Препарат X

После того, как девушки вышли из зала и закрыли за собой дверь, Джаспер собрал свои материалы со сцены и, подойдя к Андрею и Нуту, сел рядом с ними.

— Эх, впервые испытываю такое сильное чувство разочарования.

— С чего бы? Мы же с Нутом остались,

— сказал Андрей, вставая с места и стараясь занять как можно меньше пространства. — Пересядь к нам, так будет удобнее обсуждать.

— Тоже верно,

— согласился Джаспер и поменялся местами с Андреем.

— То, что я собираюсь рассказать, звучит безумно,

— вздохнул Джаспер и вдруг обратился к Нуту: — Не мог бы ты достать мою сумку и клетку с собакой, которая спит под сценой? Мне лень вставать.

— Без проблем,

— ответил Нут и, не теряя времени, длинными шагами направился к сцене.

Когда клетка со щенком и сумка были доставлены, Джаспер начал свой рассказ.

— На самом деле, триединая модель мозга на сегодняшний день имеет множество доказанных противоречий. Я и сам ее не поддерживаю.

— Тогда зачем ты рассказывал о ней на лекции?

— с недоумением спросил Андрей.

— Это была подготовка, введение в историю моих безумных исследований,

— ответил Джаспер с самоироничной улыбкой.

— Подготовка удалась на славу, всех распугал,

— безжалостно съязвил Андрей.

— Я и не ожидал такого эффекта. На самом деле, я надеялся, что кто-нибудь меня перебьет и скажет, что триединая модель устарела, и спросит о новых данных. Тогда бы я с радостью рассказал все остальное,

— Джаспер снова вздохнул.

— Можете с радостью рассказать нам,

— вставил Нут.

— Переходи на «ты».

— Доказать несостоятельность триединой модели довольно просто. Например, у рыб тоже есть рептильный мозг. Или птицы, у которых есть родительские и другие эмоции, но нет лимбической системы. Некоторые рыбы и птицы общаются с помощью звуковых волн или подобия языка, но у них нет неокортекса. Был случай, когда человек получил пулевое ранение в голову, у него были серьезно повреждены неокортекс и часть мозжечка, особенно зоны, отвечающие за моторику, речь и равновесие. Но через несколько лет он практически полностью восстановился, остались лишь небольшие проблемы с равновесием и легкое заикание.

Все это наводит меня на мысль, что в процессе эволюции мозг развивался как единое целое, адаптируясь к окружающей среде, а не сохраняя примитивный мозг возрастом в сотни миллионов лет. Например, наш мозговой ствол в процессе эволюции, вероятно, утратил некоторые ненужные функции, которые были ассимилированы другими отделами. Хотя каждая часть мозга выполняет свою функцию, при повреждении одной зоны соседние могут взять на себя ее функции.

— Это как хорошая футбольная команда. У каждого игрока свои сильные стороны, но если вратарь получит травму, любой другой игрок может его заменить,

— Нут рассмеялся.

— Примерно так,

— кивнул Джаспер, присоединяясь к смеху.

— Если наш мозг действительно так эволюционировал, то изучение так называемого рептильного мозга становится еще более важным. Мы можем проводить эксперименты, стимулируя рептильный мозг, чтобы выяснить, как факторы окружающей среды влияют на эволюцию мозга. Человеческий мозг практически не изменился за последние сто тысяч лет, и мне не хочется признавать, что он достиг предела своей эволюции. Это исследование может стать катализатором для дальнейшего развития человечества. Но как найти этот примитивный мозг возрастом в триста миллионов лет?

— Джаспер поправил очки. — После долгих размышлений я решил начать с кур, уток, гусей, ящериц, птиц и крокодилов.

— За последние два года я изучил более сотни видов животных и наконец нашел общую черту в их мозговом стволе. Эта черта присутствует и у рыб.

— Знаете ли вы, что древний рептильный мозг служил только для выживания? Я уже говорил, что он контролирует сердцебиение и дыхание. Но я не упомянул, что рептильный мозг отвечает за реакцию «бей или беги», то есть он помогает организму быстро распознавать опасность и стресс, запуская защитные механизмы. Чем сильнее опасность, тем мощнее защитная реакция.

