вон из царства убираться.Или попрежнему в том царстве оставаться?Однако ж как совет ни толковал:Кто сам свой голос подавал,Кто голос подавал работы секретарской,Всяк только дело затемнялИ в нерешимости запутывал ум царской.Кто говорил, что неученье тьма;Что не дал бы нам бог ума,Ни дара постигать вещей небесных,Когда бы он хотел.Чтоб человек не боле разумелЖивотных бессловесных,И что, согласно с целью сей,Ученье к счастию ведет людей.Другие утверждали,Что люди от наук лишь только хуже стали:Что всё ученье бред,Что от него лишь нравам вред,И что, за просвещеньем вслед,Сильнейшие на свете царства пали.Короче: с обеѝх сторон,И дело выводя и вздоры,Бумаги исписали горы,А о науках спор остался не решен;Царь сделал более. Созвав отвсюду онРазумников, из них установил собраньеИ о науках спор им предложил на суд.Но способ был и этот худ,Затем, что царь им дал большое содержанье:Так в голосах между собой разладДля них был настоящий клад;И если бы им волю дали,Они б доныне толковалиДа жалованье брали.Но так как царь казною не шутил,То он, приметя то, их скоро распустил.Меж тем час-от-часу впадал в сомненье боле.Вот как-то вышел он, сей мыслью занят, в ноле,И видит пред собойПустынника, с седою бородойИ с книгою в руках большой.Пустынник важный взор имел, но не угрюмый;Приветливость и добротаУлыбкою его украсили уста,А на челе следы глубокой видны думы.Монарх с пустынником вступает в разговорИ, видя в нем познания несчетны,Он просит мудреца решить тот важный спор:Науки более ль полезны или вредны?«Царь!» старец отвечал: «позволь, чтоб пред тобойОткрыл я притчею простой,Что́ размышленья мне внушили многолетны».И, с мыслями собравшись, начал так:«На берегу, близ моря,Жил в Индии рыбак;Проведши долгий век и бедности, и горя,Он умер и троих оставил сыновей.Но дети, видя,Что с нуждою они кормились от сетейИ ремесло отцовско ненавидя,Брать дань богатее задумали с морей,Не рыбой, — жемчугами;И, зная плавать и нырять,Ту подать доправлятьПустились сами.Однако ж был успех различен всех троих:Один, ленивее других,Всегда по берегу скитался;Он даже не хотел ни ног мочить своихИ жемчугу того лишь дожидался,Что выбросит к нему волной:А с леностью такойЕдва-едва питался.Другой,Трудов нимало не жалея,И выбирать умеяСебе по силе глубину,Богатых жемчугов нырял искать по дну:И жил, всечасно богатея.Но третий, алчностью к сокровищам томим,Так рассуждал с собой самим:„Хоть жемчуг находить близ берега и можно,Но, кажется, каких сокровищ ждать не должно,Когда бы удалося мнеДостать морское дно на самой глубине?Там горы, может быть, богатств несчетных:Кораллов, жемчугу и камней самоцветных,Которы стоит лишь достатьИ взять“.Сей мыслию пленясь, безумец вскореВ открытое пустился море,И, выбрав, где была чернее глубина,В пучину кинулся; но, поглощенный ею,За дерзость, не доставши дна,Он жизнью заплатил своею».«О, царь!» примолвил тут мудрец:«Хотя в ученьи зрим мы многих благ причину,Но дерзкий ум находит в нем пучинуИ свой погибельный конец,Лишь с разницею тоюЧто часто в гибель он других влечет с собою».
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|