— Общая черта, которую я обнаружил в мозговом стволе сотни видов животных, находится именно в этой зоне, отвечающей за реакцию на опасность. Я назвал ее зоной шестого чувства. Ведь за триста миллионов лет эволюции даже у крокодилов, чья внешность изменилась меньше всего, мозговой ствол, отвечающий за реакцию на опасность, отличается от того, что был у их предков.

— И что дальше?

— спросил Нут, не скрывая своего волнения.

— Я изучил мозговой ствол млекопитающих и обнаружил, что зона шестого чувства уменьшается по мере увеличения генетического сходства с человеком. У приматов ее уже нет. То есть у нас, людей, нет зоны шестого чувства,

— Джаспер взглянул на часы и, достав из кармана пузырек с таблетками, проглотил две. — Старая болезнь, время принимать лекарство.

Нут, протягивая Джасперу бутылку воды из своей сумки, был на пике возбуждения. — Продолжай, мне кажется, я догадываюсь, какое безумное открытие ты сделал! У меня были похожие мысли, но никаких доказательств.

Джаспер взял воду, поблагодарил и, открыв бутылку, сделал несколько больших глотков.

— Верно. Я извлек зоны шестого чувства из мозгового ствола животных, с помощью высокоскоростной трубчатой центрифуги получил чистую жидкость, обработал ее различными стрессовыми ферментами и промаркировал сотни образцов. Я собирался по очереди тестировать их на мышах, даже думал использовать себя в качестве подопытного. Но небольшая ошибка полностью изменила направление моих исследований.

— Какая ошибка?

— одновременно спросили Нут и Андрей, который все это время внимательно слушал.

— Моя бывшая жена с сыном пришли навестить меня в лаборатории,

— на лице Джаспера появилось выражение отвращения. — Эта изменщица, которая меня бросила, пришла навестить меня!

— голос Джаспера стал громче.

— Все уже в прошлом, не злись,

— сказал Андрей, зная, как тяжело Джаспер переживал развод и как долго приходил в себя.

— Я не злюсь. Дело в том, что они привели с собой собаку, вот ее,

— Джаспер указал на клетку с проснувшимся щенком. — Я только что приготовил препарат для ящериц, перенес его в микропробирку и еще не успел поставить, как собака бросилась на меня. Я пошатнулся, но удержался на ногах, а пробирка с препаратом вылетела у меня из рук и упала в аквариум с золотой рыбкой.

— Золотая рыбка… мутировала?

— осторожно спросил Андрей.

— Если бы она мутировала, это было бы еще полбеды. Рыбка просто исчезла через несколько минут,

— Джаспер посмотрел на Андрея, затем на Нута, словно изучая их реакцию.

— Ты случайно открыл формулу невидимости!

— Андрей нервно засмеялся.

— Я тоже так подумал сначала, но я пробовал выловить ее сачком, искал что-то невидимое, но имеющее массу, но ничего не нашел. А через десять дней рыбка снова появилась в аквариуме. Живая и невредимая. Это точно не невидимость, рыбка с помощью препарата отправилась куда-то, а потом вернулась.

— И тогда я полностью увлекся этим вопросом, забросив свои грандиозные планы по ускорению эволюции мозга. Я с энтузиазмом приготовил еще препарата, сначала растворив его в стерильной воде, а затем сильно разбавив физиологическим раствором в соотношении один к двум тысячам. Это соотношение я рассчитал, исходя из веса рыбки и объема воды в аквариуме. Я назвал его препарат X.

— Я купил на ферме несколько кур для экспериментов. Первой курице я ввел один миллилитр препарата X, она стала прозрачной, и я не смог отследить, куда она делась. Эксперимент провалился. Тогда я уменьшил дозировку, вводя второй курице по 0,1 миллилитра. После того, как я ввел ей 0,3 миллилитра, она стала полупрозрачной.